Главная роль
Шрифт:
«Массовка» в виде учеников уселась прямо на татами, важные мы — на расшитые золотыми нитями подушки, и началось представление. Под аккомпанемент фортепиано, за который усадили учителя музыки, ребята спели парочку детских песен, и я похвалил, чтобы маленьких японцев, не дай бог, не выпороли за недостаточное старание:
— Принц Арисугава, хористы демонстрируют похвальное мастерство!
Потом ученики показали парочку сценок из классической японской мифологии.
— Актеры настолько убедительны, что я почти забыл об их настоящем возрасте!
—
Далее директор поблагодарил нас за визит и предложил сказать парочку слов ученикам. Хороший момент, чтобы произвести сильное впечатление, выложив козырь.
— Сиди, я сам, — шепнул я Андрею и пошел к сцене под его удивленным взглядом.
Выбравшись на подиум, улыбнулся похлопавшим мне ребятам и принялся вещать на сдобренном акцентом, но вполне приличном японском:
— Я очень доволен тем, как вы приняли меня в вашей школе.
Арисугава посмурнел — стопроцентов сейчас сидит и вспоминает все, что вокруг нас сегодня говорилось на японском. Остальные владели собой хуже, удивленно выпучив глаза. Исключение — дети, которые приняли мое знание их языка как должное.
— Глядя в ваши юные лица, я вижу решимость учиться сложным наукам и честно трудиться на благо родной страны, — продолжил я. — О том же самом мечтают русские дети. Труд, взаимовыручка, дружба и общее дело — это то, что помогает странам двигаться вперед.
Директор захлопал первым, и ученики сразу же подхватили. Хорошо, но недостаточно! Я подошел к фортепиано, уселся на табуретку — не регулируется, собака, низковато — и, забив на ошибки, как смог принялся играть детскую японскую песню «Паприка» [, мы ее на занятиях по японскому учили. Включена в школьную программу Японии будущего, рассказывает о том, как хорошо дружить и трудиться всем вместе.
Мордашки ребят расплылись в улыбках, и они под руководством сориентировавшегося учителя музыки принялись хлопать ладошками в такт. Доиграв, я поднялся из-за инструмента, выслушал аплодисменты и признался:
— На фортепиано я играю не так хорошо, как ваш уважаемый учитель.
— Вовсе нет! — заверил выбравшийся на сцену директор. — Ваше Высочество, могу ли я попросить вас продиктовать слова этой прекрасной песни?
Ну конечно же можно — будет нелишним пролезть в японскую школьную программу.
В гостиной цесаревича было людно — «зайди ко мне, Жоржи» трансформировалось в сбор всей «корабельной» верхушки. Окутанные табачным дымом фонари — «борьба с бесами», как ни прискорбно, аристократию не затронула — едва справлялись со своей задачей, но в неясном свете мой длинный, обильно сдабриваемый драматичными жестами, рассказ получился особенно атмосферным, и я с удовольствием замечал, как Николай бросает на Шевича обиженные взгляды — такое веселье из-за какой-то там дипломатии пропустил!
— И тогда я решил, что настало время показать этим в целом хорошим людям, что шептаться за спиной иностранца, надеясь на его незнание языка, безрассудно, — подвел
— Откуда ты знаешь их язык? — озвучил беспокоящий всех собравшихся вопрос Николай.
Остальные его задать не решатся — я же «болею», как бы странно все происходящее не выглядело и как бы я себя не вел, запрет цесаревича соблюдается всеми.
— Не стоит выкладывать всех козырей на стол, — подмигнул я цесаревичу.
Он считал сигнал «расскажу наедине», и я продолжил:
— Видели бы вы лица сопровождающих принца!
Господа князья, генералы и аристократы послушно грохнули, поддержав в этом порыве Николая — он смеется от души, потому что гордится «шуткой» младшего брата.
Про Арисугаву плохо говорить не буду — мало ли, вдруг кто-то из «наших» окажется излишне болтливым? С высоты моего положения и происхождения рядовых японских генералов и князей «за глаза» я могу поливать, как хочу — на это они будут обижаться персонально, но не в государственном масштабе.
— Затем я подошел к фортепиано, — благодарно улыбнулся «учителю»-Николаю и действительно подошел к фортепиано. — И спел забавную детскую песенку, — показал свои песенные навыки собравшимся.
По окончании они с улыбками похлопали, я шутливо раскланялся и велел:
— Андреич, заноси! — улыбнувшись компании, пояснил. — Я приготовил вам всем подарки, господа!
Сам купил, немного поправив пошатнувшуюся от визита цесаревича японскую экономику. Дверь открылась, и Андреич через прокси в виде лакея Стёпки вкатил в гостиную груженую красиво украшенной горой коробочек тележку. Отдельно вошел казак Остап, держа на мягкой подушечке японский меч-катану.
— Прежде чем перейти к приятной мелочевке, — я указал на тележку. — Предлагаю вниманию честной компании трехвекового возраста меч работы прославленного мастера, имя которого я благополучно забыл.
Народ заржал, я надел лежащие на подушке рядом с мечом перчатки и взялся за рукоять и лакированные деревянные ножны. Никакого пошлого золота — это ведь боевое оружие, а не элемент гардероба.
— Откуда у тебя это сокровище? — спросил Николай.
— Принц Арисугава высоко оценил мое исполнение полного ритуала дружеского осмотра меча, — честно ответил я. — И распорядился подарить мне эту прелесть. Полагаю, тебя на берегу дожидается гораздо более ценный меч, Никки, — подопнул нетерпение Николая.
— Это — сложный ритуал, Ваше Высочество? — поинтересовался лейб-медик Алышевский.
— С вашего позволения, господа, я бы хотел на всякий случай продемонстрировать вам его — японцы настолько высокого мнения о себе, что их лица при виде хотя бы немного знакомого с их обычаями белого человека становятся совершенно уморительными. Настоятельно рекомендую попробовать.
Народ заржал, а я попросил:
— Никки, могу я попросить тебя помочь?
Кивнув, цесаревич поднялся из кресла и принялся надевать вторую пару перчаток с подушки. Я тем временем провел краткий ликбез: