Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера
Шрифт:
Тем не менее, это «расхожее клише, утверждение о том, что евреи не противились своим убийцам и просто шли, “как скот на бойню”, не является ни точным, ни заслуженным… Эта безоговорочная критика их поведения упускает из виду то, до какой степени нацисты скрывали истинные цели своей еврейской политики. Они сознательно поддерживали ложные надежды на то, что уступчивость и труд могут стать для евреев спасением», – пишет Вистрич.
И он продолжает: «Выражение “как скот на бойню” также упускает из виду тот факт, что сама идея полного физического уничтожения была настолько беспрецедентна, что большинству евреев (и неевреев) она просто могла казаться плодом больного воображения. Также забывают о том, до какой степени евреи в гетто были истощены и деморализованы, отрезаны от мира. Недооценивают и устрашающий эффект коллективных наказаний, которые нацисты применяли при малейшем признаке сопротивления. Понимание того, что месть
На евреев порой охотились, как на диких зверей. Другие народы не переживали ничего подобного. Ситуацию ухудшало то, что их окружение – во всяком случае, в Восточной Европе – зачастую было враждебным и антисемитским. Даже если им удалось бы бежать, еврейские мужчины были обрезаны, часто отличались характерными чертами лица, бородами, типичной одеждой. Несмотря на все эти препятствия, евреи все же восставали – в гетто Варшавы и Белостока, в лагерях смерти Треблинк, Собибор и Освенцим. Если им удавалось бежать от своих мучителей, они присоединялись к партизанам»265. Вооруженные восстания произошли, по крайней мере, в «двадцати гетто Восточной Европы». Самым известным является Варшавское восстание с 19 апреля по 5 мая 1943 года, когда тысяча евреев, вооруженных легким огнестрельным оружием, гранатами и бутылками с зажигательной смесью, противостояла трем тысячам элитных солдат СС с крупнокалиберными пулеметами, гаубицами, броневиками и артиллерией, к которым позже присоединились танки и бомбардировщики.
Решающим же аргументом, снимающим с евреев подозрения в захвате власти над миром, является нежелание правительств (якобы находившихся под еврейским влиянием) впустить в свои страны евреев, пытавшихся бежать из Германии после гитлеровского переворота. «Еврейская мировая мощь оказалась довольно бессильной», – замечает Конрад Хайден266. А Роберт Вистрич пишет: «Даже американское еврейство, ставшее к 1939 году богатейшей, значительнейшей и сильнейшей еврейской общиной в мире, было далеко от того, чтобы быть организованным лобби послевоенной эпохи, активным, дисциплинированным, сплоченным и способным направлять международную политику США. Напротив, в нем было так мало единства и уверенности в своих силах, оно было так запугано подъемом американского антисемитизма в период депрессии, что не сумело противостоять драконовским иммиграционным законам – и это решило судьбу европейских евреев. Почти то же самое можно сказать и о сравнительно малочисленной британской общине, хотя там отдельным евреям и удалось занять заметное место в жизни страны во время затишья между мировыми войнами»267.
Вопрос, почему евреям, народу с религией божественного откровения, выпала такая роковая и трагическая судьба, для стороннего наблюдателя остается без ответа.
«Что касается евреев, то в этом вопросе Гитлер останется тверд, – пишет в своих воспоминаниях посол Франсуа-Понсе. – Он как-то сказал мне, что, на его взгляд, проблему можно было бы решить, собрав всех евреев мира на одном острове, скажем, на Мадагаскаре. Однако в действительности он считает, что единственным удовлетворительным решением проблемы будет лишь их полное уничтожение. Их нужно уничтожить как врагов арийской расы, виновников всех страданий Германии и остального мира. По существу, именно эта тайная мысль – полное уничтожение евреев – и вдохновляет все то, что делает он сам и его партия»268. Британский историк Ян Кершоу подтверждает слова французского посла: «Что касается Гитлера, то его основная идея – уничтожение евреев – оставалась неизменной с 1919 года, как бы ни менялись при этом непосредственные тактические соображения. Он обнажил свои намерения на съезде гауляйтеров партии в апреле 1937 года. Тогда, продолжая еврейскую тему, он сказал: “Я не бросаюсь в бой очертя голову. Если я хочу сражаться, я не говорю: «Сражайся!» Вместо этого я говорю: «Я хочу уничтожить тебя!» И теперь пусть моя ловкость поможет мне загнать тебя в угол, где ты окажешься беспомощным. И тогда ты получишь нож в сердце”».269
Все изучавшие жизнь Гитлера сходятся в том, что его отношение к евреям с 1919 года до самой смерти осталось неизменным. За день до самоубийства он удалился с одной из своих секретарш, Траудл Юнге, в отдельную комнату и объявил, что продиктует политическое завещание. Юнге надеялась услышать нечто, чего еще не слышал никто. «Наконец-то произойдет
В своем письме к Адольфу Глемичу по поводу евреев, написанному по просьбе капитана Майра в 1919 году – двадцатью пятью годами ранее, – Гитлер уже настаивал на необходимости «удалить евреев». Как мы видели в первых главах этой книги, ненависть Гитлера к евреям была феноменом, появившимся внезапно, и к этому имеет отношение его ментор Дитрих Эккарт. Возможно, именно он и разжег ее. Едва ли могло быть совпадением то, что капрал без будущего вступает в контакт с Немецкой рабочей партией, организованной по инициативе общества Туле, как раз тогда, когда начальник вежливо просит его изложить свое мнение по еврейскому вопросу для просвещения коллеги по армейской пропаганде.
