Глобализация: тревожные тенденции

Стиглиц Джозеф Юджин

Сегодня мы осознали, что существует «социальный контракт», который связывает граждан друг с другом и с их правительством. Если политика правительства разрывает этот контракт, граждане могут тоже не соблюдать свои «контракты» как друг с другом, так и с правительством. Поддержание социального контракта особенно важно и трудно в периоды резких социальных переворотов, часто сопровождающих трансформацию, связанную с развитием. Только в мелочных, скаредных калькуляциях макроэкономики МВФ слишком часто не остается места для подобных соображений.

ЭКОНОМИКА ПРОСАЧИВАЮЩИХСЯ ВНИЗ ВЫГОД

Частью социального контракта является «справедливость», которая заключается в том, что бедные имеют свою долю в успехах общества, а богатые разделяют невзгоды общества в периоды кризисов. Политика Вашингтонского консенсуса обращает мало внимания на решение

проблем распределения или «справедливости». Если прижать к стенке ее сторонников, то они будут доказывать, что лучшим способом помощи бедным является инициирование экономического роста. Они веруют в экономику, где выгоды развития понемногу просачиваются вниз. В конечном счете, как они утверждают, выгоды роста просачиваются даже до бедняков. Но эта «экономика просачивания» никогда не была ничем большим, чем предположением, догматом веры. В Англии в XIX в. явственно нарастал пауперизм, хотя страна в целом процветала. Америка 1980-х годов демонстрирует наиболее близкие к нам драматические примеры падения доходов людей, находящихся на дне общества, на общем фоне экономического роста. Администрация Клинтона энергично выступала против «экономики просачивания»; там верили в необходимость программ помощи бедным. И когда я покинул Белый дом и перешел во Всемирный банк, я принес с собой тот же скептицизм в отношении «экономики просачивания»: если эта концепция не сработала в Соединенных Штатах, то почему она должна сработать в развивающихся странах?

В то время как справедливо утверждение, что без крепкого экономического роста сокращение бедности невозможно, обратное утверждение неверно: рост необязательно является благом для всех. Неверно, что «прилив поднимает все лодки». Иногда быстро поднимающаяся приливная волна, в особенности сопровождаемая штормом, выбрасывает более слабые лодки на берег, разбивая вдребезги.

Несмотря на очевидность проблем, с которыми встречается «экономика просачивания», она имеет высокую интеллектуальную репутацию. Один из лауреатов Нобелевской премии, Артур Льюис, доказывал, что неравенство полезно для развития и экономического роста, потому что богатые сберегают больше, чем бедные, а ключом к росту является накопление капитала. Другой лауреат Нобелевской премии, Саймон Казниц, утверждал, что на начальных стадиях развития неравенство возрастает, а на более поздних тенденция меняется на обратную.

* * *

История прошедших пятидесяти лет, однако, не подтверждает эти теории и гипотезы. Как мы увидим в следующей главе, страны Восточной Азии - Южная Корея, Китай, Тайвань, Япония - продемонстрировали, что высокий уровень сбережений необязательно связан с сильным неравенством, что можно добиться быстрого роста без существенного увеличения неравенства. Поскольку правительства этого региона не считали, что рост автоматически облагодетельствует бедных, и поскольку они верили в то, что большее равенство будет реально способствовать росту, они предпринимали активные шаги для обеспечения того, чтобы приливные волны подняли большинство лодок, чтобы неравенство в заработной плате оставалось в определенных рамках, чтобы образовательные возможности распространялись на всех. Их политика привела к социальной и политической стабильности, что в свою очередь способствовало созданию экономической среды для процветания бизнеса. Были открыты новые резервуары талантов, из которых черпались энергия и квалификация людей, способствующие динамичному развитию региона.

В других регионах, где правительства приняли политику Вашингтонского консенсуса, бедные получили от роста гораздо меньше. В Латинской Америке рост не сопровождался сокращением неравенства или хотя бы сокращением бедности. В некоторых случаях бедность фактически выросла, о чем свидетельствуют городские трущобы, обезображивающие ландшафт. МВФ гордится прогрессом рыночных реформ в Латинской Америке за прошедшее десятилетие (хотя им следовало бы быть скромнее в свете коллапса их лучшего ученика - Аргентины в 2001 г., а также рецессии и стагнации, которые поразили многие из «реформируемых» стран в течение последних пяти лет), но гораздо меньше говорится о численности бедных.

Ясно, что рост не всегда повышает уровень жизни всего населения страны. Неудивительно, что выражение «просачивание» исчезло из дискуссий о политике. Но в слегка измененной форме эта идея все еще жива.

