Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера
Шрифт:
Одобрительные крики аудитории, раздавшиеся в ответ на эту угрозу – все это записано на пленку, – были оглушающими. Ликовала толпа в Кролл Опере, ликовали те, кто стоял у репродукторов на улицах городов и деревень или сидел у своих Volksempf"anger (дешевая модель приемника, созданная специально для распространения нацистской пропаганды). Они не понимали того, что в действительности крылось за этими лживыми фразами. Правда, в Германии большинство уже перестало здраво мыслить, да это и не разрешалось. А здравомыслящему человеку было бы ясно, что евреям никогда не приходило в голову шутить над подъемом национал-социализма (хоть они и надеялись, что гроза пройдет стороной, и пытались убедить себя в том, что реальной опасности нет), что евреи не желали войны и что большевизм и иудаизм не идентичны.
Идея Гитлера состояла в том, чтобы объединить ведение войны с «окончательным решением» еврейской проблемы.
Антисемитизм был в центре системы верований Гитлера, его центральным политическим мотивом. Он верил, что является спасителем немецкого народа, способным уничтожить евреев, воплощавших в его глазах адские силы. Когда он говорил или писал о своей “святой миссии”, он использовал терминологию, свойственную милленаризму, вплоть до буквальной передачи выражения «тысячелетнее царство» словами “Тысячелетний рейх”. Мало того, он говорил о посвящении, спасении, искуплении, воскресении и божьей воле. В своих фантазиях он видел убийство евреев велением божественного провидения, а самого себя – избранным инструментом для его исполнения»272.
«Великий план [уничтожения евреев] был в голове Гитлера, – пишет Давидович. – Он не разъяснял его в виде конкретной стратегии. Ничто не записывалось. (29 апреля 1937 года он советовал руководителям НСДАП: “Все, что можно обсудить устно, никогда не должно документироваться, никогда!”) Он даже возвел свои методы сохранения тайны в стратегический принцип: как можно меньшее количество людей должно узнавать как можно меньше и как можно позже»273.
«Принимая во внимание структуру руководства нацистской Германии, можно уверенно утверждать, что операция таких масштабов, требующая огромных человеческих и материальных ресурсов – уничтожение миллионов людей по всей Европе, – была возможна лишь при согласии человека на самом верху, где сходились все нити», – пишет Петер Лонгерих в своей книге Der unbeschriebene Befehl («Неписаный приказ») о личной ответственности Гитлера. Он утверждает, что эту ответственность можно доказать, анализируя его многочисленные высказывания, а также разговоры с генералами, с группами людей режима, личные беседы. Гитлер старался, говорит Лонгерих, не давать прямых указаний, но создать «определенный климат», в котором исполнительные органы знали бы, что любая радикализация политики по отношению к евреям будет одобрена высшим руководством. Помимо этого, «Гитлер с глазу на глаз давал прямые устные приказы к началу отдельных операций по систематическому массовому уничтожению евреев»274.
То, что Лонгерих точно описывает ситуацию, подтверждают многочисленные свидетели, лично вовлеченные в этот исторический процесс. Альберт Шпеер говорил: «Ничто более или менее значимое не только не могло происходить без ведома Гитлера – это не могло происходить без его прямых указаний». И он повторяет слова Рудольфа Гесса: «Все важные решения Гитлер принимал лично»275. Кершоу цитирует Генриха Гиммлера: «Все, что я делаю, известно фюреру»276. Криста Шрёдер, одна из секретарш Гитлера, в послевоенном интервью восклицает: «Разумеется, Гитлер знал! Не только знал – это были его идеи, его указания!» И затем она рассказывает, как шокирован был Гиммлер, получив однажды от Гитлера настоящий приказ277. «Когда он не давал прямых
В чем была причина одержимости Гитлера евреями, которые словно «жили у него в голове»? «Я не знаю. Никто не знает. Никто даже не начал понимать этого», – с отчаянием сказал Алан Буллок после многолетних исследований279. «Причина Гитлеровского антисемитизма, несмотря на множество известных нам деталей, пока не нашла удовлетворительного объяснения», – сдержанно говорит историк Вернер Мазер280. А Иоахим Фест выражает это так: «Видимо, нам уже не понять глубинной основы его все возрастающей ненависти к евреям, ненависти, которая не угасала буквально до последних часов его жизни». «Он восторгался евреями, – говорит Фест. – Их расовая исключительность и чистота казались ему достойными восхищения не меньше, чем их чувство избранности, несгибаемость и ум. В сущности, он видел в них что-то вроде сверхлюдей со знаком минус. В одном из застольных разговоров он заявил, что даже германская нация с относительно чистой кровью стоит ниже их: если поместить в Швецию 5 тысяч евреев, они очень скоро займут все руководящие посты»281.
