Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928

Измозик Владлен Семенович

Такое поведение руководителей первичных организаций было правилом. Организатор вагонно-столярной мастерской в своем отчете сообщал, что в цеху сложилась группа из столяров Галкина, Павлова, Евдокимова, Иванова и Георгия Евстигнеева. Тут же указывались их «грехи»: Галкин — «бывший хозяйчик», Павлов во время прохода по цеху немецкой рабочей делегации «старался убедить немецких рабочих, что <…> заработок столяров» от 30 до 40 рублей, а у жены Г. Евстигнеева, бывшего члена РКП(б), отец имеет дом в Сестрорецке [401] . В обзоре по инструментальной мастерской отмечалось, что здесь «есть отдельные личности, которые ведут не открытую агитацию <…> за то, что и расценки низки <…> и вообще коммунисты-воры». Далее перечислялись самые «зловредные элементы»:

401

Там же. Л. 3.

Из

слесарей есть <…> Бакланов который ведет явную агитацию против Советской власти, опираясь на демократию мол, а всегда имеете готовые списки на то или другое место. <…> Попов, ярый защитник церквей, из бывших домовладельцев <…> говорит, что мол коммунистам придется делать еще большие уступки, чем сделали с нэпом <…> Дмитриев <…> вообще он большой националист черносотенец. Самый замечательный по своему тихому подходу это бывший (по слухам) меньшевик Макаревич, который как производственник очень нужный человек в мастерской, но со всеми начинаниями Советской власти он ни с чем никогда не согласен, а критикует все поголовно (во всех цитированных отчетах сохранено правописание подлинников. — В. И.) [402] .

402

Там же. Л. 7–7 об.

Первичные парторганизации не только докладывали наверх о «подозрительных личностях», но и вели за ними наблюдение. Организатор партколлектива котельной мастерской «Красного путиловца» писал, что у них «работают <…> бывшие эсеры: Герасимов — рабочий № 199, рабочий № 352 — Андреев — зав. инструментальной кладовой, рабочий № 71 — Рыжеев — бригадир чеканщиков. Указанные лица сильного влияния на массу не имеют, но имеют влияние на отдельных рабочих. <…> имеются бывшие члены РКП(б) <…> особенно выделяется Соколов, которого взяли на особый учет. <…> Все указанные рабочие <…> на собраниях мастерской не выступают, все же <…> организация имеет за ними наблюдение и держит их на учете» [403] .

403

ЦГАИПД СПб. Ф. 1012. Оп. 1. Д. 193. Л. 16.

Подобную работу выполняли и специально выделенные информаторы. В мае 1927 года в Информационный отдел Ленинградского губкома ВКП(б) поступило заявление члена партии, «выделенного для работы по информации», Л. Н. Пантелеева. Он сообщал о попытке создания в апреле отдельной секции хромолитографов, граверов и картографов при Союзе работников полиграфического производства, указывая, что инициатором этой акции выступил некий Шалыгин, проживающий по проспекту К. Либкнехта, д. 13, кв. 3 [404] .

404

ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 7. Д. 8485. Л. 60.

Особенно подозрительно были настроены партийные организации в сфере образования, культуры и науки. В сводке за декабрь 1923 года отмечалось, что на собрании биологического кружка Петроградского университета при перевыборах Правления «у части присутствовавших выявилось антисоветское течение». Оно проявилось при обсуждении одной из кандидатур и было выражено в словах о том, что «чистая наука» должна быть на первом месте, а политические убеждения — не важны. Также обращалось внимание руководства на появление в Военно-медицинской академии стенной газеты «Из студенческого быта», редактируемой членом РКП(б). По мнению информатора, «газета саркастически критикует советские порядки и общественные студенческие организации» [405] . В связи с перевыборами правления Ленинградского университета в марте 1926 года, проходившими в обстановке острой борьбы между значительной частью профессорско-преподавательского состава и коммунистическими организациями, организатор коллектива ВКП(б) университета И. В. Тесленко направил в Ленинградский губком партии 7 апреля докладную записку о настроениях в коллективе после перевыборов. Ссылаясь на различные слухи, он стремился всячески опорочить академиков В. И. Вернадского, С. Ф. Платонова и А. Е. Ферсмана. В частности, он утверждал, что «академик Вернадский подписал протест группы ученых русских эмигрантов против признания Францией СССР», а группа правой профессуры возглавляется «академиком Ферсманом и направляется Академией наук» [406] .

