Глазами маршала и дипломата. Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 года
Шрифт:
Адмирал У. Крау — всесторонне образованный, умный, рассудительный и, я бы сказал, не агрессивный и не высокомерный человек. С ним можно иметь дело. Он стремился если не принять, то хотя бы понять позиции и интересы другой стороны, упорно отстаивая при этом государственные интересы США. Получилось так, что при всем различии и даже противоположности взглядов на мир и международную обстановку, на политику наших стран мы проявляли и проявляем уважение к позиции друг друга, стали и остались (уже после того, как сдали другим людям свои руководящие должности) друзьями.
Наши последующие контакты, которые имели место после 1988 года во время переговоров по военной линии министров обороны, руководителей генеральных штабов и других военных деятелей,
В ту первую поездку благодаря любезности нашего хозяина советская делегация имела широкие возможности общаться с американскими гражданами. Каждый вечер в городе, где мы останавливались, нас ожидала встреча с мэром города, другими должностными лицами, со многими почетными его жителями: с деловыми людьми, представителями прессы, науки, культуры и др. Мы посетили университет на родине адмирала У. Крау в штате Оклахома. Там же побывали на великолепном празднике родео.
Мне предоставили возможность сделать доклад и ответить на вопросы в Совете международных отношений в Нью–Йорке, авторитетной организации, в которой состоят многие видные американцы, занимающиеся международными проблемами. Делегация имела беседу с сенаторами и конгрессменами.
В итоге и у меня, и у других членов нашей делегации остались неизгладимые впечатления от армии, флота США, от встреч с американцами, их взглядов и настроений.
В заключение визита я был принят президентом Р. Рейганом. До этого мне довелось с ним встречаться и кратко беседовать в Рейкьявике, Вашингтоне и Москве. Не мне судить о компетентности Рейгана в проблемах внутренней политики США, о его способностях их решать, но есть основания полагать, что он был в этом отношении подготовленным и опытным государственным руководителем. О внешнеполитических же проблемах (в этом я имел возможность убедиться лично) он имел только общие представления. Вести переговоры и беседы даже на встречах с М. С. Горбачевым он, как правило, поручал госсекретарю Дж. Шульцу. Но меня поражала естественность и непринужденность поведения этого человека в процессе переговоров даже тогда, когда он не знал в деталях рассматриваемый вопрос. Он, видимо, считал как бы совершенно нормальным, что президенту США нужно знать только существо проблемы. Остальное сделают его помощники. Рейган был неизменно корректен, доброжелателен и подтянут.
Официальные беседы, подобные той, которую он провел со мной, продолжались (меня предупредили об этом) обычно 30 минут и очень часто завершались рассказом Р. Рейгана о каком–то подходящем к встрече случае. Так оно и было на этот раз. После моего 10–минутного рассказа о поездке по стране и пребывании в войсках он в течение 10–12 минут задавал мне вопросы, делился со мною воспоминаниями о недавно состоявшемся майском его визите в Москву, а в заключение рассказал… анекдот. Р. Рейган спросил, знаю ли я, что с фортом Худом, в котором я был на войсковом учении, тесно связана была деятельность генерала Паттона при подготовке войск в состав экспедиционных сил в Европу. (Паттон — известный американский генерал второй мировой войны, большой мастер маневренных операций танковых войск.) Я ответил, что о воинском мастерстве генерала Паттона в ходе войны в Европе знаю хорошо, но как он готовил войска на территории США, не знаю.
Тогда послушайте, сказал Рейган. В 1943 году генерал Паттон закончил формирование и подготовку армейского корпуса, которым он командовал, к переброске в Европу. Осталось провести только итоговое корпусное учение. Он начал его проводить. Но на учении, как это у вас, военных, нередко бывает, события развивались совсем не по плану. Вскрылось много недостатков. Войска проявляли медлительность в выполнении задач, действовали недостаточно организованно, плохо взаимодействовали с авиацией, командиры опаздывали с донесениями и даже неправдиво докладывали о складывающейся обстановке. Генерал Паттон нервничал, делал внушения подчиненным, но недостатки исправить не удавалось.
На этом мы распрощались с президентом Р. Рейганом. И хотя беседа с президентом закончилась этим шутливым офицерским анекдотом, а после этой беседы визит завершался, в целом он имел большое значение как для нас, так и для американского военного руководства. Мы поняли, что непроходимой пропасти между нами нет. Сложилось убеждение, что при желании могут добиться договоренностей не только политические руководители, но и военные. Между военными СССР и Соединенных Штатов возникло и стало укрепляться взаимопонимание и определенное доверие.
Поздно вечером 11 июля наша делегация из нью–йоркского аэропорта вылетела на Кубу, куда прилетела глубокой ночью.
Визит на Кубу был тоже официальным, но уже совсем иным.
К тому времени у Советского Союза и Кубы был уже почти 30–летний опыт близких, дружественных отношений и сотрудничества, в том числе и военного. Советское военное руководство (в том числе и я) хорошо знало военных руководителей Кубы. Мы были друзьями. Делегацию встречал министр революционных вооруженных сил (РВС) Кубы генерал армии Рауль Кастро Рус. Встречал по–братски. Еще до вылета из Москвы была достигнута договоренность, чтобы вместе рассмотреть все вопросы советско–кубинского военного сотрудничества. С утра 12 июля наша делегация и руководство РВС Кубы приступили к работе.
Сейчас ходит много различных слухов, в том числе и далеких от правды, о нашем сотрудничестве с Кубой. Должен сказать, что экономическое сотрудничество СССР и Кубы всегда строилось в основном на равноправной, взаимовыгодной основе. Но поставка значительной части вооружения и боевой техники для РВС Кубы осуществлялась нами на безвозмездной основе. Такое решение было принято еще при Хрущеве с учетом того, что Куба тогда и все последующие годы жила в условиях экономической блокады и военного давления со стороны США. Это давление, явное и неприкрытое, было направлено до самого последнего времени фактически на свержение существующего на Кубе революционного режима, который не устраивал США.
В течение первого дня визита были рассмотрены проблемы военного сотрудничества, спланирована последующая работа в войсках и на объектах РВС.
Вечером нашу делегацию принял Фидель Кастро Рус. Он внимательно выслушал довольно продолжительный рассказ о наших впечатлениях от визита в США, об американских вооруженных силах, о настроениях в США в отношении Кубы. Последовали с его стороны многочисленные вопросы, касавшиеся военно–морских сил (особенно авианосных соединений), военно–воздушных сил, морской пехоты и др. Причем в вопросах даже профессионально военных Ф. Кастро показал весьма высокие для руководителя государства знания.
Потом в беседе были затронуты решения нашей XIX партконференции, обстановка на Кубе. Это был долгий разговор, он продолжался и в ходе ужина, а затем с глазу на глаз. По итогам XIX партконференции Ф. Кастро со мной беседовал еще раз, уже в конце визита. Было видно, что его глубоко волнует и тревожит все происходящее в нашей стране.
Я встречался с Ф. Кастро не раз. И навсегда сохранил глубокое уважение к этому не только выдающемуся революционеру, но и одному из самых видных государственных деятелей второй половины XX века.