Гипотеза эгоиста
Шрифт:
— Не волнуйся. У меня было пятеро таких.
— И никаких гарантий, что я не захвачу твоё тело под контроль!
— Не захватишь, — Джани протянула руку, всё так же не отрывая взгляда. — Назови своё имя!
Парень улыбнулся.
— Хоил. Кузнец и мечник из Синар-гуо, ученик великого мастера… впрочем, это уже не важно. Меня зовут Хоил!
Почему-то захотелось смеяться. На пределе сил, в шаге от потери сознания девушка ощутила неописуемую радость. Рука Хоила оказалась тёплой. Ухватившись за неё, Джани представила, как тянет парня за собой, в привычный ей материальный мир.
«В экстремальных ситуациях рождаются самые прочные союзы» — об этом они подумали синхронно.
Хоил, вошедший в права над телом, упёрся обрубком правой руки в стену, левой со всей силы выкручивая люк. В плече что-то хрустнуло, но в этот же момент скрежетнул металл и глоток свежего воздуха ознаменовал
Джани вернулась в тело, и тут же мир поплыл вокруг, сузился до размеров маленького окошка. В ушах зашумела пустота. Изнеможение наконец настигло её физическую оболочку. Щека ударилась о шершавый деревянный пол.
— Хотя бы скажи, как тебя зовут, — поплыл откуда-то сверху голос Хоила.
— Джани… наследница одной из Семей Рода… нет, не так. Всё это не имеет значения. Просто Джани.
Глава 3
Джани очнулась там же, где потеряла сознание. Подтянувшись на локтях, пленница выползла из-под колченогого стола, накрытого сальной скатертью и подобрала оторванную руку. Кое-как со щелчком та встала на место, но ободранные лоскуты искусственной кожи повисли вместе с паутинкой мелких проводов — впопыхах отсоединённые механизмы вновь пришли в негодность. Девушка оглядела пыльный заброшенный сарай, в котором очутилась. Солнечный свет едва пробивался через решётку крыши: прямо на ней обосновался массивный улей, отбрасывающий тень на стол, поверх которого валялась грязная мужская одежда. Прочихавшись от пыли, Джани натянула старые джинсы, подвязав белым поясом халата. Золотому клинку пришёлся по размеру карман огромной ветровки. В жестяном ведре, стоящем поодаль, отыскалась пара тёплых резиновых сапог. Дернув за дверную ручку, девушка даже не удивилась, что та заперта — после всего пережитого это уже не казалась преградой. Молча и смиренно она принялась выворачивать ящики и коробки, которыми были забиты сколоченные из грубых досок этажерки. Неподатливость правой руки осложняла поиск: она постоянно промахивалась, то роняя увесистую коробку, то пережимая керамическую чашку, от чего та разлеталась вдребезги. Громкие звуки, к счастью, не потревожили ос. И, наконец, она нашла искомое: жестяную коробочку из-под леденцов «монпансье», внутри которой оказался ключ и песочно-шершавая записка с кратким посланием:
«Гипотеза эгоиста ставит под сомнение само существование эгоизма. Разве может человек, подтвердивший гипотезу, называть себя эгоистом?»
Нахмурившись, она спрятала бумажку в карман. Знакомый почерк, знакомое слово — «эгоист», которое Джон носил по жизни словно самый почётный титул. Невесёлые догадки сразу полезли в голову: «Неужели братец немыслимым способом избежал наказания? Запер её здесь ради экспериментов? И всесильный отец ничего не смог ему противопоставить?». Перевёрнутый вверх дном сарай молчал. Поняв, что не найдёт здесь более ответов, Джани провернула ключ в замке и предстала наконец перед ослепительным миром, давно ушедшим за пределы её понимания. Июньское солнце встретило путешественницу тысячей бликов, прыгающих в густой высокой траве. Полыхающее зелёное море, да ослепительная полоска неба — и больше ничего. Девушка прочно заперла дверь, хранящую немыслимую тайну. Дороги назад не было, а впереди простиралось безбрежное будущее. И только где-то в отдалении маячили деревья.
Какое-то время шли молча. Путница прислушивалась к своему организму, но тот, к её удивлению, не сигнализировал о боли и слабости. В такт монотонной ходьбе текли и мысли. Пытаться понять и принять изменившуюся за тридцать лет действительность, а так же получить ответы на все вопросы посреди пустынного поля было невозможно. Посему Джани мысленно обратилась к истоку конфликта — войне, и тут же вспомнила о своём единственном собеседнике.
— Хоил, а расскажи, зачем твоя раса устроила геноцид?
— Моя раса открестилась от меня, — с досадой буркнул парень. — И войну развязали только чтобы найти и силой вернуть на родину. Ну, не меня, а меч, в котором я заперт…
— Так всё случилось из-за меча?!
— Не моя вина! Меня запечатали в клинке, который я сам же и выковал. А Ария, видимо, решил найти, вернуть и уничтожить. И он ведь не отступится, пока не убьёт меня и тебя заодно!
— Но мы ещё живы! Значит, и война не окончена? И кто такой этот ужасающий Ария?
