Глаголь над Балтикой

Колобов Андрей Николаевич

– Заодно посмотрим, смогут ли новики наши попасть хоть во что-то. А к послезавтрему как раз первая бригада подтянется, тогда уж повоюем как планировали!

Не то, чтобы слова адмирала вызвали бешеный энтузиазм, ибо у господ офицеров, очевидно, на завтрашний день имелись собственные планы. Их крушение Николай Оттович сейчас и наблюдал, отеческим взором созерцая подернувшиеся грустью глаза младшего вахтенного офицера, чьи черты лица будто вышли из-под резца самого Бенвенуто Челлини. "Ишь, красавчик, девки поди так и сохнут. Молодой ведь, наверняка рассчитывал завтра спозаранку в Гельсинки", - подумал про себя адмирал: "Поди еще и зазноба ждет. А ничего, погонять всех вас как следует, глядишь - и вернетесь

к своим зазнобам. Живыми".

Пока собирались офицеры штаба, адмирал вышел из рубки на мостик, оперся на поручни. Было как-то жарковато, да даже и душновато - совершенно невозможное состояние для Балтики, но тем не менее. Николай Оттович задумчиво смотрел на приземистые силуэты двух могучих дредноутов. Какая все-таки сила сокрыта в этих новейших кораблях! Причем именно что скрыта - со стороны, далекому от морского дела человеку, его флагман мог показаться даже более грозным, нежели один из "Севастополей". За счет двухэтажных казематов, высоких труб и аж шести башен бывший эскадренный броненосец, а ныне - линейный корабль Российского императорского флота "Андрей Первозванный" казался куда как страшен, а низкий, распластанный над водой силуэт дредноута, несмотря на четыре мощнейшие трехорудийные башни все-таки не производил такого впечатления.

Вот только в бою один на один "Севастополь" растерзает "Андрея" минут за тридцать-сорок, не слишком и утрудившись. Если его артиллерийский офицер не склонен считать ворон, конечно.

Адмирал прищурился. Он помнил всех своих старших офицеров по крейсера включительно, помнил и многих миноносников, хотя и не всех, конечно. Но уж капитанов первого и второго рангов с линейных кораблей знал наперечет, держа в голове все их достоинства и недостатки. А посему Николаю Оттовичу не приходилось напрягать память - та сразу же подсказала имя старшего артиллериста "Севастополя"

Маштаков...Николай Филиппович. Этот ворон считать не будет точно. Адмирал хмыкнул, вспомнив как на не столь уж давних учениях, сей офицер умыл-таки его флагманского артиллериста. Не то, чтобы Александр Евгеньевич отстрелялся плохо - отнюдь. Первая щит был накрыт, как положено - третьим залпом, а вот по второму "бог артиллерии" умудрился залепить со второго накрытия, и это на сорока пяти кабельтовых, между прочим! Да только "юное дарование", как про себя иной раз называл Маштакова адмирал, умудрилось положить оба щита со второго накрытия каждый. Было ли это случайностью или нет, сказать нельзя, но Николай Оттович довольно ухмыльнулся - повод как следует вогнать в краску Александра Евгеньевича был идеальный, адмирал вспоминал, как бурели уши старарта его флагмана, когда фон Эссен начинал пространно рассуждать о молодых талантах, способных отстрелить альбатросу в полете любое перо на выбор.

В общем, на "Севастополе" артиллерией командовал весьма многообещающий офицер, правда перевели его туда совсем недавно и вряд ли он успел многое. Но ничего, а то еще поди зазнался, обставив флагмана, самое время и ему спеси немножко поубавить... разумеется, исключительно для пользы дела!

ГЛАВА 13

"Блек-блек... бульк!" - сказал камушек, навсегда исчезнув в темной воде небольшого озерца, больше похожего на пруд. Николай, поморщившись, подобрал еще один, оказавшийся на удивление плоским и гладким. Даже странно, откуда бы такой гальке взяться на берегу тихого водоемчика? Ведь не морской пляж, где волны от века катают взад-вперед каменья, обтачивая и шлифуя их до полного совершенства. Впрочем, откуда бы сей "бел-горюч-камень" ни появился, а для забавы, которую почему-то захотелось вспомнить кавторангу, он отлично подходил. В детстве Николаю не составляло труда сделать семь, а то даже и девять блинчиков,

а ну-ка ...

