Главная роль

Смолин Павел

Обсуждение продолжилось:

— Таким образом, можно с немалой долей уверенности заявить, что посещение Городского совета заставило второго принца скучать, и он согласился его посетить только ради того, чтобы предоставить нам официальные объяснения нежелания Наследника спускаться на берег. Предположу, что Шевич не лгал в своих заявлениях о высоких покровителях в Петербурге — из-за их интриг Наследнику пришлось искать компромисс, в результате которого на берег сошел второй принц.

— Я склонен с вами согласиться — наши наблюдатели только за сегодняшний день доложили о двух малых судах, передававших на

«Память Азова» почту. Позволю себе предположить, что второй принц до прибытия в Японию мог не подозревать о спровоцированной Шевичем эскалации, но много занимался с консультантами — иначе объяснить его невероятные для гайдзина знания о наших традициях, а тем более знание языка, невозможно. В отличие от Шевича, второй принц смог понять подаваемые нами сигналы правильно, и понять, что мы не желаем войны с Россией.

— Ключевой причиной эскалации стало желание Шевича влезть в наше законодательство, — добавил другой ОВЯ. — Толика вины за случившееся лежит на нас, и принц это признает, поэтому нашел приемлемый для обеих сторон способ повлиять на внутреннюю жизнь Японии, не притрагиваясь к законам и ко всеобщей выгоде.

— Вы имеете ввиду песню? — уточнил Глава.

— Как и ожидалось от многоуважаемого Главы Комитета, — отвесил поклон ОВЯ. — И учитель музыки, и директор школы оценили песню второго принца высочайшим образом. Одобрил ее и Его Высочество принц Арисугава — он лично направил Высшему государственному совету рекомендацию рассмотреть возможность включения песни второго принца в программу обучения юной японской поросли. Она в полной мере соответствует нашим идеалам и хороша как по форме, так и по содержанию.

Глава предложил голосовать и огласил решение:

— Комитет единогласно решил поддержать рекомендацию Его Высочества принца Арисугавы.

— Вид нарядных и красивых детей доставил второму принцу явное удовольствие, — заметил ОВЯ номер шестнадцать. — Рискну предположить, что вид нарядных и красивых детей в уютных стенах публичного дома доставит ему еще большее удовольствие.

— Позволю себе не согласиться, — смерил «шестнадцатого» высокомерным взглядом «восьмой» ОВЯ. — Намек-приглашение Его Высочества принца Арисугавы в публичный дом второй принц отклонил достаточно явным образом. Повторные приглашения могут вызвать у второго принца раздражение или даже хуже — повод посчитать многоуважаемого принца Арисугаву не понимающим в дипломатии глупцом. Мы не можем себе позволить подобный риск. Предлагаю проголосовать за исключение всех публичных домов из предлагаемых второму принцу маршрутов.

Голоса разделились, японцы посовещались еще полчасика, и Глава вынес вердикт:

— Публичные дома и временный брак с маленькой девочкой не должны упоминаться во время прогулок со вторым принцем, однако рекомендуется предложить ему более изысканные развлечения в уюте чайного домика.

— В Нагасаки нет гейш приемлемого уровня, — заметил «третий» ОВЯ. — То, что подходит для невежественных гайдзинов, не подойдет для второго принца — мы не знаем истинной глубины его подготовки, поэтому рискуем унизить его специалисткой ненадлежащего качества.

— Предлагаю устроить конкурс среди лучших чайных домов квартала гейш Киото, — решил Глава. — И предоставить второму принцу победительниц не далее, чем послезавтра. Так же нужно отремонтировать

и должным образом оснастить один из домиков в Нагасаки.

На этом совещание сочли законченным — светает, как-никак, пора и отдохнуть.

Глава 12

Утром, после завтрака, мы с Никки пили чай в его гостиной под свежую японскую газету. Знание языков и обычаев цесаревичу я объяснил еще вчера, когда лишние разошлись:

— Я не помню, Никки. В голове — разрозненные, смутные картины того, как я записываю иероглифы. Мог ли я настолько ждать нашего путешествия, что тайком принялся учить язык? — и, не дав Николаю ответить, горько вздохнул. — Чувствовать, что большая часть моей жизни до этого путешествия скрыта непроницаемой пеленой — очень страшно, но нужно уметь смотреть правде в глаза: если бы Господу было угодно вернуть мне память, он бы уже это сделал.

— Почему Господь поступил с тобой так жестоко? — приуныл наследник.

— Когда Господь посылает смертным испытания, нельзя спрашивать «за что» или «почему», — примерил я на себя образ духовного наставника. — Нужно спрашивать «зачем». Судя по том, что мы с тобой пережили по пути сюда и здесь, у Господа был план. Я не знаю, в чем он заключается, но мои взгляды на мир сильно изменились — благодаря им мы смогли обнаружить гнездо настоящего Зла, благодаря им у меня получилось увидеть, что Шевич в своем зашкаливающем тщеславии подталкивает Россию к войне с Японией. Разве такая война не на руку тем, кто считает Китай своей вотчиной?

В нашу — свою особенно — богоизбранность цесаревич верит всей душой, поэтому объяснений ему хватило: на все Воля Божия, а значит вложить в меня новый язык или помочь быстро выучить Господь мог легко. Хорошие времена все-таки!

— Англичане, — вздохнул Николай. — Если бы не их происки, мы бы уже давно освободили Царьград от магометан.

— Англичане первыми в этом мире начали смотреть на мир как на игровую доску, — кивнул я, радостно ухватившись за тему. — Стравливая своих врагов, они заставляют их слабеть, а сами обогащаются. Мы не должны плясать под их дудку. Москва — это Третий Рим, и древнее наследие Византии по праву принадлежит нам.

Мысленно вернувшись в здесь и сейчас, я отхлебнул чаю и продолжил чтение:

— Принц Георгий Александрович Романов продемонстрировал высочайший уровень образованности и культуры. Осмотрев новые производства, принц Романов высоко оценил технические достижения Реставрации Мэйдзи… Вот подхалимы, а! — восхитился полетом фантазии.

— Одна мелкая типография превратилась в «новые производства»! — фыркнул Николай. — Показать бы эту газету тем, кто обвиняет наших журналистов в предвзятости, когда дело касается государственных дел!

— Подданным нужно давать образование хотя бы затем, чтобы получить возможность пичкать их подобным, — пошуршал я газетой. — Бунтовщики и вражеские агенты отправляют гонцов во все уголки нашей страны. Эти мерзавцы врут, манипулируют и пользуются темнотой нашего народа, внушая им ложные и вредные идеи. Мощная, идущая из Имперского центра информационная кампания смоет их наветы как летний ливень смывает пыль с древних крыш Киото.

— Крепко же ты пропитался Японией! — благополучно пропустив конструктив мимо ушей, хохотнул Николай.