Глаза и уши режима: государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928
Шрифт:
Свои ежемесячные отчеты о настроениях и запросах крестьян, приезжавших в Москву по общественным и личным делам, представлял Центральный дом крестьянина. Отчеты объемом до 30 машинописных страниц составлял политинструктор ЦДК на основании личных бесед с крестьянами, вопросов, задававшихся ими на лекциях. Политинструктор стремился отразить мнение крестьян по наиболее важным с точки зрения властей проблемам. В отчете за август 1926 года отмечалось, что, поскольку «лекции в большинстве своем имели специальный характер, <…> поэтому по намеченным вопросам, как-то о хлебозаготовках, об интересах крестьян к партии, о товарном голоде — приходится пользоваться материалом, недостаточно освещающим эти вопросы». В отчете за ноябрь 1928 года среди прочих давалась сводка высказываний крестьян по вопросам классовой борьбы в деревне и отношения крестьян к городу, перевыборов Советов, роли потребкооперации в хлебозаготовках [413] .
413
Там же. Оп. 1. Д. 1289. Л. 24; Д. 668. Л. 1, 2, 3, 10–10 об., 25.
Организация политического контроля за настроениями военнослужащих в значительной части была возложена на партийно-политические органы Красной армии и флота. Здесь также сроки отчетности и ее формы менялись в зависимости от внутриполитического положения. В период Кронштадтских событий политорганы воинских частей Петроградского военного округа и Балтийского флота подавали ежедневные политдонесения. С 20 апреля 1921 года по приказу РВСР № 344 составлялись «пятидневные бюллетени о состоянии частей» [414] . В этих сводках отражались волнующие красноармейцев и краснофлотцев вопросы: налоги, пособия безработным, положение в деревне, отношение к важнейшим внутренним и международным событиям. Имелась даже специальная рубрика «Крестьянские настроения».
414
ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 4. Д. 4343. Л. 18 об. — 19.
Летом 1925 года, характеризуя положение в частях Ленинградского военного округа (ЛВО), отчет отмечал, что «в 1-м железнодорожном полку налоговый вопрос охватывает до 90 % <…> красноармейцев», в Кронштадтской крепости «крестьянские настроения по-прежнему не изжиты, сельхозналог стоит в центре волнующих вопросов» [415] . К 1925 году частота политдонесений несколько снизилась. Так, корабли и другие учреждения Балтийского флота должны были подавать их четыре раза в месяц, военно-морские училища — два раза в месяц. Но даже в армии эти сроки выдерживались не всегда. Политотдел Ленинградской морской базы сообщал, что за май — август 1925 года по 16 подразделениям поступило 147 донесений вместо положенных 192. Ветеринарный микробиологический институт РККА подал политдонесение сразу за октябрь и 10 дней ноября 1925 года. Поэтому политотдел Ленморбазы констатировал: «Информработа стоит на местах на недостаточно удовлетворительном уровне». Претензии предъявлялись и к качеству подаваемой информации: отсутствие «ясных сведений», цифровых данных [416] .
415
Там же. Оп. 6. Д. 6968. Л. 1.
416
Там же. Ф. 4. Оп. 1. Д. 1280. Л. 20, 44.
Но кроме регулярных политсводок политорганы направляли также «срочные внепериодичные донесения» объемом от 4 до 8–10 страниц. Они могли быть ежедневными, но обычно их периодичность составляла четыре-пять дней. В этих донесениях также говорилось о настроениях военнослужащих в связи с теми или иными событиями, как имеющими политический характер, так и далекими от политики (годовщина восстания декабристов, перевыборы бюро коллективов, приход итальянского эсминца «Мирабелло» в Ленинград в июле 1924 и 1925 годов, пребывание во флоте московских студентов, встреча Нового года и т. д.) [417] .
417
Там же. Ф. 16. Оп. 5. Д. 5950. Л. 1–169; Оп. 4. Д. 4713. Л. 9–20.
