Глаза Младенца
Шрифт:
– Прекрати, – наконец долетели до меня слова, когда кто-то сильно стал трясти меня за плечи. Я вернулся к реальности и огляделся. Никто на меня не смотрел, даже Антон. Конечно, на меня было тяжело смотреть.
Моя душа заплакала, но тело крепилось. Мне так сильно захотелось расслабиться и дать волю всем чувствам. В третий раз в жизни. Но рядом сидел Антон, значит, надо было крепиться. И только глаза у меня были немного влажными.
Прошло пять минут, и я полностью собрался. Что дальше? Антон для меня умер. Больше его нет. Пусть живёт, ходит рядом, даже что-то говорит. Это уже для меня не имеет значения. Для
Через восемь часов полёта по открытой поверхности Марса и нескольким подземным туннелям аэромобиль влетел в большое подземное сооружение, точнее комплекс подземных сооружений, местами открытых, но защищённых маскировочной сеткой, и соединённых между собой проходами различной ширины. Нас высадили и завели в помещение, напоминающее вестибюль. По сторонам были две двери. Один из сопровождающих зашёл в одну из дверей, а другой остался следить за нами. Через две минуты дверь открылась, и из неё вышел сопровождающий и ещё один человек. Он мельком взглянул на Антона и внимательным грустным взглядом посмотрел на меня, потом дал команду снять наручники с обоих и пригласил нас зайти в комнату.
– Рад тебя видеть, Макс, – сказал Антон и протянул руку.
– А я не рад тебя видеть, Антон, – ответил Макс, подошёл ко мне и крепко и продолжительно пожал мою руку, а потом посмотрел на Антона, а он всё держал руку протянутой, и слабо пожал её быстрым движением.
– У тебя больше повода радоваться. Теперь диктуешь условия ты.
– Не смеши меня, Антон, условия диктуешь всегда ты. И в прошлый раз и сейчас. Я просто стараюсь их не принимать. Но надо отдать тебе должное, это очень сложно сделать.
Я решил не мешать их разговору, тем более что они были знакомы, и сел чуть в сторонке. Макс посмотрел на меня и тоже решил уделить мне внимание позже.
– Мы знакомы с тобой, Макс, давно, и хорошо понимаем друг друга. Ты знаешь мои стремления и принципы, а я знаю твои. Они у нас похожи. Мы всегда старались жить для людей. Зачем таить обиды?
– Я всегда удивлялся твоей способности ради людей перешагивать через других людей. Кого ты считаешь вообще людьми? Обезличенную массу?
– Не правда. Я знаю тебя, Лексиса и многих других людей, жизнь которых очень ценю.
– А жизнь Тома? – по интонации Макса я понял, что смерть Тома очень больно затронула его сердце, но он держался, не давая воли чувствам. – Ты его не знал, и легко перешагнул через него. А он был замечательным человеком.
– Я уже говорил Лексису, что не хотел его смерти. Я хотел увидеться с тобой или ещё с кем-нибудь из руководства, и чтобы встреча не сорвалась, решил создать конфликт. Так сложились обстоятельства.
– Не так сложились обстоятельства, а так ты их сложил. А эта грязная затея с микрочипами? – Макс с состраданием посмотрел на меня. – Антон, ты опускаешься всё ниже и ниже. Четыре года назад ты был другим. И я разочарован и тобой и ВОБР и землянами в целом. Как вы хотите победить нас, используя такие методы борьбы?
–
– Вы прибегаете к крайностям от понимания своей примитивности, бессилия и скорого поражения.
– Самоуверенное утверждение, – улыбнувшись, сказал Антон.
– Подождём, и жизнь покажет, кто прав. Кстати, когда запланирована ваша всепланетная карательная операция?
– Скоро. Она начнётся скоро. И мой совет тебе, Макс. Уводи людей и сдайся сам сотрудникам ВОБР. И тогда никто не пострадает, в том числе и ты.
– Спасибо за участие. Но я тебе не верю. Я верю в революцию и буду её защищать, как все марсиане. Вот ты говоришь, что мы делим людей на землян и марсиан. Нет, мы не делим людей. Мы даём шанс людям попытаться жить по-человечески, пусть сначала на Марсе, но потом и на Земле. Земляне не захотели жить по светлым человеческим принципам, их устраивает существующая жизнь. А марсиан не устраивает, потому что марсиане всегда жили хуже землян, точнее, марсиане жили для землян. И именно вы давно уже поделили людей на марсиан и землян.
– ВОБР, впрочем, как и корпорации, уже многие десятки лет пытаются выровнять уровень жизни на планетах. И есть большие подвижки, особенно в последнее время. Ещё несколько десятков лет, и Марс будет считаться ничем не хуже Земли. Потерпите, и не надо проливать человеческую кровь.
– А мы и не хотим проливать кровь. Примите нашу независимость, освободите от диктата корпораций, и давайте жить мирно в сотрудничестве и взаимоуважении. А через десятки лет земляне поймут, что жить по марсианским принципам можно и нужно. Что они несут людям настоящее созидание и счастье.
– Не готовы жить все люди по вашим светлым принципам. Как минимум половина людей.
– Ну что же. Получается, что земляне не все готовы, а марсиане готовы все. Это, в первую очередь, беда землян, – заулыбался теперь Макс. – Но мы поможем им.
– Сомневаюсь я и в тех людях, кто живёт на Марсе.
– Антон, ты никогда по-настоящему не жил на Марсе. Как ты можешь судить о тех людях, кто жил здесь почти всегда, кто родился здесь, чьи предки много веков осваивали эту планету, терпя большие лишения? Ты не знаешь, что такое марсианское братство. Это не только мировоззрение, это внутренний мир человека.
Макс был прав, я сталкивался по службе и немного по жизни с марсианами. Поддержка марсиан друг друга никак не могла сравниться с отношением между собой землян. Я даже удивлялся, почему марсианские ребята способны так дружить и отстаивать свою честь и свободу. А земные ребята что-то делят, стараясь не прогадать, и постоянно выясняют отношения. И ещё я раньше не понимал, почему в десант брали мало марсиан, они лучше всего подходили для этой службы. Но со временем я понял всё.
– На Марсе что – воздух другой? – решил пошутить Антон.