Гипотеза эгоиста

Реверс Виктор

Интермедия

Они были богоподобны даже среди других Покровителей: два золотых дракона, венчающих двенадцатибашенную крепость, два белокурых воителя, будто бы два брата, ослепительно сияющие и так же неимоверно преданные друг другу, учитель и ученик: Хан и Ария. Казалось, ничто не было способно разрушить их союз…

Покои, они же Элизиум или Рай в представлении людей, и вправду являлись воплощением идеального места, спрятанного в межмировой прослойке, где обретали своё отдохновение самые могущественные и самые благородные души — здесь всего и всегда было в достатке, и во всём царила гармония. Сперва Ария лишь поражался тому, как чутко подстраивается это необыкновенное пространство под все его нужды: хотел ли он уединиться в непроходимом лесу или проскакать по равнине верхом на коне, нужная тропинка тут же приводила его и в лес и в степь, перестраивая строение города, но при этому ничуть не мешая жизни других обитателей. Пожелай он оказаться в точно таком же городе, но пустом, люди мигом пропадали, а возвращались лишь тогда, когда ему вновь хотелось с ними заговорить, таким образом между обитателями Покоев никогда

не возникало крупных ссор и вражды. Привычных законов пространства и времени не существовало для этого райского уголка, а единственным стихийным бедствием здесь были оранжево-зелёные цветы. Временами они вырастали из земли, изничтожая кладку мостовых, или сыпались с неба, заставляя горожан утопать в их дурманящем аромате, и никто не мог возжелать их исчезновения или даже немедленного восстановления города после их нашествия, поэтому первый и основной закон Покоев гласил: «Оранжевые и зелёные цветы подлежат скорейшему уничтожению». Эта маленькая, казалось бы, деталь, с самого начала тревожила Арию. Не потому, что он не любил цветы, а потому что никто из жителей и Покровителей не мог дать чёткого ответа, откуда цветы прорастают и почему их нашествие никак не искоренить. Затем он начал подмечать мелкие странности в укладе жизни горожан, хорошо замаскированную видовую иерархию, и сомнения в душе молодого Покровителя начали усиливаться, заставляя всё глубже уходить в историю и науку, часами пропадая в особом хранилище мировых знаний, которое нехотя шелестя воспоминаниями, приоткрывало перед юношей завесу тайны.

«Ты готов выйти за границу Покоев…», — то ли вопросил, то ли утвердил странный голос, беседующий с ним каждый раз, как он проникал в хранилище.

«Готов, но не знаю как».

«Выход — это вход. Подумай о том, почему горожане приходят в Покои на время, а Покровители остаются навечно».

Ария не сразу понял смысл тех слов, он долго бродил, ища ответа, внимательнее приглядываясь к своему ближайшему окружению и к обыкновенным обитателем «Рая», ведущим спокойную, размеренную жизнь, и рано или поздно, решающим покинуть Покои и отправиться в новый Путь. Чем больше он сравнивал их, тем больше чувствовал отторжение от элиты этого мира: Покровители, казалось, намеренно зацикливались на одной конкретной эмоции, кто-то становился олицетворением любви, кто-то ярости, а кто-то сострадания — но все они рано или поздно сужали свой эмоциональный диапазон. И, наконец, Ария понял смысл «выхода»: смерть и новое рождение, но не в материальном мире, а тут же, в межмировой прослойке. Как только он принял этот единственный способ познания Истины, вспыхнул костёр и поглотил его, Ария умер, повторно испытав всю физическую агонию и душевные муки, будто его терзали тысячи посторонних мыслей и чувств, маня отречься от себя, изменить собственной целеустремлённости. Наконец, он увидел два пути, над одним золотыми буквами горела надпись: «правда», на другом: «разоблачение», и если в прошлый раз он выбрал первую дорогу, то сейчас ступил на иную тропу, которая вывела его не в светлые Покои, а в кромешный мрак. Он ощутил себя вновь родившимся младенцем, он даже не знал, сколько времени прошло прежде, чем глаза привыкли, и он начал замечать силуэты людей, сильно похожих друг на друга, различающихся только цветом волос: оранжевых и зелёных.

«Где я? И кто вы?»

«Какой же ты занятный!», — зашевелилась толпа. — «Ты в прослойке между мирами, но уже за границами Покоев, а мы — наймейцы и йоминцы, расы, не удостоившиеся чести попасть в Рай».

«Но почему?»