— «Наместник бога в грешном материальном мире», — мрачно усмехнулся Хоил. — А на деле просто бессмертная мразь, правящая страной непозволительно долго!
— «Бессмертная» — это метафора?
— Если бы! Ария — прародитель всей Синарской цивилизации, которая насчитывает
— Ритуала?
— Ария, как чёртов Феникс, сгорает и вновь рождается из своих останков. Только делает всё через… одно интимное место.
Джани прыснула.
— Не смейся, это мерзко! И всё равно Синарцы почитают его как бога. Им бы на Землю слетать, поумнеть. Кажется, вы называете это отсталой формой правления «феодализм».
— Ты говоришь так, словно Синар находится где-то в космосе…
— Так и есть! А ты, что, до сих пор не верила, что я пришелец? Самый настоящий! Просто жил на Земле какое-то время, вот и научился говорить по-вашему.
— Но это же полностью меняет концепцию мироздания! Где-то в космосе есть разумная цивилизация, и вы уже побывали на Земле… — Джани хотела и одновременно боялась верить.
— Не волнуйся! Феникс был единственным крупным кораблём Синара. А сама страна огорожена барьерами, так что ни вы, ни другие цивилизации никогда не обнаружите царство Арии, покуда он сам того не захочет.
— А есть и другие?
— Наймей, например. Живут где-то рядом с нами и считают нас оккупантами. А мы — их! Но за всю историю так друг с другом и не воевали. А ещё ходили слухи, что наймейцы собирают дань с «голубой планеты».
— С Земли?
— Наши умы так же предполагали. Но я, прибыв сюда, ничего не заметил. Хотя… — выдержав паузу, добавил Хоил, — как знать, как знать. Может, Наймейцы уже среди вас, только вы об этом не знаете?
***
Мик не мог ответить, чем сегодняшний день был так хорош. Он, по сути, ещё и не начался — стрелки массивных часов, обвивавших его запястье, показывали лишь половину десятого. Но шестое чувство шептало, что сегодня ни один постовой не остановит его на трассе, гони он хоть со скоростью 300 км\час с мешком кокаина в багажнике, ни одна пуля не попадёт в него, ввяжись он в перестрелку, а реши Мик пойти в казино и проиграться в пух и прах, всё равно останется в выигрыше. В общем, день ожидался удачным. Даже унылая подмосковная глубинка, из которой он возвращался после ночи, проведённой в постели с некрасивой, но очень информативной барышней, не раздражала так, как по приезде сюда. Мужчина натянул капюшон, выходя из кабака. Необычная внешность человека-кота, конечно, помогала обольщать девушек, но сам он мечтал ничем не отличаться от людей. Хоть ушки и хвост легко скрывались за мешковатой одеждой, а жёлтые глаза за линзами, любой досмотр сходу выявлял его наполовину синарское происхождение, усиливая нежелательное внимание к его персоне. Хоть он и родился на Земле через два года после войны, общество невзлюбило его с самого появления на свет: дискриминация и косые взгляды, оскорбления и подозрения преследовали Мика с тех пор, как он научился ходить и говорить. В ответ Мик невзлюбил общество и стал преступником: контрабандистом, наркоторговцем, рэкетиром. Он не чувствовал угрызений совести, заклеймив всех борцов с преступностью наивными идиотами, подхалимами и проплаченными пешками. А когда эти идиоты вломились к нему домой, чуть не поймав с поличным, Мик бросил родной Сянган* и отправился за лучшей жизнью в Москву. Он насмехался над приютившей его страной, погрязшей в притворном интернационализме. Он чувствовал, что скоро грянет новый взрыв, новый масштабный конфликт! И он уже занял лучшую из возможных сторон: вступил в организацию, которая эту войну развяжет и вовлечёт в неё максимальное количество людей. Организацию, которая очистит мир от лишних миллиардов населения, возвысит Избранных и наделит их уникальными силами: международную террористическую организацию «Волки».
Что-то вдруг насторожило кота, заставив позвоночник выгнуться, а вертикальные зрачки сузиться. Животные инстинкты взяли верх над человеческими, заставляя мчаться по двухэтажному городку не различая дороги. Он взлетел по ступенькам железнодорожной платформы, и только тут остановился: перрон был пуст. Конечно, здесь и не могло быть толпы пассажиров, поезда в России не ходили по расписанию, но Мик не сразу даже заметил одинокую девушку, изучающе прохаживающуюся вдоль ряда кассовых аппаратов. Что-то внизу живота довольно заурчало. На первый взгляд незнакомка была красива: невысокая, с аккуратным личиком, обрамлённым волнистыми ало-русыми волосами. Но прекрасное на этом и заканчивалось: неопрятная засаленная одежда, что-то вроде ночного халата, торчащего из-под мужской куртки, мигом подавили урчательный позыв. Чем больше Мик смотрел на девушку, с любопытством изучающую автоматы, тем больше вопросов у него возникало. Наконец, утреннее предчувствие пересилило, заставляя разгорячённого самца выпрыгнуть на сцену.