Глазурь на торте

Керланд Линн

— Ты уволена, — проревел Сэм.

— Ты не можешь меня уволить. Я твоя сестра.

— Ты гвоздь в заднице. Выметайся из моего дома.

Марджори выглянула в кухонное окно.

— Ой, Сэм, похоже, эта твоя маленькая деревенщина уезжает. Означает ли это, что я могу остаться на обед? В любом случае, во сколько мы здесь, в провинции, обедаем?

Сэм выбежал из кухни и влетел в спальню Сидни. На ее кровати лежала записка… а также конверт. Он схватил записку.

«Сэм, я знаю, что не могу конкурировать. Здесь часть твоей арендной

платы. Я буду отсутствовать вплоть до субботы. Этого времени тебе должно хватить, чтобы переехать. Надеюсь, ты будешь счастлив.

Сидни».

— Марджори! — заорал Сэм.

— Да, милый? — отозвалась она.

— Как у тебя с офисными навыками?

— Отсутствуют полностью, любовь моя. А зачем тебе?

— Лучше приведи себя в порядок, — зло проговорил он. — Тебе придется найтинастоящую работу, когда я отфутболю тебя обратно в город!

Сэм отвез свою сестру-бывшего агента во Флаэрти и заплатил одному из членов клана сто долларов плюс бензин, чтобы тот доставил ее назад в Анкоридж. Полуприщуренными глазами полными удовлетворения он наблюдал, как Марджори забиралась в грузовик, который выглядел так, словно не сможет проехать и пяти миль не сломавшись. Ее багаж был загружен в кузов машины и вероятно к тому времени, когда они достигнут аэропорта, он будет весь покрыт собачьей шерстью и милым толстым слоем компоста. Сэм был донельзя доволен всем этим.

Убедившись, что Джо не знает, куда направилась Сидни, Сэм вернулся домой, чтобы составить план.

И молиться, чтобы Марджори все не погубила.

Сидни вернулась домой в субботу днем. Машины Сэма не было. Она знала, что ей следовало бы испытать облегчение, но этого не произошло. Она была убита горем. Хватило одного взгляда на «агента» Сэма, чтобы понять — нет никакой возможности отнять его у нее.

И она сбежала. Сбежала, поджав хвост, как трус, коим в действительности и была, проведя три последних дня зализывая раны. Но у нее было чувство, что, сколько бы она не делала это, раны не залечить.

Когда Сидни вошла в дом, он был пуст. Она не потрудилась проверить комнату Сэма, а просто села на диван и постаралась расплакаться. Попытка была тщетной. Она не плакала раньше и определенно не заплачет теперь.

Сидни сидела в гостиной, пока полностью не стемнело. Дни с каждым разом становились все короче. Вскоре света будет очень мало. Превосходно. Она проведет зиму в унынии [17] .

Она прошла на кухню и включила свет, да так и остановилась.

Там, на ее собственном столе, лежала верхний слой свадебного торта. Это была самая красивая вещь, которую она когда-либо видела. Сэму должно быть потребовались часы, чтобы сделать ее. И там же, рядышком, лежала записка. Сидни дрожащими пальцами взяла записку.

17

Игра слов. «gloom» — уныние, подавленное настроение; сумрак, темнота.

«Моя

прекрасная Сидни, у тебя есть два выбора: ты можешь съесть этот торт или ты можешь заглянуть в холодильник, достать остатки глазури и закончить надпись. И если у тебя достанет храбрости явиться в зал для приемов, то там ты найдешь кое-кого, ждущего тебя с оставшейся частью торта, кое-кого, кому нужно объяснить тебе несколько вещей и кое-что подарить.

Люблю,

Сэм».

Сидни достала миску с глазурью, потом на короткий миг закрыла глаза, прежде чем взглянуть на верхний слой торта. На нем было написано: « Поздравляем, Сэм и …»

Ох, что он имел в виду? Почему он оставил надпись не законченной? Неужели он хотел, чтобы она боролась за него?

Не этим ли она занималась, пытаясь сделать суфле, прежде чем трусливо сбежать?

Она потянулась к набору для украшения тортов, который удобно лежал рядом на столе, и положила немного глазури в кондитерский мешочек. Она едва могла написать свое имя, но это не имело значения. Ее смелость решительно вернулась к ней. Она любила Сэмюэля Маклеода и будь проклята эта Марджори, если думает, что сможет незаметно украсть его. Мужчина не стал бы рисковать своей жизнью, учась удить рыбу, если бы не был влюблен, не так ли?

Она осторожно подняла верхнюю часть торта и побежала к своей машине. Ее ждал Сэм. А путь до зала для приемов был неблизкий.

И как в плохом кино, у нее лопнула шина.

Сидни потребовалось чуть больше часа, чтобы поменять ее, и все из-за того, что она была расстроена. К тому времени, когда она снова выехала на дорогу, она была вся в грязи. И рыдала так сильно, что не заметила, как съезжает с трассы, пока ее джип не сполз под откос, застряв передними колесами в канаве. Сидни выбралась из машины, от всей души выругавшись, потом схватила свою драгоценную часть торта и пошла пешком.

Как назло полил дождь.

Снега не предвиделось, поэтому ее смерть от непогоды будет довольно приятной. Это был дождь, который насквозь промочил ее пальто, облепил голову волосами и не оставил ей иного выбора кроме как засунуть верхушку торта под пальто.

Девушка начала рыдать.

Она не знала, сколько времени у нее занял путь до города, но она не сомневалась, что это была половина вечности. На пороге зала для приемов она запнулась, словно всех прочих неприятностей было недостаточно. Сэм стоял в центре комнаты, выглядя расстроенным. А потом он повернулся и увидел ее.

И улыбнулся.

Сидни не знала, откуда взялись все ее слезы, но на нее накатил очередной приступ рыданий. Она бросилась в объятия Сэма, сминая верхушку торта между ними.

— У меня с-спустила ш-шина, — проикала она, — а потом м-машина съехала с д-дороги.

Сэм крепко обнял ее.

— Ничего страшного, милая. Теперь ты со мной.

— Я раздавила торт, — прорыдала она. — Я даже написала на нем свое имя.

— Оставшаяся часть торта здесь, сладкая, — успокаивающе проговорил Сэм. — Мы съедим его без верхушки. Или я сделаю новую, после того как мы вернемся домой. Это сделает тебя счастливой?