Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера

ван Фрекем Джордж

Однако Ницше порвал с Вагнером, когда тот стал слишком reichsdeutsch, то есть слишком признанным и радующимся этой своей популярности у националистической и консервативной германской элиты, которая в те годы, после победы над Францией в 1871 году и образования Германии, купалась в чувствах гордости и превосходства. «“Немецкий” стало аргументом, “Deutschland, Deutschland "uber alles” [19] – принципом, тевтоны – носителями “морального мирового порядка”, – возмущенно писал Ницше. – У нас теперь есть история, которая reichsdeutsch, боюсь даже, антисемитская… как только господину фон Трейчке не совестно»³⁴⁰. Заразный антисемитизм Вагнера был еще одним элементом, нетерпимым для Ницше. Он был убежден, что смешение рас благотворно для человечества и гордился своим анти-антисемитизмом.

19

«Германия,

Германия превыше всего». – Прим. пер.

Именно на этом фоне оформилась идея Ницше о сверхчеловеке. Стоит заметить, что его комментаторы, начиная с Вальтера Кауфмана, осознали, что «сверхчеловек» является неточным переводом слова "Ubermensch и скорее вводит в заблуждение. Под сверхчеловеком можно понять нечто вроде разросшегося человеческого существа, тогда как "Ubermensch ясно указывает на существо за пределами нынешнего человека, не раздутого, а качественно иного, находящегося на другом уровне. Кауфман и другие используют термин «overman» [20] , что является буквальным переводом "Ubermensch. Филип Новак, которого слово «сверхчеловек» явно раздражает, все же использует его наряду с выражением «высший человек». Осознание этих нюансов может предотвратить неверное понимание этого слова, обозначаемой им идеи и идеала. Оно, с легкой руки Ницше, появится практически во всех произведениях того периода, когда мир сделал решительный поворот в направлении, быть может, иного и лучшего будущего.

20

overman (англ.) – буквально «надчеловек», «зачеловек». – Прим. пер.

«Сверхчеловек – будущее мира», – говорил Ницше. «Я научу вас сверхчеловеку, – говорил его Заратустра. – Человек – это то, что нужно превзойти… Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, канат над пропастью… Это великий полдень: человек стоит в середине пути между животным и сверхчеловеком… Все боги мертвы, да здравствует сверхчеловек!» В «Генеалогии морали» он пишет: «Этот человек будущего освободит нас не только от идеала, царствующего ныне, но и от того, что неизбежно вырастет из него, – от великой тошноты, от воли к небытию, от нигилизма. Это колокол полдня и великого решения, высвобождающего волю и вновь указывающего ей цель на земле, это надежда человека, это антихрист и антинигилист, это победитель Бога и победитель небытия – настанет день, и он придет»³⁴¹.

Каким именно существом был бы сверхчеловек Ницше? Стерн свел вместе основные черты его характера, используя книгу «Так говорил Заратустра»: «Сверхчеловек открыт миру и его превратностям. Он верит в других и верит в случай. В нем основные пороки, такие как похоть, жажда власти и эгоизм, преобразуются в положительные качества. Он влюблен в землю, в свою судьбу, в свою жизнь, и он готов пожертвовать этой жизнью ради тех, кто открыт миру и его превратностям… Основываясь на положении о безбожности мира, сверхчеловек воплощает в себе напряженную свободную человеческую волю к власти и руководствуется псевдорелигиозным законом о “вечном возвращении”»³⁴². Увы, это едва ли далеко продвинет нас в понимании сверхчеловека. Вообразить существо, которое превосходит тебя самого, – трудно, почти невозможно. Некоторое приближение к этой идее можно найти в образах, которые люди создали, думая о своих богах и других сверхъестественных существах. Сам Ницше порой проецировал на себя существо, подобное Заратустре, а в момент острейшего кризиса – нечто подобное тому, что он принимал за бога Диониса. Но попытка превзойти ум для человеческих существ опасна. В тех, кто не отступает, она должна либо привести к состоянию сознания, о котором рассказывают великие йоги, либо – если что-то пойдет не так – к сумасшествию.

Идеал Ницше отражал прозрения и чаяния своего времени, а Германия рвалась как к культурному, так и к национальному превосходству. Произошло неизбежное: националистическое движение присвоило себе его идеал и приспособило его для своих целей – под сверхчеловеком стали понимать дарвинистского арийца. Это полностью противоречило идеям Ницше. Но из его работ можно было легко надергать цитат, по видимости, подтверждающих фолькистские убеждения.

Главным виновником этого «отмывания мысли» была его сестра Элизабет. В 1885 году она, к негодованию Ницше, вышла замуж за воинствующего антисемита Бернхарда Фостера и последовала за ним в Парагвай основывать тевтонскую колонию Новая Германия. Целью этой колонии, одного из многих утопических поселений того времени, было предохранить хотя бы горстку немцев от расового смешения, чтобы раса сумела выжить в чистейших своих представителях и чтобы с их помощью ее можно было

восстановить в будущем. Из-за внутренних раздоров эта колония скоро развалилась, но некоторые потомки все еще живут там, где она когда-то существовала. В 1934 году Элизабет встретила рейхсканцлера Гитлера в архивах Ницше в Веймаре, вскинув руку в образцовом нацистском приветствии, и предложила ему сняться на фоне бюста Ницше, что должно было символизировать философскую преемственность нацизма.

