Гипотеза эгоиста
Шрифт:
— Рей, я обязательно вернусь за тобой! Убегай! — крикнула Джани, чувствуя, как отпускает одну из нитей, опутывающих её тело. — Ты свободна!..
— Уведи как можно больше врагов от особняка. Это твой последний приказ. — отчеканила Нелл, и её послание стало последним, что услышала душа маленькой девочки. Тонкая невидимая нить, соединявшая её с Джани, оборвалась, взвилась над асфальтом струйкой молочного дыма и растаяла в закате пасмурного дня.
— Что ещё за последний приказ?! — Джани, уже заводила мотоцикл, понимая, что придётся прорываться.
— Они и вправду могут быть с другой планеты. — всё так же спокойно ответила Нелл. — Не знаю как такое возможно. Но в таком случае, может статься, твой
Взрыв! Ударная волна, оборвавшая Нелл на полуслове, своротила деревья и остановку, повалила солдат и прошлась мусором, как наждачкой, по стенам пятиэтажек. Джани выпучила глаза. Её руки мёртвой хваткой сжимали руль. Зеркала бокового вида покрылись копотью, на бешеной скорости уже не обернуться, не посмотреть, что случилось за спиной, которую в последний момент успел прикрыть Илья. По вискам стекали крупные капли пота, перемешиваясь с возобновившимся дождём. Бой, очередной бой начался. Мотоцикл взъехал на холм, на пару секунд перед девушкой открылась картина ожесточённой работы, кипящей внизу. Татуированные, волосатые и чешуйчатые, ушастые и хвостатые, голые и подобно рабам закованные в кандалы зверолюди копали руками землю. Между ними летали духи — кто в облике пузатых, бородатых, человекоподобных существ, кто просто громадными переливающимися облаками.
— Во имя Арии! — громогласно выкрикнул кто-то из надзирающих.
— Во имя Арии! — как солдаты на плацу, как сотня магнитофонов отчеканили рабы.
Работа продолжилась. А мотоцикл остановился. Скрежетнул и перевернулся назад, отбрасываемый вторым взрывом. Джани успела заметить на другом берегу знакомый синий внедорожник, а затем кубарем покатилась под откос. Клинок, закреплённый на одной застёжке, вылетел из ножен, взрезав покров на пальцах правой руки, и откатился в сторону. Раздался скрип колёс, прозвучали взрывы над головой. Оглушённая девушка отлетела в сторону, на инстинктах группируясь, укрываясь щитами Ликов. Искусственные пальцы сигнализировали о потере чувствительности из-за забившегося под обшивку песка, руки и тело увязли в мокрой, взрыхлённой земле, взвесь и пыль застили глаза, стало трудно дышать. Она скорее чувствовала, чем видела, как рабы, начавшие оправляться от взрыва, поднимали тупорылые морды. Девушка ощутила по крайней мере два десятка взглядов. То тут, то там, из-за баррикады свежих трупов на неё взирали глаза с вертикальными зрачками.
— Сгиньте! Это моя битва. — произнёс высокий юношеский голос.
Джани схватилась за оставшийся меч.
— Действительно… сгиньте, насекомые! Теперь это семейная разборка!
Джон, возомнивший себя рыцарем света в белом лабораторном халате, возвышался над нелюдями. Семнадцатилетний учёный, вкладывая пафос в каждое движение, неспешно снял медицинские перчатки и картинно откинул в сторону. Даже плотная стена дождя отошла куда-то вбок, не смея мешать прядям сине-чёрных волос элегантно раскачиваться на ветру.
— Сестра! — торжественно выкрикнул подросток, не спускаясь с возвышения. — Повторяю в последний раз. Я хочу тебя. И только тебя. Ты согласна?
— Да пошёл ты!
Хриплый выкрик Джани стал сигналом к бою. Встрепенулись рабы, получившие от командиров новые приказы, задрожал воздух, переполненный десятками духов-предводителей, и грянул гром. Дождь забарабанил с такой силой, что только двое в этом хаосе могли прочесть движения друг друга. Джон двигался скупо, как бы даже неспешно, при этом каждым движением поражая цель. Удары кастетов, облачённых Ликом, иглы, отравленные ядом и разрывные пульки — крошечные, но убойные — его коронное и им же сделанное оружие. Джани, полная противоположность, кружилась в безумном ритме, сражая врагов красочными выпадами, сверкая клинком и грациозно выгибая стан в такт ритму жизни.