Ближайший к нему собеседник открыл рот, но голос его поплыл, растворяясь в предрассветной дымке…

Ария проснулся в своей опочивальне, тяжело дыша. Дряхлеющее, несмотря на моложавую внешность, тело начинало давать сбои, в том числе и в виде этих странных снов. В других обстоятельствах он давно сменил бы его на новую оболочку, но провалы последнего десятилетия тяжело ударили по вере правителя Синара в успешность перехода, и он никак не мог понять, отчего организм, три тысячелетия беспрекословно служивший хозяину, начал давать сбои. Всё началось два десятка лет назад, когда он впервые почувствовал это поганое чувство — сентиментальность — после затянувшейся на долгие годы войны с Наймеем, не окончившейся ни победой, ни поражением, лишь парой тысячей захваченных им пленённых. Зачем он приказал выделить пленённым наймейцам отдельное поселение и обеспечить орудиями труда, Ария сам не понимал, лишь чувствовал, что поступает справедливо, и от того получал странное эмоциональное удовлетворение. Но вслед за краткой эйфорией пришло эмоциональное опустошение, непонимание себя. Терзаемый сомнениями, он всё откладывал и не решался организовать новый поход на Землю, дабы отомстить Алхимику, предателю, уничтожившему всех его министров и военачальников, весь экипаж Золотого Феникса. Ария оправдывался тем, что Синар оказался истощён двумя войнами, и целесообразнее было развивать науку, и — он всё ещё не понимал зачем делал это — адаптировать пленённых наймейцев и дать им цель в жизни. Все его желания сместились в одно русло — восстановление веками отлаженного государственного аппарата, в котором каждому жителю было отведено строго ранжированное место. Но смутная тревога шептала, что общество, после двух войн заразившееся новыми идеями, впустившее в себя крупицы наймейской культуры, и впитавшее от немногочисленных вернувшихся солдат байки о Земле, уже никогда не станет прежним. Впервые в жизни бессменный правитель чувствовал, как зашатался трон под ним.

Ария оглядел себя в зеркале: руки и тело, всегда такие безупречные, теперь избороздили целые узоры из шрамов — ну чем он не раб, истатуированный с ног до головы, не достойный любви и жалости?.. Сразу после войны он уже пытался провести ритуал перерождения, привычно катализировав внутри себя развитие нового тела, которое, родившись, должно было уничтожить старую изуродованную оболочку, но что-то в организме дало сбой, и новый сосуд умер ещё в утробе, чуть было не убив самого Бога. Тогда Ария впервые увидел мертворожденный плод, сморщившееся, не оформившееся

ещё даже чтобы считаться человеком, тело, похоронившее его веру в собственную безупречность. Позднее он решился на эксперимент, невиданную доселе авантюру: он, великий правитель, вступил в близость со смертным существом, одним из своих приближённых, чтобы выносить от того ребёнка. И вот, по прошествии лет, выявились неутешительные результаты: рождённая им дочь также оказалась не способна к дальнейшему продолжению рода. «Неужели я вырождаюсь? — Арию охватывала паника. — Неужели, моё тело утратило способность к обновлению? А что дальше? Смерть. Забвение». Мысли о провале всколыхнули воспоминания о предыдущем ритуале, когда он породил вместо одного сосуда два, и приказал убить нежеланного брата-близнеца, которого, как оказалось, спас и втайне взрастил Алхимик. Живёт ли эта ошибка природы на Земле? Стареет ли так же медленно, как и он, или подобно всем человеческим особям уже выглядит, как зрелый мужчина, близящийся к закату? Судьба Хоила внезапно заинтересовала Арию с абсолютно другой, сентиментальной точки зрения. И тут, будто в распахнутую дверь, в сознание хлынули воспоминания: о странном «Рае», называемом Покоями, который так часто стал преследовать его во снах, о человеке, по имени Хан, взрастившем его после смерти и о страшной тайне, поведанной ему наймейцами и йоминцами после выхода за пределы всех миров. И не было сомнений в том, что возвращающаяся память не поддельная и принадлежит именно ему, но Ария и подумать не мог, что с течением веков забыл так много! Убил все самые сентиментальные моменты своей жизни, чтобы сейчас на закате лет они снова взволновали его душу. «Наверное, я и вправду старик» — он ужаснулся этой мысли, ужаснулся от осознания, что организм окончательно настроился против него, даже мыслить заставляя в русле сдавшегося, обессилившего смертного. И тут же пришло новое озарение: «Я убил Хана, своего учителя и названного брата. Теперь же у меня появился новый брат, и эта нелепая ошибка природы в момент рождения отняла часть меня. Родившись, он расколол мою душу, я чувствую, мне не хватает ещё одного важного фрагмента воспоминаний! А, значит, я вновь должен убить своего брата — поглотить и забрать жизнь, которая не принадлежит ему по праву».