Сверхчеловек Ницше не был единственным типом нового существа, ожидаемого в Германии. Существовал, например, «арио-германский богочеловек» Гвидо фон Листа. Этот богочеловек якобы являлся прямым наследником длинной линии «потомков солнечного короля», восходящей к Атлантиде, – его называли Арманен. Жители Атлантиды были божественной расой, и череда хранителей их тайного знания не прерывалась с тех древних времен. Эти хранители должны вновь объявить о себе сегодня. Они и станут создателями будущего – Лист «считал арио-германского богочеловека высшей точкой вселенского развития»³⁴³.

Николас Гудрик-Кларк пишет: «Миф о тайной элите не новость в европейской идеологии. В эпоху, последовавшую за Просвещением, это было вечной темой оккультизма. По сути, это было попыткой восстановить определенность и очевидность религиозной ортодоксии в контексте узкого сектантского направления… Тайная элита окружает своих видимых представителей ореолом непререкаемого авторитета. Именно так воображаемые короли-священники прошлого придавали весомость претензиям Листа на тайное знание и особую власть. В то же время якобы существующие Armanеnschaft (потомки Арманен) дают адептам основание предположить, что золотой век не за горами, что Германия и Австрия соединятся в едином теократическом пангерманском государстве, в котором негерманские элементы не будут играть никакой роли. Через тридцать пять лет это станет определяющим принципом внешней политики Третьего рейха»³⁴⁴.

Дитрих Эккарт был начитан и, конечно, знаком с публикациями Листа (что подтверждает Ральф Ройт в своей биографии Гитлера). Эти знания, а также многое другое он передал своему австрийскому ученику. У нас также есть свидетельство мюнхенского библиотекаря о том, что Гитлер брал читать книги Листа, а Бригитта Хаман упоминает несколько случаев, когда Гитлер использовал листовскую терминологию³⁴⁵. Интересен, однако, следующий факт: «В библиотеке Гитлера, частично дошедшей до нас, есть книга Тагора о национализме, с посвящением по случаю дня рождения: “Господину Адольфу Гитлеру, моему дорогому арманистскому брату, Б. Штайнингер”». «Это может указывать на то, что Гитлер имел контакты с секретной организацией, связанной с Листом», – полагает Хаман и добавляет: «Слово “арманист” можно понимать и буквально – тогда это будет означать высокий статус Гитлера в “тевтонской” иерархии»³⁴⁶.

Арийский богочеловек Йорга Ланца фон Либенфельса напоминает сверхчеловеческий идеал Листа. Мы помним, как Ланц изображал завоевание земного шара этими высшими существами: «Подавляя и искореняя примитивных людей и недочеловеков, высшая героическая раса восстанет из могилы расового смешения и упадка и начнет восхождение к божественному человечеству, к бессмертию и божественности в самом корне, в расе, – писал Ланц. – Тогда породистые светловолосые боги пройдут по земле: расы вновь разделились, препятствия устранены. Тогда на земле настанет царство небесное. И светловолосые боги будут знать, кого благодарить за это небесное состояние: боги и богини с солнцем в волосах и небесной голубизной в глазах, вечно здоровые и вечно молодые, воздадут хвалу Великой Матери, которая столько страдала за них»³⁴⁷. В предыдущих главах мы видели, что Ланц планировал создать орден, очень напоминавший возникший позже СС, одной из целей которого было уничтожение недочеловеков.

Другим автором, провозглашавшим приход сверхчеловека, был Карл Май, любимый писатель Гитлера. В книге Хаман мы обнаруживаем, что Май, к тому времени семидесятилетний и очень известный, читал в Вене 22 мая 1912 года лекцию под названием «Ввысь, к царству Благородного человека» (если так можно перевести его Edelmensch). Зал, который мог вместить три тысячи человек, был полностью забит. Май был протестантом, но интересовался, тем не менее, Востоком, оккультизмом и магическими способностями человека. «Даже истинно великого писателя не встретили бы с большим шумом и энтузиазмом, – писал репортер. – Май всегда стремится к вершинам, к свободному духовному царству высшего человека. Он называет себя то душой, то каплей в океане, то духовным авиатором… В том, что он говорит, самым замечательным является его серьезность, настоящий патетический энтузиазм, напоминающий энтузиазм религиозный». Карл Май воплотил свой сверхчеловеческий идеал в образах старины Шаттерхенда, символе немецкого превосходства над другими расами в действии, и Виннету из племени апачей, который был «шедевром» немецкого иммигранта профессора Клекихпетра. Молодой Гитлер, в ту пору потерянный, одинокий молодой человек из мужского общежития, присутствовал на лекции Мая и, согласно анонимному свидетельству, проявил «бесконечный энтузиазм»³⁴⁸.