Загадка Гитлеровской ненависти к евреям тесно связана с «его видением апокалипсического конфликта между арийцами и евреями» – к этому заключению мы пришли, анализируя «Майн Кампф». «Это была его собственная манихейская версия конфликта между богом и дьяволом, между Христом и Антихристом». Если у этой тайны и есть разгадка, ее нужно искать в загадочных событиях во время «превращения», когда в 1919 году, под влиянием капитана Майра и Дитриха Эккарта, Гитлер неожиданно становится экспертом в вопросах антисемитизма и очень интересным человеком, заслуживающим того, чтобы его поставили на позицию, с которой он мог начать завоевание Германии и воплощение в жизнь своего видения и миссии. Это может объяснить и то, каким образом конец уже был запрограммирован в начале: почему, диктуя завещание, в еврейском вопросе он все еще был тем же, кем стал тем летом в Мюнхене.
«Его идеология, план, которым он руководствовался, был доступен всем и одновременно оставался тайной для каждого». У Тревор-Ропера сложилось сходное впечатление – он писал о «стенах, воздвигнутых фюрером вокруг своих убеждений, за которые не проникал ничей взгляд. Быть может, там ничего и не было – лишь гигантское упорство ослепленного духа, приносящего все в жертву своему эгоизму, почитавшему лишь самого себя?»282 (Но может ли это быть ответом на вопрос о причинах величайшего и трагичнейшего события в истории человечества? Всего лишь эго, почитавшее само себя?) Джон Лукач находит, что «Гитлер был очень скрытен, быть может, не менее скрытен, чем Сталин», и приводит его слова: «Вам никогда не раскрыть моих мыслей и намерений»283. «Чем выше ты находился, тем меньше знал», – поведал Гитте Серени Шпеер284. В дополнение к этим словам Шпеера можно привести подборку цитат из дневников Геббельса, показывающих, что «царя пропаганды» ставили в известность о некоторых важнейших решениях лишь постфактум.
«Гитлер никогда не открывал тайну своей миссии, – пишет Иоахим Кёхлер в своей книге Hitlers Wagner (стр. 20). – Суть его послания так и не была расшифрована (стр. 21) … Борьба с евреями была его крайне личным и крайне важным убеждением, которое не подлежало обсуждениям или объяснениям (стр. 98) … Он знал, что с политической стороны его невозможно атаковать, так как он скрывал свои цели в мистической тьме… Гитлера невозможно было описать или объяснить, и он остается таким и до сего дня (стр. 193) … В чем была сущность его личной истины, не знал никто… Гитлер был не политиком, который разрабатывает программу, а потом объясняет народу свои действия, – он был спасителем, посвященным тайного культа, который поставил перед собой задачу освободить мир от евреев… В действительности, немцам и не нужно было ничего знать, достаточно было веровать (стр. 334—335) … Совершенно очевидно, он держал в тайне то, во что верил с “гранитной” непоколебимостью (стр. 336) … “Когда мы уничтожим эту чуму [то есть евреев], – пророчествовал Гитлер во время похода на Москву, – мы сделаем для человечества то, что наши люди на фронте пока не способны понять”. Это также означало то, что эти люди не знали, ради чего они убивали и погибали сами. Вокруг ликовали, не зная почему. Они были в восторге, когда им сказали, какова ставка, они верили в его непогрешимость, потому что он требовал от них этой веры. Его успехи оправдывали его действия, его цели оправдывали все средства (стр. 337) … Гитлер никогда, ни единым словом не выдал, что планирует величайшее аутодафе в истории человечества (стр. 410)».