405

Там же. Оп. 5. Д. 5259. Л. 6.

406

Там же. Оп. 7. Д. 8404. Л. 11 об.

Академия

наук вообще вызывала особое раздражение партийных коллективов в сфере науки. Летом 1927 года сводка партийного коллектива Академии наук отмечала, что 80 % служащих Академии из «бывших», настроенных антисоветски [407] .

Наряду с партийными органами политический контроль над населением в 1920-х годах осуществляли советские органы и политическое руководство Красной армии и флота. В частности, Президиум ВЦИК на протяжении нескольких лет требовал от председателей губисполкомов представлять примерно раз в месяц секретные письма о положении на местах. Форма письма предлагала ответить на 15 вопросов, среди которых были такие, как «были ли попытки восстания, место их и количество, наблюдается ли работа некоммунистических политических партий и группировок, были ли забастовки, наблюдались ли контрреволюционные выступления и агитация духовенства» [408] . Эти отчеты составляли от 4 до 30 страниц, но изобиловали общими фразами. Сроки их представления соблюдались еще хуже, чем партийными органами.

407

Там же. Д. 8494. Л. 79.

408

ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 1с. Д. 55. Л. 45.

Многие из этих отчетов сочетали описание реального экономического положения на местах с утверждениями о полном политическом благополучии или происках отдельных враждебных элементов. Так, Иваново-Вознесенский губисполком докладывал в секретном письме в январе 1923 года, что «наблюдается доброжелательное отношение к Партии и интерес к деловой работе. <…> Настроение крестьян <…> вполне лояльное по отношению к Советской власти и в массе доброжелательное к Коммунистической партии. Объясняется подобное явление исключительно условиями НЭП, давшей возможность крестьянину удовлетворить свою жажду накопления» [409] .

409

ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 1с. Д. 117. Л. 6, 7.

Руководство Пензенской губернии в своих письмах, характеризуя положение за 1925 год, сообщало, что в Чумбарском уезде «большая часть населения, пострадавшая от недорода и градобития, находится в тяжелом материальном положении, <…> некоторые селения <…> распродали на 75 % имеющийся скот. Голодающее население ежедневно приходит в исполком с требованием оказания помощи», в Беднодемьяновском уезде «на почве тяжелого продовольственного положения <…> большой процент населения питается суррогатами». Но далее следовали утверждения, что в Беднодемьяновском уезде «отношение крестьян к советской власти и ВКП(б) хорошее», а в Пензенском уезде «отношение населения к советской власти вообще вполне удовлетворительное», в Саранском уезде «в политическом настроении населения наблюдается общий значительный сдвиг в сторону активного приближения к советской власти».

В подобном духе был написан отчет и из Новгородской губернии. В закрытом секретном письме председатель губисполкома И. М. Морозов, характеризуя политическое состояние губернии за первую половину 1926 года, утверждал, что «из произведенных массовых обследований <…> выяснилось, что политическое состояние губернии укрепляется», хотя «перебои в снабжении мануфактурой и другими фабрично-заводскими товарами вызывают недовольство враждебных групп, а иногда и некоторой части несознательного крестьянства» [410] .

410

Там же. Д. 669. Л. 1, 6, 7, 41–43, 58, 58 об.

Все это, видимо, в сочетании с тем, что главная роль в политическом контроле над населением была отдана другим каналам поставки информации, привело к тому, что 6 октября 1926 года на места был направлен циркуляр Президиума ВЦИК с извещением, что «секретные письма председателей исполкомов в дальнейшем должны представляться во ВЦИК по мере необходимости, не связывая этот вопрос со схемой и сроками» [411] . Примером такой секретной тематической сводки может служить письмо Сибирского крайисполкома «О настроении населения Сибирского края в связи с отсутствием в достаточном количестве снабжения хлебом» от 5 мая 1928 года, составленное по материалам, в частности, окружных исполкомов [412] .

411

Там же. Л. 63.

412

Там же. Д. 1108. Л. 1–8.