Глас Времени

Малашкин Александр Сергеевич

– Почему ты молчишь, Фич? – требует ответа Иосиф. – Кажется, я задал вопрос.

– Что я могу ответить?

– Ответь, правда ли тех, кто откажется принимать Большое Отбытие, ждет уничтожение?

Фич кивает.

– Правда ли, что эти люди уже сейчас содержатся в концентрационных лагерях и что их миллионы?

– Шестьсот сорок три миллиона восемьсот тысяч.

Иосиф недоумевает, когда сопоставляет это число с двукратным размером населения США в его времени.

– У вас же гуманистические ценности, как вы до такого докатились? Уничтожить более полумиллиарда человек! Кто вам дал такое право?!

– Человечество зашло в тупик, – настаивает Фич.

– И что?! Нет, я не понимаю!

Глаза Иосифа

становятся красными от нарастающей злости. Здесь неподалёку находится один из сотни таких концлагерей. Сегодня ранним утром они забросили туда разоблаченного напарника. Иосиф видел, в каких условиях содержатся люди. Сотни палаток под восходящим африканским солнцем, окруженные высоким забором с автоматической системой охраны, состоящей из пулеметов под управлением искусственного интеллекта. Эти штуки готовы беспринципно стрелять в любого, кто попытается шагнуть за периметр.

– Я не понимаю! – повторяет Иосиф. – Объясни, почему вы, будучи такими умными и технически развитыми, не в состоянии решать житейские проблемы?

– От меня ничего не зависит. Решение принимали давно и на высшем уровне. Лично я бы на такое не пошел. Однако верю, что это наиболее правильный выход.

– С каких пор массовое самоубийство стало правильным выходом? – злится Иосиф.

– Я знаю, как это звучит для восприятия человека из прошлого, – соглашается Фич. – Мы и сами когда-то думали, что вечная жизнь на земле есть высшее счастье. Но прошло время, и сознание людей изменилось. Любая жизнь на планете носит временный характер и обязательно придет к концу. Это знали всегда, но однажды человечество особенно сильно прониклось этой мыслью. Нам постоянно что-то угрожает: вирусы, катастрофы, солнечные вспышки, землетрясения и прочее, прочее до бесконечности. Со многими трудностями мы научились справляться. Умеем предсказывать наводнения и защищать электронику от мощных солнечных волнений, умеем лечить все болезни нашего тела. Что говорить, ты и сам видел воскрешение своего друга. Но однажды нам это не поможет. Обязательно наступит день, когда мы будем бессильны что-либо предпринять. Это случится неожиданно, а все глобальное неожиданное, если оно отрицательное, – фатально.

– И это говорят люди, у которых есть машина времени?! Загляните в будущее, составьте расписание событий на тысячу лет вперед и живите спокойно.

– Ты многого не понимаешь, но ты такой не один. Даже я, хранитель времени, не сознаю половины. Будущее – крайне нестабильная материя. У наших ученых есть такое понятие как «присмиревшее время». Оно означает, что прошлое утихомирилось, улеглось, стало прочным, и чтобы его изменить, понадобится приложить невероятные усилия. С будущим дело обстоит иначе. Оно жидкое и хрупкое, как куб воды с едва заледеневшими стенками. Его легко нарушить и безвозвратно утратить. Давать прогнозы в таких условиях просто невозможно. Мы были в будущем лишь раз, это случилось давно, на стадии экспериментов, когда машина времени проходила испытания.

– И что вы там увидели?

– Бездну, которая нас испугала. Не было ни планет, ни солнца, ни прочих звезд. Счетчик показывал отметку в несколько миллиардов лет, при том, что запрограммирован был всего на два с половиной века вперед. Попытки заглянуть в отдаленное будущее повторялись, но результат оставался неизменным. Иначе говоря, Вселенная запрещает смотреть вперед самой себя. Мир удивителен и гораздо более емок, чем можно представить, но все же он не фантастическая сага, в которой допускается все, что угодно. Как тысячи лет назад наши предки боялись темных лесов, так и мы, перейдя на новую ступень развития, боимся вещей более глобальных. Большое Отбытие не означает конец, напротив, оно ознаменует рождение. Оно повлечет за собой трансформацию биологического разума в более совершенный техноразум. – На самом дне глаз Фича появляется печаль. – Ты говорил,

