Глаза ребёнка

Паттерсон Ричард Норт

Кэролайн, чуть прищурившись, отвела взгляд, однако на губах ее блуждала та же самая улыбка.

— Предоставь это мне, — промолвила она.

Она говорила сдержанно-равнодушным тоном, и Паже показалось, что она чего-то недоговаривает.

— Очевидно, — задумчиво произнес он, — можно даже предположить, что Рики на протяжении всей своей жизни отличался психической неуравновешенностью или что с тех самых пор, как он посещал детский садик, еще у доброй дюжины людей, сталкивающихся с ним, имелись веские причины

прикончить его. Скажем, у его учителя из шестого класса.

Кэролайн молча огляделась вокруг. Их столик находился в самом углу. Трое официантов с услужливо-почтительным видом обслуживали немногочисленных, хорошо одетых посетителей — в основном семейные парочки и бизнесменов, отдыхавших за счет фирмы, — которые пришли, чтобы принять участие в трехчасовой дегустации новых изысканных блюд. Наконец Кэролайн тихо промолвила:

— На сегодняшний день, мне, как и тебе, известен еще лишь один вероятный подозреваемый. На самом деле куда более вероятный, чем ты сам.

Паже поставил свой бокал.

— Это невозможно.

— Технически или вообще? — испытующе глядя на него, спросила Кэролайн.

— И то и другое.

Слабое подобие улыбки вновь появилось на ее губах.

— Полагаю, мне нет надобности упоминать и про Карло, который тоже не имеет алиби.

Паже едва не расхохотался от неожиданности.

— Нет, — ответил он. — Здесь я очень сентиментален.

Кэролайн, чуть наклонив голову, промолвила:

— Тогда у нас много работы. Надеюсь, ты не будешь возражать, если дело вынесут на рассмотрение суда не через шестьдесят дней, а позже.

Сделав глоток холодного, освежающего мартини, Паже сказал:

— Нет, не стоит откладывать.

Выпрямившись, Мастерс устремила на него пристальный взгляд, всем своим видом давая ему понять, что он глупец.

— Но обвинение ушло далеко вперед. Мы отстаем, и нам — мне — необходимо время, чтобы выработать стратегию защиты.

Крис сидел, потупив взор, словно стараясь разглядеть дно бокала.

— Но в этом случае, — заметил он, — у Салинаса и Монка будет еще больше времени, верно ведь?

Кэролайн откинулась на спинку стула. Их разделяло больше, чем просто расстояние; в ее взгляде появилась настороженность, которой прежде не было.

— Кристофер, это означает, что они могут обнаружить что-то еще?

Ее вопрос, заранее предполагавший ответ, застал Паже врасплох: он друг ясно осознал собственное бессилие — кроме Кэролайн, ему не на кого было положиться.

— Я не желаю, чтобы это довлело надо мной постоянно, — в отчаянии проговорил он. — Каждый лишний день будет для меня пыткой. Я буду жить точно взаймы.

Кэролайн гневно тряхнула головой.

— Тогда представь себе, сколько дней ты проведешь в тюрьме, если мы не сделаем все, что в наших силах. Черт побери, по крайней

мере, пока ты на свободе. Самое большее, на что ты можешь рассчитывать по окончании процесса, — это остаться на свободе. — Не в силах сдержать эмоции она схватила его за руку. — К тому же следует вот еще о чем подумать. Свидетельница, которую они нашли, далеко не молода. Со временем многое стирается в памяти, а случается, что свидетели умирают. Думаю, без нее победа будет на нашей стороне.

Их взгляды встретились.

— Кэролайн, еще позавчера будь я на твоем месте, то сам бы дал точно такой же совет. Однако прошли лишь сутки с тех пор, как мне предъявлено обвинение в убийстве, а в моей жизни уже все переменилось — мои отношения с Карло, с Терри, даже мое представление о времени. Не уверен, что почувствую вкус сегодняшнего ужина.

— В таком случае подумай хотя бы о Карло. — Кэролайн наклонилась вперед. — Предположим, что тебя признают виновным. Тогда, если удастся, мы потянем время, а потом подадим на апелляцию, Карло успеет поступить в колледж, прежде чем ты отправишься в тюрьму. Он сейчас в предпоследнем классе? Так что на счету каждый месяц.

Такое сочетание прагматизма и сентиментальности поразило Паже не меньше, чем услышанные из уст собственного адвоката рассуждения о последствиях обвинительного приговора. Ему показалось невероятным, что Кэролайн, у которой своих детей не было, смогла так тонко почувствовать природу его страха.

— Я не в состоянии передать тебе, — тихо произнес он, — как меня пугает сама мысль о тюрьме — я боюсь не столько за себя, сколько за Карло.

— В таком случае, — с невозмутимым видом произнесла Мастер, — вместо того чтобы заниматься самооправданием, лучше позаботиться о нем.

— Кэролайн, а ты, оказывается, можешь бить ниже пояса, — искоса взглянув на нее, сказал Крис.

Это замечание, похоже, удивило Кэролайн, но затем ее лицо смягчилось.

— Только когда меня вынуждают.

Увидев, что его потребность найти в ком-то понимание не остается безответной, Паже вздохнул с облегчением.

— Ты даже не можешь представить себе, сколько я размышлял об этом, — сказал он. — В том числе и о том, повлияет ли отсрочка слушаний на вероятность вынесения мне оправдательного приговора.

Кэролайн посмотрела на него пытливым взглядом, пытаясь понять, что стоит за его последней фразой, потом впервые задала вопрос:

— Ты рассматривал, помимо прочего, вероятность своего отказа от дачи показаний?

Паже понимал, что смена предмета разговора неслучайна. Он старался говорить невозмутимо, как если бы вел теоретическую дискуссию с коллегой:

— Здравый смысл подсказывает поступить именно так. Меня могут невзлюбить присяжные, или Салинас выставит в невыгодном свете.