Глухая стена
Шрифт:
— Вчера вечером я попыталась поразмыслить. Сидела перед телевизором. Передавали какую-то развлекательную программу. Но сосредоточиться так и не сумела. Хотя мальчики спали.
— А твой муж?
— Бывший муж. Он в Йемене. Кажется. В общем, телевизор я выключила, пошла на кухню, налила себе бокальчик вина. И попробовала обдумать все случившееся. По самой простой схеме. Без лишних подробностей.
— Невыполнимая задача, — вставил Валландер. — Неизвестно ведь, что важно, а что нет.
— Ты сам учил меня пробовать снова и снова, нащупывая, что важно, а что не очень.
—
— Некоторые вещи можно считать неоспоримыми. Во-первых, не подлежит сомнению, что между Тиннесом Фальком и Соней Хёкберг существует связь. Решающее значение тут имеет электромагнитное реле. Вместе с тем хронология событий указывает на возможность, которой мы не учли.
— А именно?
— Может статься, Тиннес Фальк и Соня Хёкберг прямого касательства друг к другу не имели.
Валландер понял ее мысль. Это в самом деле может быть важно.
— Иначе говоря, по-твоему, они связаны косвенно. Через третье лицо?
— Возможно, мотив кроется совсем в другом месте. Потому что, когда Соня Хёкберг сгорела, Тиннес Фальк был уже мертв. Но тот, кто убил Соню, мог и похитить труп Тиннеса Фалька.
— Все равно мы не знаем, что ищем, — вздохнул Валландер. — Нет у нас связующего мотива. Нет общего знаменателя. Разве что все сидели в темноте, когда вырубилось электричество.
— Случайно или не случайно авария произошла как раз на самой важной трансформаторной подстанции?
Валландер кивнул на карту, пришпиленную к стене:
— Она ближе всего от Истада, откуда и отправилась Соня Хёкберг.
— Но мы ведь однозначно пришли к выводу, что она с кем-то связывалась. И уже этот кто-то отвез ее на подстанцию.
— Возможно, по ее просьбе, — негромко заметил Валландер. — Такой вариант тоже не исключен.
Оба молча смотрели на карту.
— Я вот думаю, не стоит ли начать с Лундберга, с таксиста, — сказала Анн-Бритт.
— Мы что-нибудь на него накопали?
— В наших базах данных он не числится. Кроме того, я побеседовала с его коллегами. И с вдовой. Никто слова дурного о нем не сказал. Водил такси, свободное время посвящал семье. Обыкновенный добропорядочный швед, чья жизнь оборвалась столь трагично. Вчера ночью, когда я размышляла об этом, мне вдруг показалось, что его жизнь прямо-таки чересчур добропорядочна. Ни единого пятнышка. Если не возражаешь, я еще покопаю насчет Лундберга.
— Согласен. Действуй. Нам непременно надо добраться до сути, до ядра, оно же наверняка существует. Дети у Лундберга есть?
— Двое сыновей. Один живет в Мальмё, другой — здесь, в Истаде. Я хотела сегодня повидать его.
— Правильно. Если мы сумеем точно установить, что Лундберг — жертва обыкновенного убийства с целью грабежа, это уже хорошо.
— Совещаться сегодня будем?
— В случае чего я дам знать.
Анн-Бритт ушла. Некоторое время Валландер обдумывал ее соображения. Потом сходил в кафетерий за кофе. На одном из столиков лежала газета. Он прихватил ее с собой в кабинет, рассеянно полистал. Неожиданно кое-что привлекло его внимание. Бюро знакомств с незатейливым названием «Виртуальная встреча» расхваливало себя и свои услуги. Валландер прочел рекламу. А затем без колебаний включил компьютер
В дверях появился Ханссон.
— Она здесь, — доложил он. — Альма Хёгстрём, зубной врач на пенсии. Наша свидетельница.
Валландер встал и следом за Ханссоном прошел в одну из небольших комнат для совещаний. Альма Хёгстрём сидела на стуле, на полу рядом с нею лежала овчарка, настороженно наблюдала за происходящим. Комиссар поздоровался. Ему показалось, что ради визита в полицию пенсионерка принарядилась.
— Очень рад, что вы нашли время зайти к нам, — сказал он, — хотя сегодня воскресенье.
Н-да, после стольких лет в полиции он по-прежнему выражается крайне церемонно.
— Если полиции нужна от гражданина информация, он конечно же обязан исполнить свой долг.
Она еще церемоннее, чем я, устало подумал Валландер. Диалог точь-в-точь как в старых фильмах.
Они не торопясь расспросили Альму Хёгстрём о том, что она видела. Вопросы задавал Ханссон, Валландер слушал, делал заметки. Свидетельница оказалась женщиной светлого ума, отвечала четко и ясно. Если была не уверена, так и говорила. А главное, хорошо помнила, в котором часу имел место тот или иной эпизод.
Темный автофургон она видела в половине двенадцатого. А время запомнила потому, что буквально секундой раньше посмотрела на часы.
— Давняя привычка, ~- сокрушенно сказала она. — И совершенно неистребимая. В кресле пациент под наркозом, а за дверью еще куча народу. Время вечно летело слишком быстро.
Ханссон попробовал показать ей фотографии разных автофургонов — вдруг она узнает машину? — и притащил с собой альбом, собственноручно составленный несколько лет назад, даже с приложением цветовой палитры из магазина красок. Теперь все это есть в соответствующих базах данных. Но Ханссон, как и Валландер, с трудом отказывался от давних привычек.
Потихоньку-полегоньку выяснили, что предположительно это был «мерседес». То ли черный, то ли темно-синий.
На номер она не обратила внимания. И не заметила, сидел ли кто-нибудь впереди. Зато видела какую-то тень за фургоном.
— Вообще-то ее заметила не я. А Честный, собака моя. Он навострил уши и уставился на машину.
— Тень, понятно, описать трудно, — сказал Ханссон. — Но может, вы все-таки что-нибудь вспомните? Например, кто это был — мужчина или женщина?