Они сошлись
Разворот.
— Знаешь, мне будет достаточно и твоего бессознательного тела для исследований.
— Мне будет достаточно и твоей головы для искупления смерти Кассандры!
Лязг. Свет и тьма, сошедшись воедино, закрутились смерчем в дьявольском танце. Знакомые с детства выпады сменялись импровизацией, безумной, рискованной, действенной. Пропущенный удар кастета разломал электронику в правой руке. Непросчитанная траектория уворота — и лезвие шуангоу снесло длинную прядь чёлки, взрезав кожу лба наискось. Стук. Кровь по венам, как колёса по рельсам. Закипающей яростью, нарастающей скоростью, оттесняя последние капли здравомыслия, срывая с резьбы стоп-краны. Гудок. Это свистнул пассажирский состав, проносящийся вдалеке, это вскипел чайник, полный ненависти, лопнули трубы, заполняя рассудок адреналином, застящим взгляд и разливающимся там, где когда-то жила мораль.
Каблук отороченных мехом сапожек оступился в новообразованном болоте, запнувшись обо что-то железное, Джани полетела на спину, теряя равновесие, пропуская Джона над собой. Тот отскочил в сторону, но тело, не поспевающее за рефлексами, опоздало, кувырнулось и кубарем покатилось по земле, оставляя неровные борозды. Опершись на отломленный клинок, девушка попыталась встать на колени, но тут же упала без сил. Под рукой, набитой песком, попалось что-то железное, вроде трубы… Стоит, наверное, огреть ею Джона и, может быть, удастся даже отбиться от всех тех духов, которые всё ещё висят над карьером в недоумении? Глупая мысль. Кстати, почему враги бездействуют? Чего ждут? Отчего не добивают двух измождённых соперников?
Ответ послышался с небес, на том же похожем на китайский языке.
— Она нашла его! Меч! Он резонирует с девчонкой!
Меч? Джани не заметила, как выдернула «железную трубу» из земли. «Танто» — услужливо подсказала память. И тут же отметила: «но причём тут Китай?». Блестящие золотом ножны, украшенные почему-то античными львами, причудливая инкрустация в рукояти: два каплевидных рубина и песочные часы, миниатюрные, настоящие часики, окованные в метал. Ножны тянули вниз из-за комьев налипшей земли.
«Ну сними же их, обнажи клинок» — шептал вкрадчивый голос — «Либо всё, либо ничего. Либо ты их, либо они… нас».
Меч лязгнул до неприличного кровожадно. Дождь стих. В звуках больше не было надобности. Враги неслись нескончаемым потоком. Не по своей воле. Неслись, не в силах остановиться, загребая руками воздух, вырываемые из физических тел, в тщетных попытках сгруппироваться плотнее. Неслись по направлению Джани, прямо на острие вытянутого в руке, идеально чистого без единой царапины клинка. Ветер подтягивал всех, не щадя и не избирая. Солдаты, разбредшиеся в патруль, рабы, окровавленные и безучастные, командиры и все, кто командовал командирами, пилоты грузного золотого феникса и весь его экипаж… два человека — учитель и ученик, нарушившие приказ, обошедшие город с южной стороны и попавшие в засаду.
Джани вздрогнула. Правый и левый глаз сошлись в одной точке, посередине возникло невнятное пятно. А затем в этом пятне проступил силуэт Джона — залитая кровью левая сторона лица и уляпаная дерьмом правая. Он без улыбки вытянул руку. Из этой руки, как платок из рукава фокусника, полез с самым что ни на есть спокойным видом Лик — единственный такой же хмырь на всей планете, согласившийся жить в симбиозе с эгоистичным психом. Проплыл и дал себя поглотить зияющей белизне клинка.
— Зачем? — только и прошептала Джани.