Гитлер и я
Шрифт:
У меня не было желания путешествовать с этим подозрительным человеком, и я хотел, прежде всего, поговорить с Конрадом Гейденом до того, как вновь увижусь с Франком. У меня хватило ума не говорить Франку, что я знаком с Гейденом и знаю, что он сейчас в Саарбрюкене.
21 июня я приехал в Саарбрюкен, столицу тогда еще независимой земли Саар. Конрад Гейден пришел на вокзал, чтобы встретить меня.
– Штрассер, - сказал он после того, как мы обменялись дружескими приветствиями, - твое письмо было для меня полной неожиданностью, я ничего не мог понять. Я не знаю ни Франка, ни его патрона. Будь осторожен.
– Конечно, но я
Мужчины в гражданской одежде и в тяжелых немецких ботинках, с военной выправкой ходили вокруг отеля «Рейхшадлер». «Я узнал вас, мои дорогие чернорубашечники, но вы меня не поймаете», - сказал я себе.
Наконец прибыл мистер Франк.
– Пройдем в мой номер, мой дорогой друг, - сказал он. Не вынимая руку из кармана, где у меня был спрятан револьвер, я вошел в его ярко освещенный номер в отеле.
Мы начали обсуждать положение в Германии.
– Ситуация критическая, - сказал я.
– Близится вторая революция.
– Еще до конца месяца нас ждет большая неожиданность, - заметил Франк.
– В Германии скоро будет резня, подобно которой еще не видел мир.
– Неужели, мистер Франк?
– ответил я.
– Это ваш патрон сообщил вам об этом?
Мистер Франк выглядел растерянным.
– Он еще не пришел. А пока я могу вам что-нибудь предложить? Винца или бокал шампанского?
– Нет, спасибо, мистер Франк, - сказал я, улыбаясь.
– Если только я пойму, что вы - агент гестапо, и если меня не испугают возможные осложнения с британским посольством, я пристрелю вас на этом самом месте.
Мистер Франк сильно побледнел.
– Господин Штрассер, - сказал он, - ваше чувство юмора слишком сильно отличается от английского.
Наступило короткое молчание.
– Вы разрешите мне выйти ненадолго и позвонить?
– спросил он.
Он отсутствовал несколько минут, а когда возвратился, то выглядел взволнованным.
– Он еще не вернулся, но скоро будет. Мне очень неловко, что вам приходится столько ждать.
К этому моменту я уже все понял. Если бы Франк был не завербованным гестапо англичанином, он бы ударил меня или, по крайней мере, был бы очень возмущен тем обвинением, которое я бросил ему в лицо. Но передо мной - агент гестапо, получивший инструкции «взять меня живым». Он просто ждал своих сообщников. Идея гестаповцев состояла в том, чтобы под видом дружеской вечеринки напоить меня, а затем посадить в машину и переправить через немецкую границу.
– Хорошо, мистер Франк, но вы должны извинить меня - мне нужно успеть еще на одну встречу. Позвольте мне оставить здесь мой портфель. Я вернусь через полчаса.
Выйдя из отеля, я подозвал к себе стоящего на страже человека в ботинках и сказал ему командным голосом:
– Быстро найдите такси!
Немец, как собака, всегда узнает голос настоящего офицера.
Меньше чем через минуту появилось такси, и я отправился прямо к Конраду Гейдену.
– Уезжай первым же поездом, - сказал он.
– Я сам поеду к мистеру Франку, извинюсь за тебя и заберу твой портфель. Это будет выглядеть очень забавно.
В поезде я задумался над словами Франка. В Германии, по его словам, скоро будет резня.
Он, по-видимому, был совершенно уверен, что я не вернусь. В противном случае он не был бы так откровенен.
Но даже после кровавых событий 30 июня, когда его пророчество сбылось, мистер Франк без тени смущения явился ко мне в Праху.
–
Я громко рассмеялся.
– Франк, - сказал я, - вы считаете меня идиотом.
– Вы не правы, - ответил он.
– Если вы не верите мне, возьмите в качестве пилота вашего верного друга Мара.
Map, настоящее имя которого было Адам, был сыном богатого еврейского торговца из Берлина. Но, несмотря на подобные гарантии, я нашел предлог ненадолго отложить наш полет.
Как только Франк ушел от меня, я позвонил начальнику политического отдела Бенде.
– Послушайте, Бенда, - сказал я.
– Человек, о котором я вам говорил, сейчас в Праге, в отеле «Шрубек».
Адам, он же Map, во время этого разговора стоял возле меня, но, как только я положил трубку, я заметил, что он быстро вышел из комнаты.
В результате к тому моменту, когда полиция достигла отеля «Шрубек», Франк исчез. Мой «верный» Адам и секретарь мистера Франка были все же арестованы. Через несколько недель они во всем признались.
Франк был сотрудником берлинского гестапо и вел дело «Черного фронта». После неудачи с похищением в Саарбрюкене (как оказалось, похищение было назначено на четыре часа того самого дня), он завербовал двух моих коллег - Грикша (настоящая фамилия которого - Гильдебранд) и Мара (то есть моего «верного» Адама). Первому пообещали много денег, а второму - «ариизацию».
После нескольких лет тюрьмы предатель Адам был освобожден, и я никогда его больше не видел. Но я знаю, что он продолжает делать свое грязное дело. Год назад его видели в Копенгагене.
На этом моя эпопея, связанная с мистером Франком, закончилась. Единственное, чего он достиг, - так это оплатил распространение пятидесяти тысяч антинацистских памфлетов в Германии.
Однако трагедии избежать не удалось. У Адама было достаточно возможностей, чтобы установить имя человека, который создал нашу подпольную радиостанцию. Целью создания этой радиостанции была борьба с Гитлером его же оружием. Радио, которое является незаменимым орудием пропаганды, почти не использовалось с пропагандистскими целями за пределами Италии и Германии. Радиопропаганда, без которой немыслима современная война, повсюду находилась в зачаточном состоянии. Нет другого столь эффективного средства, которое могло бы деморализовать противника и дать возможность слову правды быть услышанным во вражеской стране. «Черный фронт» стал первой организацией в Европе и в мире, использовавшей тайный радиопередатчик в политических целях, и заслуга в этом полностью принадлежит моему другу Формису.
Формис был совершенно удивительным человеком. Блестящий офицер, прошедший мировую войну, прекрасный изобретатель и электротехник, он быстро занял ответственный пост в Германии, возглавив радиостанцию города Штутгарт.
Его любовь к своей работе была так же сильна, как и ненависть к Гитлеру. Когда Гитлер пришел к власти, Формис отключил свою радиостанцию во время его пространной речи в Штутгарте, собственноручно перерезав провода. Полиция не смогла обнаружить преступника, но, поскольку подобные вещи происходили каждый раз, как только Гитлер выступал с речью, в конце концов Формис, естественно, попал под подозрение. Он решил бежать и после головокружительных приключений прибыл ко мне в Прагу.