"Блек-блек-блек...бульк!" - и все. 

Хотелось бы сочинить подходящую случаю хайку, но, как на зло, на ум совершенно ничего не приходило.

– Дядя Николай, а что Вы делаете?
– неожиданно прозвучал высокий детский голос. Несмотря на явное стремление тщательно выговаривать каждую буковку, "Николай" прозвучало как "Никоай".

Кавторанг обернулся. Из-под бежевой шляпки с цветочком, под которой еле-еле уместились пышные русые волосы, на него смотрели серьезные голубые глаза девочки лет так шести-семи. Очаровательный ангелочек с упитанными щечками, только вот подол платьишка был слегка запачкан понизу. Впрочем, чего еще ждать от ребенка на природе?

Но как она так тихо подошла, что Николай ничего не услышал? Как будто из-под земли выросла в трех шагах от него.

– А яаааа....
– протянул кавторанг вспоминая, как зовут девочку

– А я, Аннушка, запускаю камушки блинчиками. Хочешь попробовать?

– Хочу!
– очень серьезно ответила юная леди.

Николай объяснил, какие нужны для этого камни и показал, как их правильно держать и бросать. Сперва у девочки не получалось, но после нескольких неудачных попыток пущенный детской рукой кругляш сделал аж три блинчика. Не ожидавшая такого успеха Анна, широко распахнув и без того большие глаза, с шумом втянула в себя воздух и запрыгала на одном месте, маша руками в совершеннейшем восторге.

– Пааадумаешь!
– раздался столь же юный голос у него за спиной, так что Николай едва не вздрогнул, а обернувшись, обнаружил перед собой мальчика, на пару лет старше Ани. В нем кавторанг без труда опознал брата девочки - не то, чтобы сорванец был так уж похож на свою сестру, просто Николай был представлен сегодня родителям обоих сорванцов.

– Сударь, с дамами следует быть галантнее...
– начал было Николай, но тут девочка, сожмурив глазки в щелочки, широко открыла рот и показала пацаненку язык во всю длину, еще и помахав им из стороны в сторону. В ответ на это братишка совершил нечто невероятное - поднял обе руки к лицу и, вложив мизинцы в оба уголка рта, растянул ими губы в лягушачью ухмылку, а его указательные пальцы, оказавшиеся возле самых глаз, оттянули веки вниз, так что стали видны глазные яблоки - зрелище тем более жутенькое, что паренек при этом отчаянно скосил зрачки к носу. И, словно этого было мало, напоказ выставил кончик языка.

Поняв, что урок хороших манер не удался, кавторанг предпочел сменить тему.

– Ну, а сколько блинчиков сможешь сделать ты?

Мальчик сбежал вниз, к самой воде, чуть поковырялся в мокром песке и извлек из него камушек. Придирчиво осмотрел, отбросил, поднял следующий - и одним плавным движением метнул его над водой. Камень, не теряя скорости "блекнул" дважды, и не приходилось сомневаться, что ему по силам по меньшей мере еще три-четыре блинчика. Но в тот самый миг, когда пущенная умелой рукой галька должна была скользнуть по поверхности пруда в третий раз, неожиданно плеснула рыба. Кавторангу показалось даже, что камень угодил прямо в чешую, но, как бы то ни было, третий блинчик оказался последним.

– Ни-чья, ни-чья!
– захлопала в ладоши девчушка. 

– Так нечестно!
– возмутился ее брат.

– Зато ты попал в рыбу. А это, знаешь ли, мало кому по силам!
– пряча улыбку в усы, сказал Николай мальчику, и тот немедленно сменил гнев на милость.

– Я часто кидаю камни. Беру какую-нибудь палку, и кидаю в нее. А еще здорово бывает, если есть лужа или пруд. Тогда палка - это крейсер, а камни как будто снаряды - сообщил мальчуган.

– А вон как раз ветка плывет. С какого раза попадешь, воин?
– подзадорил пацана кавторанг. Мальчик, вытянув шею, прищурился, хотя до ветки было не слишком далеко.