Глаза ребёнка
Шрифт:
— Он давно стоял в моей квартире. Я отдала его Рики, когда купила новый.
Тереза не без удовольствия отметила реакцию Виктора: он был сражен.
Тем же невозмутимым тоном Мастерс поинтересовалась:
— Как вы считаете, миссис Перальта, откуда на автоответчике могли оказаться отпечатки пальцев мистера Паже?
— Думаю, что Крис вполне мог дотронуться до автоответчика, когда был у меня дома, — ответила Терри, не сводя глаз с Салинаса. — Как я уже говорила, он довольно часто заходил ко мне.
«Неужели такое возможно?» — недоумевал
Произошедшее не укладывалось в его сознании. Тем временем Салинас направлялся к Терри.
Одно Крис мог бы утверждать наверняка: то, что он заходил к Терри «довольно часто», являлось сильным преувеличением. Паже появлялся у нее дома всего пару раз; когда дома была Елена, он не имел возможности приходить, а если девочка отсутствовала, то не мог бросить Карло одного на ночь. Приходилось считаться со своим положением отца-одиночки.
— Ты знала, — шепнул он Кэролайн.
Она искоса посмотрела на него:
— Что-нибудь не так?
— Почему вы не сказали об этом раньше? — требовательным тоном спросил Виктор. — Об этом автоответчике.
— Меня никто не спрашивал, — ответила Терри, сжимая пальцы в ладонях. — А вы, мистер Салинас, какой бы вопрос ни задавали, все старались извратить и поставить с ног на голову. Вы перевернули вверх дном мой дом, подвергли унизительному допросу мою шестилетнюю дочь, утаили от суда существенные сведения, касающиеся денег, найденных на квартире Рики. — Она повысила голос. — Я не обращалась к вам, мистер Салинас, потому что вам и вашему ведомству нет никакого дело до истины…
— Вы пришли сюда, чтобы свидетельствовать в пользу мистера Паже? — раздраженно отрезал Салинас. — Или чтобы прочитать нам маленькую проповедь?
Тереза быстро овладела собой.
— Я ничего не знала о том, какие у вас имеются улики. Если бы вы спросили меня об отпечатках Криса на автоответчике, я, возможно, и рассказала бы, как они там очутились. Но вы меня не спрашивали.
Салинас был вне себя.
— Не хотите ли вы сказать, миссис Перальта, что у вас с Крисом Паже ни разу не заходило речи об этих отпечатках?
Терри улыбнулась.
— У нас никогда не заходило речи об этом. Но главное, все, что я сообщила, — это правда. Крис всегда учил меня, что, давая показания, не нужно говорить ничего, кроме правды. — Улыбка исчезла с ее лица. — Вы хотели заставить меня свидетельствовать против человека, которого я люблю и за которого собираюсь выйти замуж. Мы оба занимаемся юриспруденцией: в любом другом случае мы обсуждали бы то или иное дело досконально. Но Крис не хотел, чтобы я говорила с ним о том, что так или иначе могло повлиять на мое выступление в качестве свидетеля. Поэтому за последние три месяца у нас не было возможности обсудить наше положение. Вы и вообразить не можете, мистер Салинас, какой это был для нас кошмар. Но мы прошли через это. — От слов Терезы веяло холодом. — Если вы считаете, что Крис просил меня, чтобы я ради него солгала, так вы ошибаетесь. Но самая большая ошибка — вся эта травля, которой подвергают Криса.
Кэролайн Мастерс отложила
— Виктор в дерьме.
11
На следующее утро место свидетеля занял Карло.
На нем была белая сорочка, синий блейзер и галстук с цветочным орнаментом, который он взял у отца. Его самого галстуки мало интересовали, к тому же Карло как-то отметил, что в одежде его отец разбирается куда лучше, чем он сам в музыке. Приняв присягу, он застенчиво улыбнулся Паже, но тут же потупил взор; что-то выдавало в нем робкого мальчишку, который боится, что у него рубашка выбьется из брюк. Под глазами у него были темные круги; ночью Паже слышал, как Карло ворочается в постели. Кристофер в бессильном отчаянии проклинал себя за то, что допустил такое.
Затем раздался голос Салинаса. После нескольких формальных вопросов он внезапно спросил:
— Вы знаете Елену Ариас?
— Это дочь Терри, — ответил Карло и, помолчав, добавил: — Она приводила ее к нам.
«Началось», — пронеслось в сознании Паже. Он знал, что теперь Салинас постарается материализовать «подозрения» Рики — обвинение в растлении должно звучать достаточно весомо, чтобы все поверили в то, что у Паже был серьезный повод желать смерти Рикардо. Оставалось надеяться, что Кэролайн успела подготовить его и что сын не потеряет самообладания.
— Случалось ли, что она оставляла Елену с вами? — поинтересовался Виктор.
Паже показалось, что Карло еще больше побледнел.
— Иногда.
«Говори отчетливо», — взмолился про себя Паже.
Обвинитель подошел поближе.
— Чем вы с ней занимались?
«Пощади ребенка», — хотелось закричать Паже. Присяжные дружелюбно посмотрели на них, затем начали переглядываться между собой.
— Играли в основном, — ответил Карло. — Во что ей нравилось. Иногда мы выходили, и я покупал ей мороженое. Несколько раз я водил ее в парк.
— Вы когда-нибудь оставались дома одни?
— Очень редко. Дома всегда кто-то был: папа и Терри… — Его голос окреп. — Иногда ко мне заходила моя приятельница.
Паже вспомнил, как Карло заявил Терри, что он не какой-нибудь извращенец и что у него есть девушка. Крис с трудом мог представить себе, что должен чувствовать шестнадцатилетний подросток, входящий в пору половой зрелости, которому предъявляют обвинение в растлении несовершеннолетнего ребенка. Он ощущал, каким бременем легла на плечи Карло атмосфера суда, как он волнуется под пристальными взглядами присяжных.
— Но все же вы оставались с ней вдвоем? — стоял на своем Салинас.
Карло опустил плечи.
— Всего несколько раз. Три, может, четыре.
— Елена когда-нибудь целовала вас?
Карло опустил глаза.
— Ну да. С детьми такое бывает.
— А вы целовали ее?
Паже заметил, как поморщился его сын, словно испытав приступ головной боли.
— Возможно, как целуют маленьких детей. В лоб.
Паже обратил внимание, что в этот день Салинас отказался от своей шутовской манеры. Он держался подчеркнуто строго, а голос его не выдавал никаких эмоций.