Главный рубильник (сборник)

Малицкий Сергей

– Бросьте, – посоветовал Поштига.

Оливера сидел у окна, рассматривая заснеженные вершины Анд.

– Любой из нас хотел бы защитить свою жизнь от тех, кто пытается ее отнять, – продолжил Пабло. – Но никто из нас не убивает при этом десятки людей, случайных прохожих, женщин. Вы спросите, допускаю ли я, что здесь в камерах сидит хотя бы один человек, который не виновен в том преступлении, за которое отбывает наказание? Я отвечу – допускаю. И что с того? Что с того, если бог допускает его пребывание здесь? Отчего я должен вмешиваться? Всякий человек

имеет шанс начать жизнь заново. Но только после смерти. Именно этот шанс – умереть мы и предоставляем. Более того, мы приучаем заключенных к смерти и боли. Частично искупаем их грехи, раз уж ад для них начинается уже здесь. Иначе, отчего они принимают смерть как избавление? А что касается различий между кибером и человеком, я бы с Пронырой поспорил. Имеется немало фактов, когда полностью имплантированный человек, абсолютный кибер, машина – продолжает считать себя божьей тварью. Рассчитывает на человеческое отношение. Это страшнее всего, Рауль.

– Разве кто-то сказал, что я озабочен судьбой Гонсалеса? – удивился Оливера. – Я как раз думаю, когда он сбежит в третий раз.

Гонсалес сбежал в тот же день. Мигель со своими ребятами вновь рванулся на дорогу и никого не нашел. А еще через неделю свернул оборудование и уехал. В тот же день позвонил Леку.

– Слышишь, Оливера, забудь обо всем, о чем мы говорили. Считай, что никакого Проныры у тебя и не было. Дело закрыто.

– Подожди. Скажи только одно, вы его взяли?

– Пока нет, – ответил после паузы Леку. – Но возьмем. На этот раз он, видимо, сумел избавиться от маяка.

– Лучше бы вы его не находили, – заметил Оливера.

– Прогресс невозможно остановить, – усмехнулся в трубке Леку. – Если не мы, до него доберется кто-то другой.

– Можно попросить об одолжении? – поинтересовался Оливера. – Считай, что у меня приступ служебного рвения. Пришли фото Хавьераса, который преследовал Гонсалеса.

– Ты и об этом знаешь? – удивился Леку. – Проныра оказался более разговорчивым, чем я думал? Да, Хавьерас оказался единственным, кто тогда… выплыл. Пришлю. И все-таки, помни, ничего не было.

– Ничего не было, – повторил Оливера, кладя трубку.

– Шеф, – заглянул в кабинет Поштига.

– Заходи, – кивнул Оливера, открывая атлас. – Найди-ка мне этот самый Баргузин.

– Вот, – ткнул Пабло пальцем. – Видите? Слева от озера Байкал исток Лены и населенный пункт Качуг. Справа станция Баргузин. Одного не понимаю, как он снял маяк? Этот пластик можно разрезать только лазером в специальной лаборатории. Или он как-то экранировал себя?

– Его просто больше нет, – покачал головой Оливера. – Ты служил в армии?

– Да, – кивнул Пабло. – Связистом.

– А я наводчиком в артиллерии, – задумался Рауль. – Знаешь, как пристреливают орудие? Сначала перелет, потом недолет. С третьего выстрела всегда в цель.

– Вы считаете, что колумбийцы его все-таки утопили? – удивился Поштига. – В таком случае я сочувствую господину Леку. Озеро Байкал самое глубокое на планете!

– Вопрос только в том, почему именно Байкал, – почесал подбородок Оливера.

– Извините, – Поштига замялся. – Я тут почитал кое-что о принципах ориентации киберов, о гироскопических сферах, системах

координат и подумал…

– Ну? – не понял Оливера.

– Понимаете, – Пабло почесал затылок. – Возможно это всего лишь совпадение, но у моего мальчика на столе стоит глобус. Я изобразил на нем мелом лицо. Условно. Так, чтобы наша тюрьма находилась как раз на той точке, где у Проныры был пластырь. Входное отверстие от пули.

– И что же? – нахмурился Оливера.

– Выходное отверстие оказалось в Сибири, – вежливо хихикнул Поштига. – Как раз в районе озера Байкал.

Заскрипел факс и оттуда медленно полез листок. Оливера потянул его на себя и узнал в черно-белом изображении индейца со шрамом. Только одет он был в смокинг и стоял не возле автобуса, а возле дорогого авто.

– Что-то перепутал, – задумчиво сказал Оливера. – Не тот автобус взорвал.

– Вы и об этом знаете? – оживился Поштига. – Автобус действительно свалился в пропасть и взорвался. Тут, недалеко. К счастью, никто не пострадал. Только водитель скрылся. Индеец какой-то. Я вообще удивляюсь, как им дают права?

2005 год

Внутри геометрии

01

– Макс, она красива?

– Тони, я бы отдался ей, не раздумывая.

– Лжешь, паршивец! Ты ничего не делаешь не раздумывая. И все же ты меня заинтриговал. Знаешь? Мне лучше! Перспектива общения с газетным писакой уже не кажется столь неприятной.

– Контракт, Тони. Это всего лишь контракт. И ты знаешь, о какой сумме идет речь. К тому же это еще и реклама. Реклама, за которую ты ничего не платишь. Платят тебе!

– О какой рекламе ты говоришь? Макс. Нам не нужна реклама. Нам не нужны жалкие деньги этой газеты. Сейчас в эту секунду полтора миллиарда пользователей находятся в системе. И это утром! А что будет к вечеру? Наши постоянные пользователи – семьдесят шесть процентов земного населения. Даже полтора миллиона проживающих в Геометрии жалкие крохи на этом фоне.

– Вот об этом я и хотел предупредить. Эта прекрасная штучка очень опасна. Она молода, красива, но ужасно въедлива. Лучше о Геометрии не распространяться.

– Их всех интересует, прежде всего, Геометрия. Словно успех нашей фирмы зависит от этого проекта. Да если бы даже и так? Не лучше ли вообще отказаться от любой шумихи? Зачем все это? Неужели только ради подписчиков ее газеты?

– И ради них тоже. Через неделю продолжатся слушания антимонопольного комитета. Боюсь, они могли пронюхать, что наш главный конкурент создан нами же. Нам нужен положительный имидж.

– Имидж, имидж… Иногда мне хочется отправить в Геометрию весь этот антимонопольный комитет. И когда-нибудь я сделаю это.

– Безусловно, Тони. Только имей в виду, что тогда и тебе придется уйти туда же.

02

– Прошу вас, мисс….

– Элизабет Вуд. Мистер Энтони Остин?

– Хотите, что бы я целый час выслушивал, как вы будете называть меня этими тремя словами? Просто Тони.

– В таком случае Лиз.

– Очень приятно.