Гитлер и я
Шрифт:
Ситуация для нас сложилась критическая. Я приказал всем членам «Черного фронта», которые были неизвестны полиции, идти в армию, вступать в полицию, СА, СС и продолжать свою деятельность внутри этих организаций. Гитлер ничего так не боялся, как проникновения настоящих честных немцев в ряды своих верных людей. В перспективе этот процесс мог бы привести к разложению самых преданных ему частей. Пока что Адольф приказал принять самые решительные меры против меня и во что бы то ни стало обнаружить мое местонахождение. Те несчастные люди, которые оставались мне верны, попадали в руки гестапо и подвергались жестоким пыткам. Большинство
Ближе к середине апреля я отправился в баварский город Чемси и назначил на 5 мая встречу региональных лидеров Юга. Мне особенно хотелось встретиться с нашим австрийским представителем. Я хотел провести с ним переговоры на случай, если в Германии станет слишком опасно. Молодая студентка из Мюнхена, муж которой держал птицеферму, предоставила мне кров в своем доме в Чемси. По ее совету мы решили провести встречи не в доме, стоявшем на берегу озера, а в коттедже в горах, расположенном на высоте 6000 футов.
– Я пойду с вами и возьму с собой горничную, для того, чтобы все предприятие имело абсолютно благопристойный вид.
Мы поднялись в горы. Было что-то романтическое в этом тайном свидании на высоте 6000 футов [Приблизительно 1800 м. (Прим. пер.)] над уровнем моря.
На встречу прибыли лидеры «Черного фронта» из Баварии и Вюртемберга, а также наш австрийский представитель.
К полудню солнце добралось до домика в горах и осветило маленький сад. В саду стоял большой стол, на котором мы разложили бумаги и занялись самым серьезным обсуждением наших планов. Аресты руководителей местных групп не прекращались. Было необходимо заменить их, составить полные списки членов кружков, обменяться паролями. Под лучами апрельского солнца стало так жарко, что вскоре на нас не было ничего, кроме плавок. Мы были настолько заняты работой, что появление двух солдат в форме СС оказалось для нас полной неожиданностью.
– Предъявите ваши документы, пожалуйста.
Трое моих товарищей плюхнулись на стол, попытавшись прикрыть бумаги своими телами. Наши самые сокровенные секреты были на расстоянии вытянутой руки от эсэсовцев.
Из всех присутствующих только я знал баварский диалект, и именно мне пришлось отвечать.
– Где, по-вашему, мы можем носить документы? Неужели вы берете их с собой, когда надеваете купальные костюмы?
Один из эсэсовцев сделал движение, как будто пытаясь напасть на меня, но второй удержал его.
– Что вы здесь делаете?
– спросил он.
Я отвечал намеренно громко, чтобы меня услышали девушки, принимавшие солнечные ванны недалеко отсюда.
– Что мы можем делать в домике в горах? Спросите лучше об этом наших дам.
Тут появились наши спутницы и завели с эсэсовцами веселый и непринужденный разговор, с женской ловкостью пытаясь смягчить сердца двух молодых солдат.
– Ладно, - сказал агрессивный эсэсовец, который
– Две женщины и четверо мужчин. Это немного необычно, но всякое бывает.
И они ушли в сторону австрийской границы, которая проходила не более чем в двухстах ярдах.
– Нужно бежать в Австрию, - сказала хозяйка дома.
– Я не вижу другого способа выбраться отсюда.
– Границу охраняют эсэсовцы, - заметил наш австрийский товарищ.
Время от времени мы слышали, как люди Гитлера свистят в свои свистки. И с каждой горной вершины им отвечали такие же свистки.
Никогда еще я не испытывал такого острого чувства опасности. Казалось, что выхода нет, что уже падает занавес, символизируя окончание последнего акта драмы.
Но случилось чудо. Началась страшная буря. Тучи закрыли все небо, на землю посыпался град, перемешанный с полурастаявшим снегом, каждая скала превратилась в водопад, а каждая расщелина - в реку. Порывы ветра становились все сильнее, ослепительные вспышки молний озаряли небо.
– Это наша единственная надежда, - прошептал я девушкам.
– Попробуем вернуться.
Мои товарищи были опытными альпинистами, и мне было нелегко поспеть за ними.
При вспышках молний мы видели то одного из наших преследователей, который поднимался по скале, то другого, лежащего на выступе скалы. Затем наступала темнота, и они спотыкались, падали, поднимались и вновь отправлялись в погоню за нами.
Но у нас было два преимущества перед ними: во-первых, мы раньше стартовали, а во-вторых, среди нас были опытные альпинисты. После шестичасовой борьбы со стихией мы живыми и здоровыми добрались до маленького домика в Чемси.
Было ясно, что гестапо висит у нас буквально на хвосте, и нас могут обнаружить в любую минуту, поэтому нам нельзя задерживаться здесь надолго.
8 первую очередь я решил покрасить в черный цвет волосы, а также купить очки и фальшивые усы.
9 мая 1933-го, когда я как раз готовился покинуть Чемси, у дома остановился автомобиль. Из него вышел шофер, который открыл ворота в сад и вручил хозяйке дома письмо. Оно было адресовано мне. Женщина сделала вид, что не знает меня, и, сказав шоферу, что ей надо посоветоваться с мужем, зашла в дом и показала письмо мне.
Я сразу же узнал почерк Грегора и торопливо разорвал конверт.
– Я обедал вчера вечером с министром Фриком, - писал он.
– Он сказал мне, что Геринг послал два отряда в Чемси, приказав им убить тебя. Я прилетел в Мюнхен на самолете. Умоляю тебя - немедленно беги в Австрию. Я послал за тобой машину. Грегор.
Я быстро вышел из дома и подошел к шоферу.
– Вы можете доставить меня в Мюнхен к тому господину, который дал вам это письмо?
– Конечно.
Через час я встретился с братом. Это была волнующая встреча. Мы виделись в последний раз.
Чтобы скрыть волнение, Грегор улыбался, шутил и делал замечания по поводу моего внешнего вида.
Видимо, черные волосы, очки и усы изменили меня до неузнаваемости. Но сам Грегор изменился куда сильнее, хотя и не прибегал к маскировке.
– Грегор, помогая мне бежать, ты рискуешь головой, - сказал я ему.
– Все равно Геринг рано или поздно убьет меня, как пытается сейчас убить тебя. Так что мои поступки не имеют никакого значения, - ответил Грегор.
– Я умоляю тебя бежать вместе со мной.