Глазами маршала и дипломата. Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 года

Ахромеев Сергей Фёдорович

Итогом усилий рабочей группы явились два скромных по форме, но очень емких по содержанию документа о разногласиях сторон по содержанию будущего договора по СНВ. В них были зафиксированы: в первом — разногласия, касающиеся МБР, во втором — разногласия, касающиеся ТБ и КРВБ большой дальности в ядерном и обычном снаряжении. И по–прежнему мы не достигли с американцами большего понимания по крылатым ракетам морского базирования большой дальности.

В течение первой половины 1988 года велась подготовка официального визита начальника Генерального штаба в США, о котором состоялась договоренность во время вашингтонской встречи в верхах. Как с нашей, так и с американской стороны этот визит готовился основательно. Начиная с него, предполагалось спланировать контакты по военной линии как

военных руководителей обеих сторон, так и контакты на иных уровнях. Планировалось заключить и некоторые другие соглашения.

Были достигнуты договоренности об обмене мнениями на уровне военного руководства по сокращению ядерных и обычных вооружений, о поездке по стране с посещением военных объектов всех видов вооруженных сил, о встречах с военнослужащими и представителями общественности. Кроме начальника Генштаба в состав делегации вошли начальники главных штабов: сухопутных войск — генерал–полковник Д. А. Гринкевич, военно–воздушных сил — генерал–полковник В. Е. Панькин, военно–морского флота — адмирал К. В. Макаров и начальник управления Генштаба генерал–полковник Н. Ф. Червов. Сопровождал делегацию и представитель военной прессы. Примерно в апреле были окончательно согласованы и сроки визита — 5–11 июля. По решению руководства вслед за визитом в США должен был последовать и официальный визит военной делегации на Кубу.

За два дня до визита (3 июля) американский крейсер «Винсеннес» сбил над Персидским заливом иранский пассажирский самолет. Погибли 298 пассажиров. С учетом того, что советско–американские отношения только начали налаживаться, а сосредоточение военно–морской армады США в Персидском заливе Советским Союзом тогда, разумеется, не одобрялось, происшедшая по вине США трагедия ставила и хозяина, и гостя в деликатное положение. Но менять что–либо было поздно, и 5 июля в 5 часов дня по вашингтонскому времени советская военная делегация прибыла в столицу США.

После встречи в аэропорту Эндрюс состоялась беседа с адмиралом У. Крау. Как я и ожидал, разговор сразу же зашел об уничтожении иранского пассажирского самолета. У. Крау сказал, что на пресс–конференции 6 июля (а по программе визита она была запланирована) журналисты будут нас обоих атаковать в связи с гибелью иранского самолета. Он дал понять, что, может быть, целесообразно условиться о какой–то линии поведения каждого из нас на пресс–конференции. Последовал ответ адмиралу: мне неизвестны обстоятельства происшедшего, в беседе с журналистами я на это и сошлюсь. Однако он резонно усомнился в том, что этим удастся отделаться, и рассказал об американской версии случившегося. Договорились действовать по обстановке. Однако я заметил, что косвенной причиной этого несчастья стала концентрация крупных сил США в Персидском заливе, и об этом на пресс–конференции придется сказать, что ему, конечно, не понравилось.

В заключение У. Крау совершенно неожиданно для меня попросил от имени Комитета начальников штабов, чтобы в начале намечавшейся на 6 июля беседы я рассказал об итогах только что закончившейся в Москве XIX Всесоюзной конференции КПСС. Поскольку такого поворота дела я действительно не ожидал, пришлось значительную часть ночи посвятить подготовке этой необычной информации Комитету начальников штабов США. Меня беспокоило, насколько я смогу доходчиво изложить руководству вооруженных сил США такой внутриполитический, даже внутрипартийный материал. К беседам по остальным — военно–политическим и военным вопросам мои коллеги, члены делегации и я подготовились в Москве и в самолете, благо перелет с посадкой в Шенноне (Ирландия) занял у нас одиннадцать часов.

