Гипноз для психотерапии депрессий
Шрифт:
ТЕРАПЕВТИЧЕСКИЕ ИНТЕРВЕНЦИИ, ОСНОВАННЫЕ НА ИНТЕРПЕРСОНАЛЬНОМ ПОДХОДЕ
Интерперсональные модели основываются на убеждении в том, что депрессия вписана в общественный контекст. А следовательно, основная роль отводится овладению пациентом умению вести здо- ровую коммуникацию и выработка позитивной общественной позиции. Поэтому в центре внимания находятся супружеская, семейная, групповая стратегические терапии, а также техники, развивающие умение общаться. Более того, само отношение терапевт— пациент— которое может выражаться бесчисленными вариантами интерперсональных отношений, считается важным терапевтическим фактором. Интерперсональный подход имеет директивный характер: этот подход ориентирован на систему: в нем учитывается, что человек, страдающий депрессией, не живет в изоляции от всего мира, он является фрагментом сложного общественного организма, значением которого нельзя пренебрегать.
Каждый описанный выше вид терапии — как и каждая из процедур, которые будут представлены мною несколько позже — в некоторых случаях оказывается эффективным. Однако не следует забывать, что универсальных методов лечения не существует.
ВЫВОДЫ
Не подлежит сомнению, что проблема депрессии существует везде и пробуждает к себе повышенный интерес специалистов в области психического здоровья. Модели, принимающие во внимание биологические, интраперсональные депрессивные факторы уже дождались исчерпывающих научных трудов. Каждая такая работа предлагает конкретную программу лечения. Данные модели, равно как и отвечающие им способы терапевтического вмешательства, были вкратце изложены здесь, чтобы в общих чертах ознакомить читателя с современными взглядами на депрессию.
Следующий раздел будет посвящен стратегической терапии, которая лежит в основе терапевтических методов, описываемых в последующих разделах книги. Раздел 2
ПОМОЩЬ СТРАДАЮЩЕМУ
Как показывают результаты исследований, лишь незначительная часть страдающих депрессией обращаются за помощью к специалисту. Почему люди идут на такие мучения, даже не пытаясь искать облегчения? Приведенные ниже данные подтверждают тот факт, что больного охватывает присущее депрессии чувство полного бессилия. Позицию такого человека можно выразить следующим образом: “Зачем забивать себе голову? Все равно ничего не поможет”. Жертвам депрессии почти всегда кажется, что они с головой ушли в хаос фатальных обстоятельств, и поэтому они уверены в том, что не имеют никакого смысла предпринимать какие бы то ни было действия. Совершенно ясно, что жизненный опыт каждой отдельно взятой личности неповторим, однако общим является убеждение в том, что любые попытки выхода из данной ситуации заранее обречены на провал.
Большинство терапевтов учитывает ту роль, которую играет в депрессии чувство бессилия, что, кстати подтверждает литература на данную тему. Статистика самоубийств доказывает, сколь сильным может стать ощущение нахождения в ловушке. Кажется, что этот так часто наблюдаемый специалистами паралич воли есть ни что иное как естественное следствие отсутствия веры больного в собственную способность оказывать влияние на данную ситуацию. Итак, позиция, которую занимает терапевт по отношению к страдающему депрессией, является наиболее существенным аспектом лечения, даже более важным, нежели избранный вид терапии. Необходимо отдавать себе отчет в том, что активное направление деятельности пациента является основой эффективного лечения депрессии. Рассмотрим динамическую связь между этой специфической болезнью и некоторыми традиционными взглядами на ее лечение. Находясь перед лицом трудностей, человек, затронутый депрессией, реагирует пассивностью. Собственное бессилие порождает в нем апатию, и больной, вместо того чтобы предпринять целенаправленные действия, погружается в хаос. А поэтому, когда клиент не в состоянии отыскать мотивацию к действию, выбор метода терапии начинает отыгрывать главную роль. К примеру, в лечении, согласующемся с биологическими теориями, пациенту предписываются определенные антидепрессанты и до его сведения доводится следующее: “А теперь подождем, когда лекарство достигнет терапевтического уровня, и тогда посмотрим, оказалось ли оно эффективным?” К психотерапии не обращаются вообще, либо ей приписывается гораздо меньшее значение, нежели фармакологическим средствам. Такая позиция терапевта говорит о том, что в ходе терапевтического процесса пациент является пассивной стороной, а результат лечения зависит от биологических факторов, находящихся вне контроля личности. Информация, передаваемая пациенту путем аналоговой коммуникации только подчеркивает его бессилие и болезнь. Как это ни парадоксально, терапия таким образом может ухудшить состояние больного, усиливая наиболее неблагоприятный аспект депрессии.
А теперь рассмотрим ситуации, в которых основой лечения становится психотерапия. Каковы особенности применения недирективного подхода, или же такого подхода, который предполагает, что условием борьбы с депрессией является обретение контроля? Недирективный подход предлагает помощь, вытекающую из союза пациента с терапевтом, однако основная тяжесть ответственности за направление лечения ложится на пациента — в тот момент, когда его состояние крайне затрудняет ему принятие решений. Нам кажется несколько безответственным позволять клиенту плутать вслепую, понимая при этом, что депрессия парализует его сознание. Кроме того, трудно не согласиться с тем. что действительно недирективной терапии не существует, ведь само присутствие другого лица изменяет реакцию человека. (Когда вы одни, вы наверняка предпринимаете какие-то действия, на которые ни за что не решились бы при свидетелях). В действительности проблема заключается не в том, влияет ли терапевт на клиента, а в том как и в какой степени он на него влияет. В отношении депрессии следует учесть потребность в создании схем быстрого и эффективного воздействия на больного.
