Гитл и камень Андромеды
Шрифт:
— Где ты возьмешь деньги на это занятие? — с искренним интересом вопросила Мара.
— Деньги для меня сейчас не проблема.
— Расскажи!
— У меня обнаружился богатый дед. И я — наследница большого состояния.
— Это приятная новость. А насчет шантажа — я не верю, что Кароль так сказал! Он жалеет, что отдал тебе галерею, но это пройдет.
— Сомневаюсь. И если он собирается выжить меня из галереи такими методами, это кончится плохо. Я не люблю, когда на меня давят. Пусть вернет только заплаченные
— А твои картины? Мы помогли тебе их получить. Половина на половину?
— К сожалению, это невозможно. Нашелся настоящий хозяин картин и забрал их.
— Как! Но ты сказала, что это твои картины!
— Я так думала.
— Я видела письмо этого… Паньоля! — взвизгнула Мара. — Ты врешь! Это твои картины!
— Я не вру. И картин у меня уже нет. Я их отдала. Мой дед об этом знает.
— Ты не имела права! — раскипятилась Мара. — Мы тоже в доле!
— Я верну вам ваши деньги с процентами.
— Нет! Мы имеем право на эти картины! Это должно быть половина на половину!
— В таком случае разговор закончен. Галерею я перепродам, все, что должна, верну точно по договору. О картинах, насколько я помню, там нет ни слова. Не нравится — идите в суд.
— А зачем тебе продавать галерею? — спросила Мара голосом, сладким как мед. — Продолжай свое дело. И все условия остаются прежними.
Я решила, что Мара знает про маковый сап. Про казино — тоже. Вопрос — знает ли она о борделях и девочках, проходящих у Кароля проверку на профпригодность?
— Я твердо решила продать галерею. А про картины забудь, как я о них забыла.
— Ты их уже продала! — вспыхнула Мара. — Вот откуда у тебя деньги!
«Гитл, — сказала я, стараясь не шевелить губами, — успокойся! Твоим картинкам ничего не грозит. Не надо ожесточать сердце Мары, она неплохая баба. И прошу тебя, не причиняй этой паре зла. Пусть платят по своим счетам в небесную канцелярию в назначенный срок. Не сближай концы».
«Они плохие люди! — услыхала я обиженный голосок Гитл. — Они могут причинить тебе вред!»
— Я знаю, как с ними справиться, — ответила я вслух.
— Что ты сказала? — переспросила Мара. — На каком это языке?
— На идише. Я сказала, что если вы не оставите меня в покое, я знаю, как с вами справиться. Каролю грозят большие неприятности. Пусть лучше разберется со своими борделями.
— С какими борделями? — спросила Мара испуганно.
— Ты влипла в неприятную историю. Боюсь, тебе опять придется бежать за океан и прыгать «банджи» с мостов, чтобы забыться. Переделать Кароля тебе не удастся.
— Ты тоже так думаешь? — всхлипнула Мара. — Ты это серьезно насчет борделей?
— Вполне. Об этом говорит рынок. Пойди к Бенджи и выясни все до конца, пока еще не поздно. Боюсь, что ты потащила Кароля в мэры, не продумав последствия этого шага. И поверь — плевать, что будет думать об этом
— Какая разница! — Мара ревела уже вовсю, размазывая по щекам тушь с ресниц. — Какая мне теперь разница! Я уже слышала что-то про бордели, но не хотела верить. Бордели, наркотики, что еще?
— Торговля оружием и алмазами. Игорные дома. И небольшая, но эффективная армия яффских бандитов под контролем.
— Он меня не отпустит! — Мара спрятала лицо в бумажную салфетку и затряслась всем телом. — Он меня убьет!
— Отпустит. И ничего тебе не сделает. Он не бандит. Всего-навсего обиженный сирота, который пытается выжить. Ты сама так говорила.
— У меня будет ребенок! — прохрипела Мара и положила голову на стол.
— Если Кароль еще об этом не знает, беги сейчас.
— Он знает, — Мара произнесла эти слова шепотом и застыла с открытым ртом, словно только сейчас поняла, что с ней произошло.
— Ну ладно, показывай моего жениха, — велела я Гитл за обедом. — Нечего тянуть, я хочу знать наверняка, что меня ожидает. А вдруг он мне не понравится?
— А чего его показывать, если вы и так каждый день видитесь, — удивилась Гитл.
— Ты имеешь в виду Шуку?!
— Да.
— Мы просто друзья. И я тебя очень прошу, оставь Шуку в покое. Он не сделал мне ничего плохого.
— Там, — Гитл, как обычно, ткнула пальцем в потолок, — там уже все решено и подписано.
— Пусть отменят решение! Ты только посмотри, что случилось со всеми моими мужьями, любовниками и просто знакомыми. В чем они виноваты? В том, что спознались со мной?
— Такова их судьба. И потом, если бы ты вела себя иначе…
— A-а! Так это я во всем виновата! Вот это уж фиг! Больше, чем мне положено, я на себя не возьму.
— А сколько тебе положено?
— Не знаю, но не все вместе. И если с головы Шуки слетит хоть один волосок, я подниму такой крик во всех мирах, что мало никому не покажется.
— В тебе живет упрямая душа Брурии.
— Ш-ш! Знать не хочу, чья душа ко мне подселилась! Если бы реб Зейде не обнаружил в себе души этого реб Зуси, он мог стать знаменитым художником. В нем это было. Но победил реб Зуся. И чем это кончилось?! А?! Гляди, я тебя предупредила. И я готова родить тебе реб Зейде. Но не от Шуки. Найди какую-нибудь сволочь. Кого-нибудь, чтобы не было жалко. Я уже перепортила столько народа, что мне и смотреть не хочется на мужиков.
— Душа Марека — бесценная душа. Она не может войти в кого попало. Наверху посмотрели родословную Шуки и решили, что она подходит. У него много хороших предков. И потом, я не понимаю, чего ты вдруг так расстроилась. Твоего Шуку собираются поднять высоко, вам обещали хорошую жизнь и достойную смерть. Все устроено. Что тебе не нравится?