Утром 6 июля после официального ритуала встречи советской военной делегации на лужайке возле Пентагона (у американцев это довольно красочная и даже эффектная церемония) состоялась пресс–конференция. Как и предсказывал адмирал У. Крау, журналисты взяли меня в оборот, добиваясь, чтобы я дал советскую оценку уничтожения американскими военными моряками иранского пассажирского лайнера. Ответив на несколько вопросов и убедившись, что конца им не будет, я сам перешел в наступление, сказав: «Впервые в истории советско–американских военных контактов в США прибыл начальник Генерального

штаба из Советского Союза. А вы спрашиваете меня только об иранском лайнере. Неужели наш визит настолько ординарен, что он для вас не представляет интереса?» Раздался смех, вопросов по иранскому лайнеру больше не было. Начались другие вопросы. Пресс–конференция вошла в свою колею. Моему хозяину У. Крау это принесло немалое облегчение.

Весь остальной день (в течение шести часов) проходила встреча нашей делегации с членами Комитета начальников штабов США. Как мне показалось, информация об итогах XIX партконференции у начальников штабов вызвала интерес. Во всяком случае, последовали вопросы и мои ответы на них. Вызвало оживление мое заявление, что эта информация является выполнением партийного поручения, моих обязанностей как члена ЦК КПСС по разъяснению Комитету начальников штабов США решений партийного форума. Не останавливаюсь подробно на содержании моей информации. Я тогда действительно верил, что решения конференции будут поворотными в нашей перестройке. Старался это довести до военного руководства США. Наши трудности объяснял тогда главным образом неготовностью партийного и хозяйственного аппарата к восприятию нового, неумением использовать экономические рычаги управления. В то время мне неведомо было, что сама существовавшая система управления вскоре будет сломана и ликвидирована.

Затем состоялась длительная беседа членов Комитета начальников штабов с членами советской военной делегации по вопросам сокращения стратегических ядерных и обычных вооружений. Насколько помню, в ней со стороны хозяев участвовали кроме их руководителя адмирала У. Крау его первый заместитель генерал Харрис, начальники штабов: сухопутных войск — генерал Вуоно, ВВС — генерал Уэлч, ВМС — адмирал Трост, комендант морской пехоты генерал Дин. Поскольку свои впечатления о генералах, адмиралах и офицерах вооруженных сил США постараюсь высказать отдельно, здесь только скажу, что на беседе все американские партнеры показали себя «на уровне».

Шла беседа профессионалов по широкому кругу вопросов: по специальным проблемам видов вооруженных сил, по военной стратегии или оперативному искусству, по сокращению стратегических ядерных и обычных вооружений. Порой эта беседа принимала острый характер. Мы предъявили претензии за нарушение американскими военными кораблями наших территориальных вод (12–мильная зона) на Черном море в районе Севастополя в мае 1988 года. Я, заранее зная реакцию на это, сказал, что для пресечения этого нарушения мы были вынуждены пойти на столкновение нашего корабля с кораблем США. Немедленно последовал довольно резкий ответ адмирала У. Крау: «США признают территориальными водами только 3–мильную зону. И если советское командование идет на преднамеренное столкновение кораблей, это очень опасное действие. Мы его оцениваем как провокацию». На это последовал соответствующий наш ответ: «12–мильная зона территориальных вод узаконена более чем 100 государствами. И не американцам устанавливать свои порядки у наших берегов в Черном море». Но эти малоприятные слова и ими, и нами говорились спокойно. И такой словесный поединок за шесть часов беседы был не один. Особой непреклонностью и даже безапелляционностью отличались высказывания начальника штаба ВМС адмирала Троста. Но о позиции руководства флота США мы знали еще задолго до визита.

В итоге дискуссии по проблемам стратегических ядерных вооружений (а она была очень детальной и откровенной) я понял, что до завершения переговоров и достижения договоренностей по вопросам будущего договора по СНВ нам еще далеко, как оно и получилось на самом деле.

С утра 7 июля началась поездка по стране. Нужно отдать должное гостеприимству и дружелюбию хозяина. Во–первых, на протяжении всех семи дней визита он сам непрерывно сопровождал делегацию в поездке по стране. Протокол не обязывал его делать это лично. Сказалось, видимо, желание поближе узнать советских военных, лично познакомиться с ними и даже «прощупать», чего же они стоят как профессионалы и просто как люди. В то же время он желал оказать внимание начальнику Генерального штаба Советской Армии, учитывая, что этот визит первый и за ним, очевидно, последуют другие с обеих сторон.