Собрав золотистые волосы в низкий хвост, правитель Синара провёл пальцем по шершавым губам, ощущая небывалый прилив возбуждения.

«Приказ всем министрам, — обратился он к своим подданным по ментальной связи. — Собраться в переговорном зале для обсуждения второго военного похода на Землю».

Глава 16

Джани очнулась в скромной больничной палате, вмещающей лишь две приткнутые друг к другу койки, и тут же наткнулась на тяжёлый взгляд фиолетовых глаз, больше не принадлежащих ребёнку: Дэн с закованной в гипс рукой, смотрел на неё, не мигая, свесив ноги с соседней кровати. Он сильно осунулся, под глазами залегли мешки, а на лице даже проступило некое подобие щетины.

— Отец мёртв, — с ходу сообщил он, не догадываясь, какой болью отзовутся эти слова.

— Я уже знаю.

— Это не твоя вина — так Нелл сказала.

— Она здесь?

— И Хина тоже.

— А что с остальными? — с замиранием сердца спросила девушка.

— Все в порядке, Илье вправили руку, Хичан уже восстановилась и даже лучше. Представляешь! Я сделал ей предложение!

От такого заявления Джани крякнула. Если Дэн пытался перебить неприятные думы эффектом неожиданности, то у него это прекрасно получилось.

— Не рано ли?

— Мы решили отложить свадьбу до её шестнадцатилетия, но я хотел, чтобы ты знала, что она сказала «да»!

— Поздравляю…

— А ещё мы не потеряли Перо, представляешь, отец Хичан такой мудрый, он оставил на видном месте обманку, а настоящий артефакт запрятал так, чтобы нашла его только она! Да, про отца она мне тоже рассказала, когда мы решили, что секретов у нас больше нет.

Джани подтянулась на кровати, раны на груди уже затянулись, но всё тело болело и ныло от долгого застоя.

— Значит, Хоил теперь…

— Ему вообще повезло больше всех! Он вернул своё тело, а затем Перо избрало его! Не Хичан, не Бирту, не нас с тобой, а его. Оказывается, нужна какая-то особая совместимость с артефактом, так сказала Кейл — та голая тётка из леса, правда, в этот раз она была не такой голой — не важно, в общем, она сказала, что Хоил — наилучший выбор и артефакт не станут изымать.

— А что случилось с его мечами?

Дэн кивнул за спину Джани, она обернулась и нащупала на прикроватной полке две рукояти — чёрную и золотую.

— Они твои, совершенное оружие: Клинки Вероятности, — в палату вошёл сам кузнец, до смешного нелепо выглядящий в мешковатом свитере и трениках Ильи, но всё же момент получился с оттенком торжественности.

— Отрадно видеть тебя в физической форме!

— А мне-то как! — Хоил шлёпнулся на койку Дэна. — Я верил, что и ты поправишься.

— Могло быть иначе?

— Прошло пять дней, даже за тебя иногда приходится волноваться.

Джани благодарно улыбнулась.

— А что с «Волками»? Были новые нападения?

— Не было, возможно, они ещё не осознали, что украли подделку. А вот Нелл обнаружила их базу, на которой скрывается Босс. Планируем рейд к концу месяца, собираем всех, кого только можем, это будет настоящий военный поход!

Джани кивнула и легко вспорхнула с кровати.

— Уже уходишь? — удивлённо взглянул Дэн. — Но твои раны…

— В порядке, — отчеканила Глава. — Куда важнее начать подготовку, месяца может и не хватить!

Если она и чувствовала боль, то жажда познать истинную мощь мечей Хоила, жгучее желание отомстить за Джона и рвущийся из недр души порыв растерзать Мика, снести ему голову и повторить то же с его боссом, пересилили слабость. В главном зале Штаба как раз шёл ожесточённый бой трое на одного. Ландшафт напоминал перепаханное бомбардировками редколесье, по которому бегал Илья, изображающий злодея. Против него выступали Хичан на боевом роботе, Хина с пистолетом и Нелл, хладнокровно прикрывающая своих горячечных напарниц с помощью маленького кинжала. Битва шла на равных, точнее, Илье удавалось выигрывать преимущество исключительно за счёт дымовых завес, раскатов грома и прочих внезапных погодных ловушек, создаваемых Биртой, сидящей в кресле поодаль.