Специальные сводки посвящались темам особой важности: смерть Ленина и настроения в армии в связи с этим, борьба с внутрипартийной оппозицией и т. п. [418] Существовали также трехмесячные доклады политотделов [419] .
На основе всех данных местных политорганов Политуправление РВС СССР составляло свои сводки и обзоры. Сводки готовились в один — три дня и давали обзор
418
Там же. Оп. 7. Д. 8331. Л. 1–5; РГВА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 225. Л. 39–70; Ф. 9. Оп. 28с. Д. 64. Л. 1–11.
419
ЦГАИПД СПб. Ф. 3. Оп. 1. Д. 95. Л. 98.
Кроме таких кратких сводок ПУР готовил развернутые обзоры о политико-моральном состоянии советских вооруженных сил за шесть — восемь месяцев. К обзору обычно прилагалась сводка фактов, почерпнутых из сводок и докладов местных политорганов. В ряде случаев готовились специальные доклады. Например, в марте 1928 года нарком по военно-морским делам К. Е. Ворошилов направил записку начальнику ПУРа А. С. Бубнову с просьбой представить краткий доклад о влиянии хлебозаготовительной кампании 1927/1928 года на настроение частей Красной армии.
Нарком, в частности, писал: «Хлебозаготовительная кампания <…> отозвалась в частях Красной армии целым рядом болезненных явлений. В целях наибольшего их учета и практических выводов для дальнейшего военного строительства, считаю необходимым самым внимательным образом изучить все имеющиеся у Вас по этому вопросу материалы». В результате был подготовлен всего в четырех экземплярах специальный обзор. В нем указывалось на то, что на совещании начальников политотделов округов 30 января — 2 февраля 1928 года была принята резолюция, один из пунктов которой требовал от политорганов «все настроения красноармейцев на почве проведения политики партии в деревне и в особенности последних мероприятий внимательно изучать и освещать в текущих информационных донесениях» [420] .
420
РГВА. Ф. 9. Оп. 28с. Д. 263. Л. 2, 3, 25 об.
Важной составляющей всех этих материалов являлось отслеживание так называемых «антисоветских настроений» — сообщение конкретных фактов на эту тему, а также предложения о наилучших способах борьбы с подобными явлениями. Политотдел 5-й армии, расположенной в Забайкалье, в сводках конца 1923 — начала 1924 года информировал ПУР о высказываниях красноармейца Невзгодина («У нас не Советская власть, а настоящая буржуазная, <…> всем им надо объявить войну»), о том, что в 108-м полку группа красноармейцев заявила: «…если восстанут крестьяне, то нам сейчас же придется выступить против правительства». Здесь же сообщалось, что «наиболее активные из этой группы арестованы». Для борьбы же в целом с «контрреволюционной агитацией» командование армии издало секретный приказ:
1. Сконцентрировать внимание всего ком[андного] и политсостава армии на борьбе с этим явлением… 2. Последовательно, часть за частью, мерами репрессивного воздействия: через трибунал, ОО [Особые отделы], личным авторитетом и массовой агитацией все части в кратчайший срок оздоровить; 3. Явно ненадежные элементы, на которых нет достаточного материала для предания суду, временно свести в «особые» внештатные команды. <…> По миновании надобности «особые» команды расформировать [421] .
421
РГВА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 225. Л. 3, 7, 12 об.
О подобных мерах говорилось и в сводках Политуправления Балтийского флота. В октябре — ноябре 1924 года сообщалось, что 29 сентября на собрании по поводу 60-летия I Интернационала «с критикой учения Маркса» выступил военмор Другаль, прибывший на флот в августе. Другаль и еще 34 моряка, «списанные по политическим соображениям с судов до особого распоряжения», были определены в «переходную роту». Политсостав флотского экипажа просил удалить их из флота. Закончилось все тем, что в ноябре 1924 года «Другаль и часть других военных моряков [были] направлены в ОО ГПУ, согласно распоряжения последнего» [422] .
422
ЦГАИПД СПб. Ф. 16. Оп. 5. Д. 5950. Л. 109, 135, 153.