Глеб Белозерский
Шрифт:
Провожали молодых до опочивальни уже почти за полночь. Мать Ксения, ее брат, распорядитель и посаженный отец, князь Василий Ярославич Костромской.
Ксения многозначительно подмигнула Марье и сказала ей таинственным шепотом:
– Не робей, дочка. Это только поначалу страшно. Сама испытала.
А князь Василий хлопнул Федора по спине ладонью и скороговоркой произнес:
– Не робей, Федюша. Делай свое мужское дело. И Бог вам в помощь.
Федор Ростиславович пропустил вперед в опочивальню княгиню Марью, сникшую и съежившуюся, а вслед за ней вошел и сам, закрыв дверь на засов.
Вышли молодые
– Как, доченька?
– спросила Марью пытливо мать Ксения.
– Как видишь, мать, жива твоя дочка, - ответил за жену Федор.
– Не съел ее.
– Тогда надо соблюсти старый обычай…
– Какой еще обычай?
– переспросил недоуменно Федор.
– Разве не знаешь? После первой брачной ночи простыня, на которой спали молодые, выносится гостям на обозрение.
– Это еще зачем?
– Обычай таков. Не нами придуман. Коли жена девственница, и муж повредил ее девичье естество, гости узрят кровь на простыне и убедятся в добрачной невинности.
– Зачем это? Не хочу на чужое обозрение постельное белье выставлять.
– Пеняй на себя, князь. Коли не поддержишь старый обычай, чем убедишь людей, что Марьюшка досталась тебе девственницей?
– Чтоб вам всем было неладно, - огрызнулся Федор. Но сам пошел на хитрость.
Все дело в том, что, оставшись наедине с женой в опочивальне, князь Федор понял состояние девушки и не тронул ее и не попытался силой овладеть ею. Он вышел из затруднительного положения следующим образом. Взял в руки кинжал, подаренный ему Борисом Васильковичем Ростовским, порезал об его остро отточенное лезвие указательный палец на левой руке и измазал кровоточащей ранкой простыню. Вынес сам простыню со словами:
– Любуйтесь, коли вам приятно копаться в чужом белье.
– Убедились, что Марьюшка целомудренной Федору досталась?
– сказала мать.
Свадебный пир продолжался. И снова некоторые гости упились, как принято говорить, до положения риз. И снова родня провожала молодых до опочивальни торжественным шествием. Оставшись наедине с мужем, Марья прижалась к нему и дала волю слезам.
– Что ты плачешь, глупенькая?
– спросил ее Федор, бережно раздевая.
– От радости плачу. Ты пожалел меня, не снасильничал. А меня не надо жалеть, я вся твоя, Федор. Поступай со мной, как считаешь нужным.
– А если тебе будет больно?
– Нас Бог соединил, Феденька. Бог обязывает и терпеть вместе все невзгоды.
– Верно, Марьюшка. Это только споначалу будет тебе больно. Разве не хочешь, чтобы у нас были детки?
– Хочу, конечно.
На следующее утро Марья и Федор вышли к гостям довольные и умиротворенные. Так началась супружеская жизнь новой княжеской четы, занявшей ярославский стол.
Напоследок распорядители свадебного торжества устроили для гостей лодочные гонки по Волге. Отыскали среди рыбаков и лодочников Ярославля самых проворных и крепких парней, али команду, сесть в легкие челноки, снабженные одним веслом, и пуститься вниз по Волге до опознавательного знака на берегу. Потом гребцы должны были повернуть вспять и плыть против течения до городского причала. Зрители располагались на высоком берегу Волги, куда были вынесены кресла. Победителем в гонках вышел худой и невзрачный на вид рыбак Герасим. Он
– Поступай ко мне на службу, парень, - сказал ему князь Федор, вручая приз.
– Благодарствуем, Подумаем, - степенно ответил Герасим.
Свадебные торжества закончились. Гости разъезжались. Первым покинул Ярославль архимандрит Игнатий. Обратился к Федору и его новой родне:
– Простите великодушно. Рад бы еще погостить, да тревожусь за моего духовного отца, владыку Кирилла. Плох он стал, совсем плох.
Игнатий благословил молодую чету и отбыл в Ростов. Вслед за ним отъехали братья Федора, смоленские князья. Один из них, Михаил Ростиславич, сказал дружелюбно Федору:
– Мы, твоя смоленская родня, рады за тебя, Феденька: ты теперь с уделом. Не взыщи, если что промеж нас было не так, и прости нас. Давай поклянемся на Евангелии, что не причиним зла друг другу.
Федор, выслушав брата, сказал сдержанно:
– Бог всем нам судья, братец. И я не поп, чтобы ты передо мной в своих грехах исповедовался.
Расстались братья, по существу, не примирившись. Уехал и угличский князь Роман. Прощаясь с Федором и братьями Васильковичами, он сказал:
– Ждут дела в Угличе. Старший братец мой, Андрей, совсем немощен стал. Все дела по управлению передал мне и сделал своим наследником.
Вслед за Романом уехал и костромской князь Василий Ярославич. Федору Ростиславовичу и Марье сказал на прощание:
– Как считаете, мои дорогие, посаженный отец справился со своими обязанностями.
– Справился, князь Василий, - ответили разом оба супруга.
– Я тоже так думаю, что справился, - сказал самодовольно Василий Ярославич, - свадьба прошла удачно. Сытная, хмельная. Желаю вам поскорее деток нарожать. А меня вот Господь детками не порадовал. Все в младенчестве помирали.
Князь Василий тяжко вздохнул.
Собрался отбыть во Владимир и великий баскак Амраган. Братья Васильковичи вместе с князем Федором посетили его.
– Разреши, Амраган, поблагодарить тебя. Рад, что моя свадьба прошла с твоим участием, - сказал льстиво Федор, как учил его Глеб. Говорил он по-русски, так как языком ордынцев не владел. Толмачил белозерский князь привычно и бойко.
– У вас что-то есть ко мне, русичи?
– надменно произнес ордынец.
– Позволь мне молвить, - сказал Борис Василькович.
– Ярославль, как и Белоозеро, как и Углич, отделились в качестве младших уделов от Ростова. Все князья этих уделов связаны родственными узами. Мы единое целое. Князь Федор, женившись на нашей племяннице, стал нашим названым братом и таким же верноподданным великого хана, как и мы.
– Это хорошо, коли ты, Федор, считаешь себя верноподданным великого хана, - отозвался Амраган.
– Скажи нам, должен ли князь Федор сейчас отправляться в Орду, в гости к хану и получить из его рук ярлык на ярославское княжение?
– закончил Борис.
– Хан очень одряхлел и одержим старческими хворями, - подумав, ответил Амраган.
– Поэтому ярлыки на княжение он больше не дает. Придет к власти новый хан, отправляйся тогда, Федор, к нему за ярлыком. А пока я, великий баскак, представляю для вас ханскую власть. Считай, князь Федор, что ярлыком на княжение в Ярославле ты располагаешь. До нового хана.