Глубокое течение
Шрифт:
Татьяна с улыбкой сказала ему об этом.
— А что ты думаешь, дочка! И помолодел! Да как не помолодеть, глядя на вас? Эх, дети! — в глазах его блеснули слезы счастья. — Как не помолодеть! Вчера приняли в партию, а сегодня орден дали. Вот они, Маевские! Вся семья — коммунисты, орденоносцы! Дожить бы только веем до конца…
— Доживем, дядька Карп.
— И я говорю: доживем, сынок. И счастье свое построим наново. Будут у нас и сады, и пчелы, и все, что хочешь…
Карп сел радом с Женькой, и они разговорились. Разговаривали серьезно, степенно, как
Татьяна слушала с радостным волнением и ни одним словом не прорывала их.
Ей было приятно смотреть, как они сидят рядом, отец и ее будущий муж (она уже не стеснялась мысленно так называть Женьку).
Но вскоре отец заторопился:
— Заговорились, а скоро гости придут. Где это Люба? Любу сейчас со свечей не найдешь. Просил прийти, а она хоть бы что… Нужно же готовиться. Сходите-ка вы, принесите столы от соседей.
Но когда они направились к дверям, Карп остановил их, подошел и ваял за руки.
— А может, дети, заодно и свадьба ваша, а? Нехай бы радость за радостью…
Татьяна вспыхнула, опустила глаза.
— Что вы, тата…
— А ты не стесняйся, не маленькая.
— Нет, дядька Карп. Мы условились — после победы, — просто и серьезно ответил Женька. — Только после победы.
— Разумное решение, — согласился Карп и, почувствовав неловкость перед ними, быстро отошел к столу.
— Ну, идите, идите…
Выйдя во двор, они посмотрели друг на друга и засмеялись, наполненные радостным, светлым чувством, вызванным предложением отца.
Готовясь к летнему наступлению в районе Курска и Орла, немцы решили любыми средствами укрепить свой тыл, обеспечить коммуникации. Особенное значение имели для них железнодорожные пути Белоруссии и северной Украины — кратчайший путь из Германии к месту готовящегося наступления. Поэтому весной гитлеровское верховное командование выработало план больших карательных экспедиций. Ставилась цель — полностью задушить партизанское движение. На помощь тыловым охранным частям были брошены лучшие кадровые дивизии с танками и авиацией, под командой опытных генералов.
Карательную экспедицию в Приднепровье возглавлял генерал-майор фон-Адлер. У него был большой военный опыт, и среди генералитета он считался лучшим стратегом и тактиком борьбы с партизанами. Было известно, что он дважды командовал карательными экспедициями против украинских партизан в восемнадцатом году, хотя об этих походах сам генерал вспоминал не очень охотно. Он воевал в Испании, в Бильбао, где война в горах тоже напоминала партизанскую войну.
В состав экспедиции входила дивизия СС, и это особенно понравилось фон-Адлеру: впервые ему дали эсэсовцев. Теперь он покажет им, что такое опыт старого генерала! Он был твердо уверен, что его тактика самая точная. На самом деле она была очень примитивной и основывалась на двух принципах: на неожиданности
«Там, где мы пройдем, должна остаться пустыня, прекратиться всякая жизнь», — говорил фон-Адлер своим офицерам и солдатам. Он и здесь, в Приднепровье, намеревался нанести удар неожиданно. Но это ему не удалось. Партизаны узнали о карательной экспедиции, как только первый эшелон дивизии вступил на белорусскую землю: брестские партизаны поймали одного эсэсовца и выведали у него все необходимое.
Штаб партизанского соединения подготовил план разгрома карателей. Бригада «Днепр» должна была навязать бой первому эшелону карателей, захватив инициативу, и этим дать возможность маневрировать другим бригадам соединения, которые должны нанести окончательный удар.
В середине мая начались жестокие бои. Они продолжались с нарастающим напряжением дней десять. Бригада заняла все опорные пункты, важнейшие дороги и преградила врагу путь в партизанский район. Озверевшие каратели сжигали окружающие деревни, расстреливали женщин, детей, уничтожали все живое на своем пути.
Десятки тысяч людей искали пристанища в лесных чащобах и там ждали конца нашествия, победы партизан.
Но фон-Адлер бросал в бой все новые и новые силы. Ему удалось завязать бои с партизанскими частями, которые шли на помощь «днепровцам», задержать их.
Обессиленная тяжелыми боями бригада не выдержала натиска и начала отступать.
Николай Маевский с пятью молодыми партизанами остался прикрывать отход последнего отряда, который среди бела дня незаметно снялся с позиций.
— Продержитесь только один час. Через час мы будем в Борщовском лесу, — сказал на прощание Лесницкий и крепко пожал руку начальнику штаба.
В глазах комиссара Николай прочел беспокойство. «Может быть, в последний раз видимся», — подумал Николай. Но Лесницкий ничем не выдал своей тревоги. Он только посмотрел вокруг и уверенно сказал:
— Хлопцы, вы надежные, и позиция у вас надежная. До встречи, товарищи!
Позиция, которую они занимали, и правда была удачной. Группа залегла на гребле. С двух сторон было болото, поросшее осокой и наполненное весенними водами. На обход болота, если эсэсовцы попробуют это сделать, потребуется не меньше часа — время достаточное для того, чтобы отряд дошел до леса.
Шесть партизан, оставшиеся с Николаем Маевским, были вооружены ручными гранатами, пулеметом и противотанковой пушкой.
Эсэсовцы уже предприняли в этот день три атаки. Ожидалась четвертая, судя по всему, самая решительная.
Вечерело. Дым догорающей вдали деревни застилал майское солнце. Но на востоке небо было чистым, голубым, без единого облачка.
Николай сел на обочину дороги, разулся и с наслаждением опустил затекшие ноги в теплую воду канавы. Хотелось лечь, вытянуться и уснуть, не вынимая ног из воды. В голове шумело от недавней стрельбы и бессонницы. Усталость сковывала тело, даже думать было трудно. И совсем не хотелось вести этот неравный бой.