Глаза ребёнка
Шрифт:
Елена молча кивнула, потом тихо произнесла:
— Полицейские меня тоже испугали.
Девочка не заметила, как они миновали вольеры с гризли, потом с носорогами.
— Чем они испугали тебя? — спросила мать.
Елена отвела взгляд.
— Мисс Уорнер сказала, чтобы я ничего не боялась. Но они стали расспрашивать меня про папу.
Терри старалась не выказать тревоги, давая понять, что просто немного удивлена.
— И что же они спрашивали тебя?
Потупив взор, девочка произнесла:
— Про
Тереза внимательно посмотрела на нее.
— Елена, взрослые иногда спорят, в этом нет ничего удивительного. А ты помнишь, как мы с папой ссорились?
— Я помню — ты говорила, что убьешь папу.
В голосе дочери, когда та произносила эти страшные слова, звучала такая убежденность, что Терри содрогнулась. В свои шесть лет Елена все еще воспринимала некоторые вещи чересчур буквально; она еще многого не могла понять, и ее детское сознание по-своему интерпретировало все, что для нее ассоциировалось со смертью Рики. Мать мучительно искала нужные слова.
— В тот раз твой отец был пьян, — произнесла она, и воспоминания о Рамоне Перальте вновь нахлынули на нее. — Ты понимаешь, что значит «пьяный»?
Дочь колебалась.
— Который ведет себя как сумасшедший?
Терри кивнула.
— Да, иногда как сумасшедший. А я слишком люблю тебя, чтобы позволить твоему папе так вести себя при тебе. Я просто пыталась объяснить ему это.
Елена подняла на нее вопросительный взгляд. Не обращая внимания ни на ягуара, ни на индийских слонов, она искала ответа в глазах матери.
— Правда, что ты хотела убить папу?
Терри вздрогнула, хотя и ждала этого вопроса.
— Ну конечно, нет, — ответила она. — Почему ты спрашиваешь? — Женщина с тревогой всматривалась в лицо девочки, в профиль так похожей на своего отца.
— Из-за меня, — промолвила Елена.
Тереза привлекла ее к себе и, поцеловав в лоб, сказала:
— Родная моя, я люблю тебя больше всего на свете. Но все равно убивать людей — это плохо.
Еще крепче прижимаясь к матери, девочка промолвила:
— Мамочка, я ничего им не сказала. Только давным-давно учительнице, мисс Уорнер.
— Не сказала чего?
— Что ты говорила папе. — Голос Елены дрожал. — Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Я обещаю тебе.
У женщины защемило в груди.
— Доченька, тебе не нужно ничего обещать мне. И ты не должна бояться за меня.
Елена покачала головой.
— Они заберут тебя от меня. Они так делают, если у мамы или у папы неприятности. Тогда я больше никогда не увижу тебя.
Терри отпрянула и заглянула Елене в глаза.
— Кто это тебе сказал? — задала она вопрос.
Но Елена продолжала твердить:
— Я ничего не сказала им. Я не говорила про тебя.
Терри вспомнила, как однажды, когда она попыталась заговорить с дочерью про Карло, девочка
— Это тебе папа говорил? — мягко спросила она. — Про то, что у детей забирают родителей?
Елена кивнула.
— Он рассказывал мне о всех своих переживаниях. — В голосе ее звучала гордость и смущение одновременно. — Обо всем, что пугало его.
— Например?
— Крис забрал тебя у папы. — Елена снова потупилась. — Крис хотел, чтобы ты и меня у него забрала. Я должна была быть с папой, иначе он остался бы совсем один.
Эти простые слова, которые Елена затвердила, словно заклинание, испугали Терри, как ничто другое. Сейчас она снова ненавидела Рики, как ненавидела его, когда он был жив.
— Твой папа был эгоист, — не задумываясь, выпалила она. — Он не любил никого — ни меня, ни тебя. Все, чего он хотел, — это чтобы ты жалела его, а я заботилась о нем.
У Елены на глаза навернулись слезы.
— Это неправда! — воскликнула она. — Крис был папин враг. Я все рассказала им.
— Кому?
— Полицейским. — Голос Елены звучал с решимостью, которой Терри никогда прежде не слышала в нем. — Я не хотела бросать папу, и тогда Крис застрелил его из пистолета. Его посадят в тюрьму, мамочка, навсегда.
Услышав стук в дверь, Паже вздрогнул — он надеялся увидеть Терри. Вместо этого в его офис вошли трое: Монк, Линч и бородатый медэксперт.
«Они арестуют меня», — мелькнула у него мысль. Взяв себя в руки, он спросил:
— Что вам угодно?
Монк пристально наблюдал за рукой Паже, занесенной над телефоном. Крис понял, что инспектор прочел его мысли.
— Нам нужно только взять отпечатки пальцев, — покачав головой, ровным голосом произнес Линч, — и сделать анализ крови.
Паже едва не расхохотался над собственной слабостью.
Монк и Линч уселись перед Паже с видом юристов по корпоративному праву, явившихся, чтобы обсудить контракт. Линч положил на рабочий журнал Паже карточки и подушечку с краской, а Монк протянул ему какую-то бумагу, по виду напоминавшую ордер на обыск. Это оказалась санкция на снятие у него отпечатков пальцев и на анализ крови.
Оторвав взгляд от того, что лежало перед ним на столе, Крис посмотрел на Линча и произнес:
— Вы могли бы сделать это раньше, а не тянуть кота за хвост.
Линч виновато пожал плечами и подвинул к нему карточку. Паже протянул медэксперту правую руку; тот обмакнул каждый палец в краску, а потом приложил к карточке.
Паже обратился к Монку:
— На самом деле, Чарлз, вы бы так и поступили, если бы это зависело от вас, а не от Брукса.
Монк молча взглянул на него: он предпочел пропустить замечание мимо ушей, так как сказать на это ему было нечего.