будто акт нашего самоуничтожения похож на банальное самоубийство. Это не так. Через несколько часов в небо поднимутся гигантские космические корабли с тысячами отважных покорителей пространства на борту. Они отправятся в далекий космос искать пригодное место для жизни. Я иллюзий не питаю и твердо знаю: шансы отыскать его равны единице перед двадцатью нулями. У них в запасе около десяти веков, прежде чем на корабле умрет последний человек. Что такое тысяча лет в космическом отношении, понятно всем. Тем более лететь они будут лишь на одной четвертой от скорости света. Но все же эти люди отправляются навстречу новым мирам.

За окном ясный африканский день, становится жарко.

– Компьютерная техника еще в вашем времени была неплохо развита, – продолжает Фич. – У нас это не просто «компьютерная техника» – это вид нового сознания. Большое Отбытие включает в себя крупномасштабную компанию по переносу сознания людей на электронные носители. Мы создали разнообразные миры, в которых будет проживать переписанное сознание этих людей. Я уверен, со временем они позабудут, что живут в виртуальной среде.

– Есть третья часть, я знаю, – добавляет Иосиф.

– Нашей задачей является очистить сушу, но не воду, – кивает Фич. – Пятнадцать миллионов человек проходят крайне сложный процесс преобразования своего тела для того, чтобы научиться жить под водой. Они найдут свой дом в глубине мировых морей и океанов. Вот что в действительности включает в себя Большое Отбытие. Это далеко не самоубийство.

Иосиф внимательно слушает, не отводя взгляд.

– Все это не имеет смысла, если вы пойдете на убийство гигантского числа людей, – осипшим голосом говорит он. – С точки зрения морали вы становитесь еще хуже тех, с кем воюете.

Фич пропускает реплику, скорбно взирая на собеседника. Иосиф вновь говорит:

– Меня интересует, как они будут убиты? До Большого Отбытия осталось три дня, а лишить жизни полмиллиарда, черт возьми, сложная техническая задача!

– Для них смерть наступит в минуту, – вздыхает Фич. – Микроволновые устройства сожгут их изнутри.

Иосиф отворачивается. В его горле встает ком, а под языком возникает горечь.

– Не таким я представлял будущее… не таким.

– Научись видеть перспективы, – предлагает Фич.

Иосиф некоторое время сидит неподвижно, затем с размаху бьет кулаком по столу, крича:

– Этот ужас нужно немедленно остановить!

– Поздно. Даже если мы захотим это прекратить, ничего не выйдет. Процесс запущен, обратный отчет ведется. Через 65 часов все электронно-технические средства, от домашних приборов, до космических спутников, откажутся нам подчиняться и вступят в фазу самоликвидации. За это время нам еще нужно закончить войну.

– Люди, с которыми вы воюете, по крайней мере, не собираются никуда отбывать, – язвительно произносит Иосиф.

– С ними тоже не так просто, как кажется на первый взгляд, – парирует Фич. – Они вам не сказали, с кем сотрудничают?

– И с кем же?

– Точной информации у меня, конечно, нет, но, скорее всего, за ними стоят существа с другой планеты.

– Когда будет точная информация, вот тогда и заявляйте. А вообще, пусть сотрудничают, с кем хотят. Я только не пойму, зачем вообще нужна эта абсурдная война?

– Довольно распыляться, Йозеф, остынь, – вступает в разговор притихший возле окна Лотар. – Нам не понять ни тех, ни других. Время разделило нас на три совершенно разные цивилизации. Ты никогда не докажешь своей правоты тем, кто считает правым только себя. Мы зря ввязались во все это, нам нужно было отправляться домой, как только появилась возможность. Мы не супергерои, пора это признать. И мир будущего мы изменить не сможем. – Он обращается к Фичу: – О, непостижимый человек будущего! Отправь нас туда, где мы и должны быть.