Главный пульт управления
Шрифт:
Тесменецкая словно маятник, перемещалась по просторной кухне. Воздух закручивался за шелковым подолом ее платья маленькими злыми вихрями.
Ефим молчал, потрясенный не ее словами, – своими собственными мыслями.
– Тая, почему ты так уверена, что у Гиргилевича есть ГПУ? – наконец, произнес он.
Женщина остановилась и начала теребить платье на груди.
– Ефим, я сказала тебе не правду, – глядя в окно, решительным голосом произнесла она.
– Неправду? Какую неправду? – спросил майор,
Анастасия Вацловна подошла к окну и прикрыла створку. В кухне стразу стало тихо. В ней образовался свой замкнутый мирок, отдельный от лежащего за стеклом поселка, города и всей непостижимо-огромной Вселенной.
Женщина резко повернулась к Ефиму и сказала:
– Чапель не уезжал в Новосибирск.
– А куда он уехал?
– Никуда он не уезжал! Он, действительно, пропал.
Тесменецкая подошла к столу и опустилась на стул.
– И зачем ты мне морочила голову байкой про Новосибирск? – спросил майор.
– Боялась, ты тогда сразу поймешь, что ГПУ у Гергелевича, и сразу побежишь отбирать у него пульт… – склонила голову женщина.
– Почему я должен был понять, что ГПУ у Гергелевича?
– Ну, а как же? – вскинула большие глаза Царевна– лягушка. – Он же был последним, к кому заходил Юрий Федорович. Последним! Мне Саша Мамчин сказал: Чапель от него пошел к Гергелевичу. Юра зашел в его квартиру, и оттуда уже не вышел. В пятницу тетка Глафира вместе со своей матерью – бабкой Матреной весь вечер просидели на лавочке у подъезда. Как Юра вошел в подъезд, они видели, а как выходил – нет. А они сидели почти до восьми часов! Я сама с ними разговаривала. Значит, в квартире у Гергелевича он и пропал…
Ефим потер лоб.
«Чего ж милиция бабок-то этих не установила? И Ренат, тоже хорош!.. И ведь опытным оперативником был, настоящим сыскарем, с чутьем… А тут, как подменили человека!» – ругнулся он про себя. А вслух произнес:
– Что значит: «пропал»? Ты считаешь, что Гарри Григорьевич его убил, что ли? А труп спрятал в шкафу? Тая, это – ерунда!
– Ефим! – блеснула лягушачьими глазами Анастасия Вацловна. – Я же не сказала «убил»! Я сказала «пропал»! Это значит – исчез! Испарился! Стал не существующим!
– Анастасия, перестань говорить загадками! – нахмурил волчьи брови майор.
– Ну, Ефим! – женщина с досадой стукнула кулачком по столу. – Неужели ты не понимаешь? Это и значит, что ГПУ у Гергелевича! Это, значит, что Гергелевич с помощью ГПУ изменил излучение Вакуума! И пучок лучей, который мы называли Юрием Федоровичем Чапелем, просто не пришел в Наш Мир. И Чапеля не стало! Его изображение исчезло с трехмерного экрана нашего пространства. Без всяких следов. Как будто его тут никогда и не было!
Теперь со своего места поднялся Мимикьянов. Он прошелся
– Так ты считаешь, Гергелевич Чапеля уничтожил? – спросил он.
– Да! Уничтожил! Да! – взмахнула руками хозяйка.
– Но ведь это убийство!
– Убийство – не убийство, какая разница! – с досадой в голосе произнесла женщина.
– Как, какая? Убийство – это убийство. За него надо отвечать!
– Вот поэтому я и боялась тебе все рассказывать! Вот поэтому я и придумала историю с Новосибирском, чтобы ты не наделал глупостей!
– Каких глупостей?
– Чтобы ты не арестовал Гергелевича.
– Но, если он, действительно, уничтожил Чапеля, его нужно арестовать!
– Подожди, Ефим! Подожди! – растопырила прозрачные лапки Царевна-лягушка. – Я жалею о Чапеле, уж, наверное, не меньше, чем ты! В конце концов, он был моим мужем! Хоть и в прошлом. А ты его даже не знал… Но, пойми, его уже не вернешь! Он меньше, чем труп. В этом мире не существует даже его останков. Ни костей, ни черепа! Ни одной молекулы! Ни одного атома!
Тесменецкая поднялась и подошла к майору.
– Ефим! – дотронулась она ладонью до его груди. – Зачем нам думать о наказании Гергелевича? Чапель сам виноват! Ведь он не чай попить к Генералу приходил. Он забрать у него ГПУ приходил! Естественно, Гарри Григорьевич заупрямился. Он-то понимал, зачем Чапелю ГПУ, и что можно с помощью Пульта сделать… Вот Юра и нарвался!
Анастасия Вацловна замолчала, а потом заглянула Ефиму в глаза:
– А вот тебе, Ефим, старик Пульт отдаст! – четко и медленно произнесла она.
– Почему это он отдаст мне Пульт? А, если он и меня, как Чапеля… – Ефим запнулся, – не пустит в Наш Мир, в Вакууме оставит? Тогда – все! Поминай, как звали!
– Нет, нет, Ефим! – Тесменецкая покачала перед его лицом тонким указательным пальцем. – Такого не будет! Ты для него – представитель государства! А государству он верит! Верит! Даже, если говорит, что, нет. Тебе он ГПУ отдаст! Государство у него в голове на почетном месте сидит. Он же ему всю жизнь служил! Ему, а не своим собственным желаниям. Он не посмеет не отдать! Не сможет не отдать! А уж потом мы сумеем Пультом распорядиться!..
– Мы, это – кто? – спросил майор.
– Мы с тобой, Ефим! – ответила женщина.
– Мы с тобой?
– Да! Ты и я! Мы не будем отдавать Пульт никому! Мы оставим его у себя! – глаза у Царевны-лягушки из малахитовых стали антрацитовыми. – Ведь государству-то ГПУ как раз и не нужен! Оно само от него отказалось! Оно само закрыло СКБ «Экран» и уничтожило всю его документацию! Так почему нужно отдавать ему Пульт?
Царевна-лягушка замолчала. В кухне стало тихо, как в барокамере. Даже залетевший в окно вечерний мотылек бился о стекло без звука.