Терапевтические методы, ориентированные на выявление причин депрессии, также встречают на своем пути неизбежные преграды. В них подчеркивается роль познания, логического мышления и понимания — так словно рациональный подход имеет все шансы победить. Часто слышимые от пациентов высказывания типа: “Я знаю, что я не должен так себя чувствовать, но именно так я себя чувствую”, является одним из доказательств ограничения, которые встречает разум, пытаясь справиться с эмоциями. Еще одним примером является следующая констатация больного: “Я знаю, почему депрессия поглотила меня и как это произошло, но я понятия не имею, как
Концепция депрессии, обусловленной исключительно биологическими факторами, подвергается сегодня большим сомнениям. Убеждение в односторонней зависимости между разумом и телом (“лишь тело воздействует на разум”) сегодня опровергается растущим количеством доказательств тому, что данная зависимость является двухсторонней. Принятие во внимание терапевтического аспекта опыта сделало бы возможным уменьшение количества предписываемых терапевтом медикаментов. Если депрессия оказывается очень глубокой, лекарства и дополнительная терапия могут повысить восприимчивость пациента к директивным видам терапии, описанным в данной книге.
Вышеизложенных замечаний, касающихся ограничений рассмотренных методов терапии не следует интерпретировать как отрицания их потенциальной эффективности. Наоборот — автор считает, что каждый подход в определенных условиях может оказаться эффективным. Критические замечания относятся к тем ситуациям, в которых упомянутые способы лечения по различным причинам не могут применяться или же не приносят желаемого результата. Автор обращает ваше
внимание на то, что, поскольку депрессия воспринимается как явление, затрагивающее множество уровней, она требует многоаспектного лечения (эта проблема будет обсуждаться в следующем разделе). Следует по достоинству оценить роль аналоговой коммуникации, которая сопутствует любой терапевтической программе. Передача клиенту на уровне подсознания информации о том, что лечение принесет положительные результаты без всякого участия пациента, приближается на опасно близкое расстояние к следующему утверждению: “Твои усилия все равно не повлияют на ситуацию, в которой ты сейчас находишься”. То же самое происходит, когда терапевт не указывает клиенту направления и не предлагает ему практических методов выхода из кризиса, он как бы говорит ему: “Ты отдан самому себе; я не хочу тебе помочь”. Такое сообщение лишь углубит изоляцию клиента и укрепит его в убеждении, что его проблема не имеет решений. Проводящий терапию должен производить отбор содержания сообщений, передаваемых на каждом уровне интервенции.
ДИРЕКТИВНЫЕ ИНТЕРВЕНЦИИ
Когда специалист согласится с тем, что, независимо от представляемого подхода, терапевт всегда оказывает влияние на своего клиента, для него становится очевидным, что различные методы терапии воздействуют по-разному. Вообще же подход к пациенту предопределяется специфической теоретической ориентацией, которой придерживается данный терапевт, или же в лучшем случае моделями депрессии, которые, по мнению проводящего терапию, лучше всего описывают состояние клиента и то, что предшествовало этому состоянию.
Нижеприведенный пример нежелательного результата интервенции терапевта, ограничившегося одной теорией, иллюстрирует необходимость проведения разграничения между общими директивами лечения и терапией конкретного пациента, страдающего депрессией. Женщина в возрасте тридцати лет на протяжении шести месяцев страдала умеренной депрессией. Она плохо спала, не могла сосредоточиться на своей работе и легко выходила из равновесия. Кроме того она слишком критически относилась к своим детям и стала очень апатичной. Прежде чем обратиться к автору этой книги, она пять месяцев лечилась у представителя подхода, ориентированного на “расследование” причин депрессии. Этот терапевт сконцентрировался главным образом на неполадках в семье, в которой воспитывалась пациентка. На протяжении пяти месяцев один или два раза в неделю она приходила на се- ансы, которые заключались в рассматривании переживаемого клиенткой чувства утраты, что согласовывалось с выбранной терапевтом моделью депрессии, в которой данное впечатление играет решающую роль. Он укреплял в женщине чувство вины и гнев, вытекающие из негативных детских впечатлений. Он внушал ей, что она страдала не только по причине отсутствия взлелеянной ею в мечтах идеальной семьи, но и по причине утраты разрушенной депрессией связи с собственными детьми. Сообщения звучало так: “Ты уничтожаешь собственных детей так, как твои родители уничтожили тебя”. Состояние пациентки ухудшалось так быстро, что в конце концов терапевт направил ее к психиатру за рецептом на антидепрессанты и успокаивающее средство. Это было последней каплей, переполнившей чашу. Переданная ей информация означала следующее: “твое состояние безнадежно, одной психотерапией тебе не помочь”. Озлобленная пациентка отказалась принимать лекарства и прервала терапию; она поняла, что терапевт, вместо того чтобы помочь ей, ввел ее в еще более глубокую депрессию. И лишь совершенно другая терапия, нацеленная на провоцирование и усиление изменений через практическое решение проблем, принесла быстрое улучшение.