Я называю новый вариант этой концепции - «просачивание вниз плюс кое-что еще». Концепция утверждает, что рост необходим и почти достаточен для сокращения бедности. Причем подразумевается, что лучшей стратегией является концентрация усилий просто на росте, не забывая также о необходимости решения таких проблем, как женское образование и здравоохранение. Но сторонники концепции «просачивание вниз плюс» не проводят в жизнь политику, которая эффективно решала бы более широкие проблемы как бедности, так и женского образования. На

практике защитники этой модернизированной концепции продолжают осуществлять ту же политику, что и раньше, с теми же самыми негативными последствиями. Чересчур жесткая «политика адаптации», переходя из страны в страну, форсирует сокращение расходов на образование и здравоохранение. В итоге в Таиланде не только возросла женская проституция, но и были сокращены расходы на борьбу со СПИДом; и лучшая в мире программа борьбы с этим заболеванием отошла на задний план.

Одним из главных сторонников концепции «просачивание вниз плюс кое-что еще» было министерство финансов США при администрации Клинтона. В самой администрации в отношении внутренней политики существовал широкий спектр взглядов - от Новых демократов, желавших еще более ограничить роль государства, до Старых демократов, выступавших за более сильное государственное вмешательство. Но центральной идеей, нашедшей отражение в ежегодном послании президента об экономическом положении в стране (подготовленном Советом экономических консультантов), была резкая аргументация против концепции «просачивание вниз» или даже «просачивание вниз плюс». Таким образом, министерство финансов проталкивало в других странах политику, которая, если бы ее предлагали для Соединенных Штатов, встретила бы сильное противодействие внутри администрации президента и была бы, по всей вероятности, отвергнута. Объяснение этого достаточно просто. МВФ и Всемирный банк были частью поля, где господствовало министерство финансов и где ему, за немногими исключениями, разрешалось осуществлять свои замыслы, так же как другим министерствам дозволялось осуществлять свои программы в пределах их компетенции.

ПРИОРИТЕТЫ И СТРАТЕГИИ

Важное значение имеет не только то, что МВФ включает в повестку дня, но и то, что он в нее не включает. Там есть стабилизация, но создания рабочих мест там нет. Налогообложение и его негативные последствия присутствуют, но земельная реформа не включена. Есть денежные средства, предназначенные для выкупа долгов банков, но нет ассигнований для улучшения образования и здравоохранения, не говоря уже о «выкупе» работников, выброшенных со своих рабочих мест в результате контрпродуктивной макроэкономической политики МВФ.

Многие из тех мероприятий, которых нет в Вашингтонском консенсусе, могли бы привести и к более высоким темпам роста, и к большему равенству. Земельная реформа проясняет, что поставлено на карту при выборе политики во многих странах. В ряде развивающихся стран небольшая кучка богатых владеет почти всей землей. Подавляющее большинство населения - это крестьяне-арендаторы, которым оставляют лишь половину или даже менее того, что они производят. Такая система, именуемая издольщиной, оставляет мало места для инициативы: работа исполу равносильна взиманию с крестьян-бедняков 50-процентного налога. МВФ выступает против высокого налогообложения богатых, указывая на то, что оно подавляет предпринимательскую инициативу, но ни слова не говорит об этих скрытых налогах. Земельная реформа, проведенная правильно, мирно и законно, обеспечив работников не только землей, но и доступом к кредиту и широкой сети услуг по обучению новым культурам и агротехнике, могла бы дать сильнейший толчок производству. Но земельная реформа представляет собой фундаментальное изменение в структуре общества, изменение, необязательно приемлемое для элиты, населяющей министерства финансов, с которыми взаимодействуют международные финансовые институты. Если эти институты действительно пекутся о росте и смягчении бедности, они должны были бы уделить значительное внимание решению этой проблемы: земельная реформа предшествовала нескольким наиболее успешным историям развития, таким, как в Корее и на Тайване.

Другой пренебрегаемой позицией является регулирование финансового сектора. Концентрируя внимание на Латиноамериканском кризисе 1980-х годов, МВФ придерживается точки зрения, что кризисы вызываются неосмотрительной фискальной политикой и безответственной кредитно-денежной политикой. Но прокатившиеся по всему миру кризисы показали, что есть третий источник нестабильности - неадекватное финансовое регулирование. Однако МВФ навязывал сокращение регулирования до тех пор, пока кризис в Восточной Азии не вынудил его изменить курс. Если земельная реформа и регулирование финансового сектора недооценивались МВФ и Вашингтонским консенсусом, то во многих регионах значение инфляции получило завышенную оценку. Конечно, в таких регионах, как Латинская Америка, где инфляция приняла бурный характер, она заслуживала внимания. Но излишнее фокусирование внимания на инфляции со стороны МВФ вело к высоким процентным ставкам и завышенным валютным курсам, создававшим безработицу, а не рост. Финансовые рынки могли быть удовлетворены низкими темпами инфляции, но наемные работники - и те, кто озабочен проблемой бедности, - отнюдь не ликовали, глядя на низкие темпы роста и высокий уровень безработицы.