Глухая стена
Шрифт:
Когда Фальк повзрослел, это болото приобрело для него иной, знаковый смысл. В особенности после встречи с Картером, когда оба пришли к выводу, что, по сути, воспринимают жизнь одинаково. Трясина стала для них символом хаотического мира, где они жили и где в итоге только и оставалось, что пойти да утопиться. Или хотя бы сделать так, чтобы пришел конец другим.
Якобова трясина. Хорошее название. Если акция вообще нуждается в названии. Но пусть оно будет, в память о Фальке. И смысл его останется понятен только Картеру.
Так он лежал, думал о Фальке. Однако заметив, что
Остаток утра он собирался провести у себя в гостиной. Послушал несколько струнных квартетов Бетховена, пока Селинино громыханье на кухне не выгнало его из дома. Сел в машину, велел отвезти себя к океану, прогулялся по пляжу. Рядом или прямо за спиной шагал шофер Алфреду, заодно исполнявший обязанности телохранителя. Проезжая по городу и видя разруху, горы мусора, нищету, убожество, Картер всякий раз убеждался, что поступает правильно. Фальк покинул его почти у самой цели. Теперь он один доведет дело до конца.
Он шел по берегу океана, смотрел на ветшающий город и был совершенно спокоен. Что бы ни восстало из пепла после пожара, который он очень скоро запалит, оно непременно будет переменой к лучшему.
Около одиннадцати Картер вернулся на свою виллу. Селина ушла домой. Он выпил чашку кофе и стакан воды. Потом поднялся на второй этаж, в кабинет. Из окна открывался изумительный вид на океан. Но Картер задернул шторы. Ему больше нравились африканские сумерки — настоящие или искусственные, когда мягкие шторы отцеживали яркий солнечный свет, от которого болели глаза. Он сел за компьютер, машинально запустил привычную процедуру.
Где-то в киберпространстве тикали незримые часы. Их создал Фальк согласно его инструкциям. Сегодня воскресенье, 12 октября, всего-навсего восемь дней до назначенного срока.
В четверть двенадцатого проверка была закончена.
Картер уже хотел выключить компьютер — и вдруг оцепенел. В углу экрана замигала маленькая световая точка. Ритмичные импульсы — два коротких, один длинный, два коротких. Достав подготовленное Фальком руководство, он поискал нужный код.
Сперва ему показалось, это обман зрения. Но нет, он не ошибся. Вот только что кто-то проник сквозь внешний уровень защиты в фальковском компьютере в Швеции. В городке под названием Истад, который Картер видел только на фотографиях.
Он смотрел на экран и не верил своим глазам. Фальк гарантировал, что с системами защиты никто справиться не сумеет.
Тем не менее кто-то явно сумел.
Картер вспотел. Усилием воли заставил себя успокоиться. Фальк установил сложнейшую многоуровневую защиту. Сердцевина системы — невидимые микроскопические информационные ракеты — спрятаны за мощными укреплениями и стенами, разрушить которые никому не под силу.
И тем не менее кто-то пытался.
Картер обдумывал ситуацию. После смерти Фалька он незамедлительно послал в Истад человека, поручив ему следить за обстановкой и регулярно докладывать. Там произошло несколько весьма неблагоприятных инцидентов. Но до сих пор Картер полагал, что все под контролем. Ведь он принял меры, быстро и без колебаний.
Да, он решил, что
Картер напряженно размышлял. Кто это может быть? Едва ли кто-нибудь из полицейских, которые, согласно рапортам, без видимого успеха расследовали смерть Фалька и ряд других событий.
Но кто же тогда?
Он не находил ответа. Хотя просидел за компьютером до тех пор, пока Луанду не окутали сумерки. А когда наконец встал, был по-прежнему спокоен.
Что-то случилось, поэтому он должен выяснить, что именно, и как можно скорее принять ответные меры.
Около полуночи он вернулся к компьютеру.
Как же ему не хватает Фалька!
Засим Картер послал зов в киберпространство.
И примерно через минуту получил ответ.
Валландер стал рядом с Мартинссоном. Роберт Мудин сидел за компьютером. По экрану с бешеной скоростью промчались колонки цифр. Потом все остановилось. Вспыхнуло несколько единиц и нулей, и экран почернел. Роберт Мудин взглянул на Мартинссона, тот кивнул, и он продолжил. Новые команды, новые рои цифр порхнули по экрану. И вдруг разом замерли. Мартинссон и Валландер подались вперед.
— Я не знаю, что это, — сказал Роберт Мудин. — Никогда не видел ничего подобного.
— Может, расчеты какие-нибудь? — предположил Мартинссон.
Роберт Мудин покачал головой:
— Не думаю. Скорее цифровая система, ожидающая следующей команды.
На сей раз головой покачал Мартинссон:
— Может, пояснишь?
— Вряд ли это расчеты. Никаких вычислений тут нет. Цифры соотносятся только сами с собой. Мне кажется, это шифр.
Валландера кольнуло недовольство. Он толком не знал, чего именно ожидал, но уж точно не этого. Не множества бессмысленных цифр.
— Разве от шифров после Второй мировой не отказались? — спросил он, но ответа не получил.
Все трое неотрывно смотрели на экран.
— Тут что-то с цифрой двадцать, — вдруг сказал Роберт Мудин.
Мартинссон опять наклонился к монитору, но Валландер не последовал его примеру. Спина заболела. Роберт Мудин что-то показывал на экране, объяснял. Мартинссон с интересом слушал, а Валландер отвлекся, думая совсем о другом.
— Может, дело идет о двухтысячном годе? — предположил Мартинссон. — Вроде бы тогда ожидается всемирный хаос, потому что компьютеры растеряются?
— Нет, двухтысячный тут ни при чем, — упрямо отрезал Роберт Мудин. — Речь идет о цифре двадцать. К тому же компьютеры растеряться не могут. В растерянность впадают только люди.
— Через восемь дней, — задумчиво обронил Валландер, сам не зная почему.
Роберт Мудин и Мартинссон продолжали свою дискуссию. О каких-то новых цифрах. Валландер услышал подробные разъяснения насчет того, что такое модем. Раньше он знал только, что эта штуковина через телефонную сеть соединяет компьютер со всем окружающим миром. Мало-помалу его охватывало нетерпение. Хотя он прекрасно понимал, что Роберт Мудин, возможно, приблизился к чему-то очень важному.