Глазами маршала и дипломата. Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 года
Шрифт:
Поэтому систематически вели переговоры госсекретарь США Дж. Шульц и наш министр Э. А. Шеварднадзе. Дж. Шульц со своей командой был в Москве в феврале и апреле, Э. А. Шеварднадзе до середины мая также дважды побывал в Вашингтоне. Диапазон переговоров был широкий: обстановка в Европе, ситуация вокруг Афганистана и другие региональные проблемы, права человека, развитие культурных связей, экономические отношения. Но ведущими были проблемы сокращения ядерных и обычных вооружений. Шла упорная дипломатическая борьба.
Мы оба при каждом удобном случае напоминали М. С. Горбачеву о необходимости продолжать увязывать Договор по ПРО (в том виде, в каком он подписан в 1972 г.) с будущим договором по СНВ, и, нужно отдать ему должное, он эту линию тогда настойчиво
Что же касается стратегических наступательных вооружений, то в рамках общих количеств их для сторон, о которых договорились в Вашингтоне (1600 носителей и 6000 боезарядов), американцы по–прежнему стремились добиться прежде всего сокращения с нашей стороны количества межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Предметом их особой заботы были также всемерное ограничение числа тяжелых МБР (этих ракет у США вообще не было), а в конечном счете и их полная ликвидация Советским Союзом. США выступали также за всемерное ограничение мобильных пусковых установок МБР грунтового и железнодорожного базирования. Они стремились, предельно уменьшив размеры позиционных районов этих ракет, превратить их по существу в разновидность стационарных стратегических ракет.
В то же время американцы добивались фактического выведения из сферы ограничения своих тяжелых бомбардировщиков (ТБ) и крылатых ракет воздушного базирования (КРВБ) с дальностью свыше 600 км в ядерном снаряжении. Они предлагали на каждом ТБ засчитывать по 10 КРВБ, хотя некоторые из ТБ оснащались 20 и более ракетами. Мы же добивались, чтобы на каждом ТБ числилось такое максимальное количество КРВБ, для которого этот тип ТБ оснащен. Такое, казалось бы, справедливое наше требование встречало ожесточенное сопротивление американцев. Они выставляли и ряд других, по меньшей мере, спорных требований. В частности, ратовали за то, чтобы ТБ, переоборудованные для применения ракет в обычном (неядерном) снаряжении, не засчитывались в общее количество стратегических носителей — 1600.
Все это были не частные вопросы. Они затрагивали коренные интересы сторон. И, конечно, вновь и вновь вставал вопрос о крылатых ракетах морского базирования (КРМБ). Опираясь на вашингтонскую договоренность, мы настаивали на ограничении их строго определенным числом у каждой из сторон, а также на разработке конкретных мер для контроля их развертывания как на подводных лодках, так и на надводных кораблях. Американцы от таких договоренностей отказывались. Не было заметного продвижения также на переговорах по запрещению ядерных испытаний, по запрещению и ликвидации химического оружия.
Одновременно шел обмен мнениями и о сокращении вооруженных сил в Европе. Здесь наиболее сложными были вопросы, связанные с авиацией сторон, особенно с авиацией военно–морских сил. Ведь военно–морские силы по требованию блока НАТО, с которым мы, к сожалению, согласились, к этому времени уже вообще не входили в предмет переговоров (между тем авиацию ВМС наши партнеры по переговорам предлагали учитывать).
По всем вопросам, о которых сказано выше, в течение первой половины года шла борьба не только с американцами. Одновременно все заинтересованные советские ведомства вели подготовку материалов к встрече в верхах. И здесь, как становилось уже традиционным после того, как министром иностранных дел стал Э. А. Шеварднадзе, шли «сражения» военных с мидовцами, приходилось доказывать им неприемлемость некоторых их предложений, их несовместимость с интересами обороны страны. В этой связи, видимо, требуется еще раз дать определенные пояснения. Такие споры были всегда. Они объективны и неизбежны. Во многом различны обязанности этих двух ведомств в государственной системе. Но до того, как Э. А. Шеварднадзе пришел в Министерство иностранных дел, можно было после всех дискуссий
Тем не менее позиции и на этот раз к переговорам с президентом США и его командой были отработаны, директивы утверждены.
Официальный визит Р. Рейгана в Москву состоялся в период с 29 мая по 2 июня 1988 г. В отличие от встречи в верхах в Вашингтоне, московская встреча вопреки официозному оптимизму не привела, да и не могла привести к крупным новым договоренностям. Слишком велики были различия сторон в отношении содержания договора по СНВ, чтобы можно было найти приемлемые решения за истекшие полгода. Состоялся только обмен ратификационными грамотами по Договору между СССР и США о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Теперь договор вступил в силу официально, и с 1 августа 1988 г. ликвидации этих ракет сторонами началась. Кроме того, было подписано соглашение об уведомлении о пусках баллистических ракет. Теперь стороны обязались оповещать друг друга не только о пусках МБР и БРПЛ за пределы национальной территории (как это было раньше), но и о таких пусках в пределах собственной территории. Это повышало предсказуемость действий друг друга.
Договорились подготовить соглашение, касающееся оповещений о проведении учений стратегических ядерных сил, в том числе об одновременном массовом подъеме в воздух тяжелых бомбардировщиков. Было подписано также Соглашение о совместном эксперименте по контролю за ядерными взрывами на полигонах в Семипалатинске и Неваде. Все это помогло придать встрече в верхах, хотя бы внешне, более содержательный характер.
Советская сторона на всех уровнях, начиная с М. С. Горбачева, стремилась довести до сведения Р. Рейгана и других американских представителей смысл нашей новой военной доктрины, сущность принципа оборонной достаточности, которым мы впредь намеревались следовать. Мы также предложили, чтобы подобную доктрину (разумеется, не по форме, а по содержанию) принял и блок НАТО. Однако наши разъяснения были приняты без видимого интереса, очевидно, потому, что американская сторона не хотела включаться в обсуждение вопросов, касающихся военной доктрины.
В результате обмена мнениями между нами и американцами в Москве стало ясно (по крайней мере авторам книги), что по сокращению вооруженных сил в Европе ни США, ни блок НАТО в целом серьезно вести переговоры с нами на приемлемых для нас условиях не намерены. Они вели линию на то, чтобы предметом переговоров в Вене остались лишь сухопутные войска, то есть чтобы сокращения производил только Советский Союз. Стало ясно, что американцы рассчитывают на обострение отношений СССР с другими странами Варшавского Договора. Но у нас тогда не сложилось впечатления, что это заметно обеспокоило советское государственное руководство.
Поскольку кроме упомянутых выше двух соглашений по военным вопросам было подписано еще несколько других, касавшихся двусторонних советско–американских отношений, состоялось несколько встреч Рейгана с советской общественностью, визит его в Москву прошел гладко.
С. Ф. Ахромеев. Ничего определенного не могу сказать о переговорах Горбачева с Рейганом, так как присутствовал на них в эти дни всего один раз. Все остальное время, кроме обязательных протокольных мероприятий, было занято переговорами в рамках советско–американской рабочей группы С. Ахромеева — П. Нитце. Причем, не надеясь на достижение какого–то крупного результата (и мы, и американцы понимали, что условий для этого нет), стороны сосредоточили усилия на максимально полном и точном уяснении позиций друг друга.