Глубокое течение
Шрифт:
— Не может быть, — ответил второй.
Карп по голосу узнал Лесницкого и смело вышел из кустов.
— А вот и он, — сказал Лесницкий и пошел навстречу.
— Вечер добрый, Карп Прокопович. Медком не угостишь? — шутливо спросил спутник Лесницкого.
И Маевский с удивлением узнал в нем председателя райисполкома Приборного.
— Сергей Федотович?!
— Он самый! Удивляешься, старый?
— Есть чему. Так… Вместе вы руководили, вместе, значит, и воюете.
— Вместе строили жизнь, вместе обязаны и защищать ее. Все… Весь народ, — ответил Приборный… —
Приборный снял с шеи автомат и опустился на землю под дубом. Лесницкий и Маевский сели возле него — один против другого.
— Ну, угости хоть табаком, если медку нет. У тебя ведь все отменное, старый чародей, все первого сорта. Эх, поел бы я сейчас медку! — с удовольствием причмокнул губами Приборный.
— Я могу принести, Сергей Федотович, — ответил Карп.
— Да ну-у? Все-таки припрятал?
— Пудиков десять.
— Молодчина! — весело засмеялись Приборный и Лесницкий.
Закурили. Немного помолчали. В небе начали загораться первые звезды.
Тишину нарушил Лесницкий.
— Что ж замолчали? Рассказывай про жизнь, Карп Прокопович.
Маевский тяжело вздохнул.
— Что тут рассказывать, сами знаете. Не жизнь, а мука. Пекло. Когда только это кончится?
— Скоро, — улыбнулся Лесницкий. — Но все-таки придется повоевать. Ничто не приходит само собой, без борьбы. Тем более — победа. Враг у нас — сильный, хитрый и безжалостный. Цель его — уничтожить наш народ, захватить нашу землю, наше богатство. В большинстве случаев он берет вооружением, но в последнее время он применяет разные выдумки, хитрости, использует все способы… Но народ наш не верит фашистам. Народ восстал, он хочет бороться. Нужно только организовать его, правильно руководить его борьбой. Вот это наша обязанность. — Секретарь райкома замолчал, а потом неожиданно спросил: — За что они сожгли твою хату?
Маевский рассказал.
Приборный и Лесницкий переглянулись между собой и улыбнулись.
— Просто клад этот хлопец. Никогда ни в чем не ошибается, — сказал Приборный.
— Кто такой? — не понял Маевский.
— Один наш партизан, — ответил Приборный.
— Ваш сосед, — добавил с улыбкой Лесницкий.
— Что-то давно он не появляется у нас. Мои девчата ждут — не дождутся его.
— Почему?
— Одна — дочка покойницы Христины — до вас хочет с ним пойти. А моя дочка — повидаться со старым знакомым; вместе в школе учились.
Лесницкий спросил:
— Да, раз к слову пришлось: кто муж твоей дочки и где он теперь?
Маевский смущенно закашлялся:
— Кхе-кхе… Как вам сказать? Нету у нее мужа.
— Нет?
— Вы не подумайте чего плохого, Павел Степанович. Дело в том, что дитя это — не ее, — и Карп откровенно рассказал партизанским командирам все то, о чем знали только он да Татьяна, что они скрывали даже от старшей сестры Татьяны.
Партизаны слушали с большим вниманием и в один голос высказали свое восхищение девушкой.
— Молодчина! Героический поступок. Вот, комиссар, яркий пример и типичный, конечно. Гордиться надо такой дочкой, старый чародей.
— В самом деле — благородно и красиво! В
Их единодушное одобрение взволновало Маевского. Он осторожно кашлянул и тихо сказал:
— Но о том, что это не ее дитя, не знает никто, даже женка моя. Так что…
— Это правильно! Пусть об этом знает возможно меньше людей. Так будет лучше, — ответил Лесницкий и, помолчав, спросил: — Значит, на семью твою можно положиться?
За старика ответил Приборный:
— Как видишь… Женка только у него злая. Не обижайся, старый. Нехорошая баба, глупая. Тут ты большой промах сделал, хоть ты и пчелиный король.
Маевский смутился и ничего не сказал. Все трое помолчали. И вокруг царила полная тишина. Только где-то далеко в лесу завыл волк.
Молчание вновь прервал Лесницкий.
— Ну, к делу, — обратился он к Маевскому. — Нам нужна твоя помощь, Карп Прокопович. Говори сразу — согласен? Не боишься?
— Вы обижаете меня, Павел Степанович. Да я хоть сейчас готов до вас идти. Дочку только дозвольте взять с собой и племянницу. Чего мне бояться? Знаю, за что пойду…
— Пока что идти никуда не нужно. Останешься дома.
Карп вздохнул:
— Нам нужен надежный человек в деревне, к которому мы могли бы в любой момент обратиться и получить нужную помощь. Понимаешь? Мы ведь жизнь свою тебе доверяем. Надеемся — не подведешь…
— Павел Степанович, да я…
— Хорошо… Слушай дальше… Героизма никакого не нужно. Револьвер в кармане не носи…
Старик вздрогнул. Он быстро нагнулся к Лесницкому и, заикаясь от волнения, спросил:
— Да вы… вы… откуда знаете? — И рука его как-то механически вытащила револьвер из кармана полушубка.
Приборный засмеялся, взял из его рук наган и внимательно осмотрел его.
— Спрячь в надежном месте, — продолжал Лесницкий. — Конечно, в таком, чтобы в нужный момент он был под рукой. Видишь, мы узнали. Могли бы проведать об этом и гитлеровцы. Не думай, что они дураки. Шпионаж у них первоклассный, — набрали себе разной сволочи — старост да полицаев… Ну, да эти на виду. А вот самых хитрых предателей они делают своими тайными агентами. Поэтому нужно держать ухо востро.
Лесницкий помолчал.
— Итак, твоя задача… нужно «подружиться» с новой властью и затем — наблюдать, следить. Особенно за вашим старостой, за Бугаем… Дело в том, что он встречался с нашими и уверял нас в своей ненависти к немцам. Например, он клялся, что поджог колхозного двора и амбара — дело его рук. Что ты скажешь на это?
Маевский пожал плечами.
— Черт его знает… Я думал, да и все в деревне так думают, что это ваша работа. А теперь — не знаю…
— Ну, так вот. Нужно распознавать, кто наши помощники и кто наши тайные враги. Проследи за Кулешом. Говорят, его из плена отпустили. А даром они не отпустят… Да… Подбирай надежных людей, вовлекай в наше дело. Нужно поднимать народ. Дочку, племянницу привлеки. Пусть ведут агитацию. Вое новости мы будем передавать. Но делать все это нужно очень осторожно. О связи с нами никому не говори… Вот, кажется, и все… У тебя ничего нет, Сергей?