Глупая сказка

Дубровин Евгений Пантелеевич

– Ну хватит валять дурака, – сказала Бабушка, сбросив маску добродушия. – Давай сюда ребенка. Ребенок с утра ничего не ел!

– В самом деле… – пробормотал Дедушка.

– Я больше не буду его баловать, – на всякий случай сказала Бабушка.

Поезд зашипел и ушел. Я закрыл Риса правым плечом. Сзади нас был метровый бетонный обрыв, на дне которого змеились железнодорожные рельсы, впереди – Дедушка и Бабушка.

– Он будет жить у нас в строгости, – сказал Дедушка.

Бабушка часто-часто заморгала

глазами и сделала вид, что вытерла кулаком слезы.

– Бедный ребенок… Замотали его совсем… Его надо срочно напоить липовым медом.

– В самом деле… – пробормотал Дедушка.

Родители все ближе подступали к нам с Рисом, оттесняя к бетонному обрыву. Они, видно, очень надеялись на этот бетонный обрыв.

– Ты его сможешь видеть каждый вечер от 18 до 21, – сказала Бабушка. – Я же не эгоистка.

– Если он станет баловаться, мы его будем… гм… как-нибудь наказывать, – сказал Дедушка, смотря в сторону.

Теперь мы стояли на самом краю обрыва. Бабушка, уже отбросив в сторону всякую дипломатию, открыто заходила слева, готовясь к решительному броску. Игра была проиграна.

– Верблюды, – сказал я.

– Какие верблюды? – удивилась Бабушка.

– Импортные.

– При чем здесь верблюды?

– Будут давать импортных верблюдов по 250 рублей, – сказал я. – На дубленки. Вон их целый эшелон.

Бабушка с Дедушкой обернулись и уставились на проходивший мимо состав. На открытых платформах возвышались кукурузоуборочные комбайны.

– Какие же это верблюды? – спросила Бабушка. – Ты что, уже совсем…

Конец фразы я не слышал. С чемоданом и зажатым под мышкой Рисом я летел с бетонной высоты.

– Стой! Стой! – донеслись сзади крики Бабушки и Дедушки. Крики были настолько яростными, что не хватало только второй фразы: «Стрелять буду!» – и все стало бы, как во всамделишном детективе.

Приземлились мы благополучно, только я сильно ушиб колено, а Рис поцарапал лоб. Но рассматривать ушибы было некогда – на нас, вытаращив глаза-фары и нагнув лоб, как разъяренный бык, мчался локомотив. Мы с Рисом едва успели выскочить из-под его колес. Нас обдало горячим ветром, пахнущим разогретым железом, машинным маслом и хвоей. Запах хвои, наверно, локомотив утащил за собой из леса.

– Вот черт, – сказал Рис. – Мчится прямо на людей!

– Скорей! – закричал я. – Вон еще один!

С другой стороны вовсю несся товарняк. Мы перебежали у него под носом, проскочили небольшой лесок, пересекли ручей и наконец, выбившись из сил, остановились на лужайке под большой сосной.

Я прислушался. Погони не было. Тихо шелестела сосна, мирно чирикали птицы, вдали журчал ручей. Вроде бы и не было нервотрепки последних часов, полета с бетонной высоты, бегства от электричек. Рис опустился на траву.

– Знал бы – не поехал бы, – сказал он. – Сколько беготни из-за этой белки.

И теперь, наверно, таскайся по всему лесу, ищи ее. – Рис задрал вверх голову. – Что-то я не вижу тут никаких белок. И от Бабушки с Дедушкой почему-то мы убежали.

– Я от Бабушки ушел, я от Дедушки ушел, – сказал я.

– Зачем?

– Сказка есть такая. Все, браток.

– Что «все»?

– Ты у меня в лапах.

– Как это? – немного забеспокоился Рис.

– Помнишь, я обещал сделать из тебя человека?

– Я и так человек.

– Пока еще нет.

– Кто же я тогда? – Рис насупился – Может, скажешь, что я зверь? Кошка или собака?

– Может быть.

– Ну ладно, – сказал Рис. – Пошли домой. Я что-то есть захотел.

– Поедим в стране Будьчел.

– Что это еще за страна?

– Такая страна, где живут одни люди. «Будь человеком» называется. Там даже кошки и собаки превращаются в людей. Там все умные. Глядишь, вроде бы это кошка, а на самом деле это не кошка, а самый настоящий человек, только говорить не умеет.

– А ну тебя! – Рис поднялся с земли и, засунув руки в карманы, не торопясь зашагал к станции.

Я догнал его в два прыжка.

– Ну уж нет! Теперь ты от меня не уйдешь! Столько лет я тебя ждал! – Я стиснул Риса за руку. – Пошли, голубчик!

Рис попытался было вывернуться, но силы были слишком неравны.

– Ну ладно, я тебе это припомню, – сказал Рис, поняв всю безысходность ситуации. – Отпусти руку, я и так пойду. Я пойду, но тебе же хуже будет, – добавил он с угрозой.

– Будет так будет, – сказал я. – Посмотрим, что получится.

И мы зашагали по заросшей подорожником узкой колее, которая по всем признакам вела в заповедник. В страну Будьчел.

* * *

Он слышал, как приехали постояльцы. Тяжелые шаги мужчины, беготня ребенка наполнили дом. Он сидел внизу и слушал непривычные звуки, которые так редко раздавались в этих комнатах. Теперь ему нельзя было выйти, но он не жалел об этом.

Странное чувство овладело мужчиной. Ему захотелось, чтобы постояльцы случайно обнаружили его. Обнаружили, испугались. Он хотел увидеть на их лицах удивление, услышать вопрос:

– А вы кто? Что вы здесь делаете?

И тогда… Он не знал, что сделал бы тогда… Он хотел проверить себя… Хотел услышать свой ответ на их вопрос, узнать свои движения в ответ на их движения.

Но они все ходили, бегали, двигали мебель, разговаривали, смеялись и даже не догадывались о его присутствии.

К вечеру женщине удалось спуститься к нему в подземелье.

– Спортсмен, – сказала она. – И с ним мальчик, сын…

Он по-прежнему не мог понять свои чувства.

– Если отец… Если он уйдет в магазин или еще куда, – у мужчины на миг прервался голос. – Приведи ко мне мальчика…