Путь развития гитлеровского антисемитизма легко проследить: это ежедневные поучения Эккарта, «духовного отца нацизма» (Вистрич), это чтение и заучивание наизусть антисемитской литературы, из которой один только «Катехизис антисемитизма» (Antisemiten-Katechismus) снабдит его 650 страницами ссылок, это и его беседы с Альфредом Розенбергом, распространителем «Протоколов сионских мудрецов» и теоретиком антисемитизма. Почти через год после письма к Глемичу Гитлер произнес речь: «Почему мы антисемиты?». Здесь он развернул перед своей восторженной аудиторией план, остававшийся неизменным до самого конца его жизни, – разве что «окончательное решение» не называлось своим истинным именем, но, вероятно, подразумевалось. Вселенские масштабы столкновения ариев и евреев присутствуют во всем, что он когда-либо говорил или писал по этому вопросу, в том числе и в «Майн Кампф». «И если еврею с помощью марксистской веры удастся завоевать народы мира, его царственным венцом будет погребальный венок человечества, гибель этого мира… И сегодня я верю, что действую согласно воле всемогущего творца: защищаясь от еврея, я сохраняю творение господа»271.
Гитлер умел говорить о мире – став канцлером, он стал известен в Германии и за ее пределами под именем «мирный канцлер», хоть и стал готовиться к войне немедленно, как только занял этот пост. Точно так же он знал, как умерять свои нападки на евреев и даже полностью воздерживаться от них тогда, когда того требовала политическая ситуация. Например, так было в хаотические, суматошные времена беспрестанных выборов в период, непосредственно предшествующий его «законному» приходу к власти. Но как только он достиг цели, он начал осуществлять свою программу, начиная с пункта номер один: война против евреев.
Все началось с бойкота еврейских магазинов, объявленного через несколько недель после Machtergreifung, захвата власти, за которым последовало поэтапное удушение еврейской общины. Постепенно евреи потеряли статус личностей, оказались вне закона, на положении хуже парий. Им еще позволялось жить, но едва-едва. Когда немцы поняли, что Гитлер и его коричневорубашечники действительно собираются делать то, о чем говорили, протестовать было уже поздно. Нюрнбергские законы окончательно закрепили то, что национал-социализм обещал евреям с самого своего зарождения. Исполнение этих обещаний неумолимо приближалось.
30 января 1939 года, во время торжественного празднования Machtergreifung, Гитлер произнес слова, которые Люси Давидович назвала «объявлением войны евреям». В действительности же это был смертный приговор – война евреям была объявлена за много лет до этого. К тому моменту Гитлер решил вторгнуться в Восточную Европу и понял, что военные действия могут стать идеальным прикрытием для решения проблемы евреев путем их физического уничтожения. «В своей жизни я часто бывал пророком и надо мной часто смеялись. В годы борьбы за власть смеялись над моим утверждением, что однажды я стану главой немецкого государства и одновременно вождем Народа и что тогда, помимо прочего, я решу еврейскую проблему. В первую очередь смеялись евреи. Думается, этот веселый смех сейчас застрял в их глотках. Сегодня я опять буду пророчествовать: если международному еврейству внутри и вовне Европы опять удастся ввергнуть народы в войну, результатом этой войны будет не большевизация земли с последующей победой еврейства, результатом будет уничтожение еврейской расы в Европе».