Гнев короля демонов
Шрифт:
— Есть, господин адмирал.
Флот отступал, но флагманское судно Викора «Королевская Слава» было ближе всего к горящему флоту Королевы. Демон дошел до перил последнего горящего судна в гавани и встал на ограждение. В невероятном прыжке жуткая тварь развернула огромные крылья и с яростным воплем понеслась через залив к судну Викора.
— Приказ по флоту, — сказал Викор, видя, как его смерть камнем летит вниз, на его судно. — Полный вперед!
Он так и не узнал, был ли передан его приказ, поскольку в этот миг Якан, самозваный король демонов в армии Новиндуса, спикировал
Капитан Деворак ударил демона своим клинком и тут же лишился головы. Лучники на вантах пытались обстрелять странное существо, но это ничего не дало.
Теперь Королевский флот лишился обоих адмиралов, и каждый капитан должен был сам принимать решение.
Якан убивал и пожирал всех, кого только мог, пока не заметил, что судно относит к северо-западу от города. Он ненавидел морскую воду — она отнимала у него энергию, — хотя некоторое время он мог ее выносить. Он бросил судно и взлетел в воздух, вновь устремляясь в пекло, которым стал теперь его флот и Город принца. Огонь не причинял ему боли, хотя он и считал пожар напрасной тратой жизненной энергии и мяса.
Что-то звало его. Что-то, чему он не знал названия, но что заставляло его двигаться на восток. Он должен найти то, что его зовет.
Откуда-то из темноты, через расстояние, к нему долетело слово, название места назначения: Сетанон.
Идущий впереди стражник придержал Джеймса за руку. Все остановились. Им пришлось пропускать по пути другие группы людей, беженцев и захватчиков. Никто, однако, не спешил настолько, чтобы затевать бои в темных коллекторах. Джеймс знал, что если захватчики спугнули тех, кто скрывался в канализации, значит, город сдан.
Он прикинул в уме и понял, что в запасе у них осталось не больше десяти минут. Они были в десятке шагов от северных ворот, около так называемых морских ворот. Этими воротами чаще всего пользовались контрабандисты и воры.
Лайл послал вперед одну из своих воровок, молодую женщину, которая проворно поднялась наверх и сообщила, что путь открыт. Джеймс приказал начать эвакуацию.
— Иди вперед, — сказал Лайл.
— Нет. — Джеймс покачал головой. — Я выйду последним.
— Как капитан с тонущего корабля? — спросил его брат.
С улыбкой, в которой читались только боль и усталость, герцог сказал:
— Что-то вроде этого.
— Я буду ждать с тобой, — сказала Гамина.
Джеймс ответил:
— Я бы предпочел, чтобы ты ушла.
В сознании его прозвучал вопрос жены: Но ты же не собираешься тут оставаться?
Я не хочу умирать, но я стал причиной стольких смертей и разрушений. Это
— единственный дом, который я знаю, Гамина. Я не вижу, как я смогу жить дальше с такой тяжестью на душе.
Ты думаешь, я не понимаю? — спросила она. — Я слышу твои мысли, и я чувствую твою боль. Нет ничего такого, чего бы я не понимала в твоей душе.
Он взглянул ей в глаза и улыбнулся, и на сей раз
И тут мир вокруг них взорвался. Те шесть человек, которые уже находились по другую сторону ворот, были повержены на землю и потеряли сознание. Те трое, что стояли в воротах, вылетели из них, как пробка из бутылки, и, перелетев по воздуху, с силой ударились оземь, переломав себе все кости.
Внутри самого туннеля воздух в мгновение ока превратился в пламя. В этот краткий миг Гамина и Джеймс вместе вспомнили все, что связывало их с первой секунды их встречи, когда Джеймс плыл по озеру около Стардока и увидел любовь своей жизни, которая купалась.
Он почти тонул, но был спасен этой женщиной, которая прочла его мысли и увидела, кем он был и что он собой представлял. Она полюбила его и любила всегда, несмотря на все, что он сделал с тех пор, несмотря на то что он просил ее делать то, что причиняло ей страдания.
Забыв обо всем на свете, они цеплялись за ту глубокую любовь, которую им довелось разделить, любовь, принесшую им сына, который был сейчас далеко, в безопасности, и двоих внуков, которых они обожали. В течение краткого мига они вновь вместе пережили свою Общую жизнь, от поездки в Великий Кеш до возвращения в Крондор. Пока огонь пожирал их плоть, их умы были далеко, в пределах их любви друг к другу, и они не чувствовали боли.
— Гамина! — вскрикнул Пуг.
Ханам спросил:
— Что с тобой, маг?
Пуг прошептал:
— Моя дочь мертва.
Когтистая тварь хотела приблизиться к нему, чтобы утешить, но не посмела. Голод был слишком жесток, и прикосновение к человеческой плоти могло вторгнуть ее в безумие пожирателя.
— Мне очень жаль, — сказало существо.
Пуг глубоко вздохнул.
— Мои дети оба мертвы. — Он почувствовал смерть Уильяма два дня назад, и теперь, после смерти Гамины, от него уходила часть его жизни. — Я знал, что переживу их обоих. Ханам, но одно дело знать, и совсем другое — испытать это.
— Так уж устроена жизнь, — сказал Хранитель Знания саауров изнутри тела демона. — В нашей расе, когда мальчик становится мужчиной и впервые берет в руки оружие, его благословляют словами: «Дед умрет, отец умрет, сын умрет». Каждый сааур повторяет эти слова, прежде чем ехать на бой, и сыновья, и отцы, ибо нет более тяжелого испытания для родителя, чем пережить ребенка.
— Маркос говорил, что длинная жизнь — его проклятие, и теперь я его понимаю. Когда умерла моя жена, это было одно, но теперь… — Пуг заплакал. Но через некоторое время он взял себя в руки и сказал:
— Я знал, что Уильям подвергается опасности, потому что он избрал жизнь солдата. Но Гамина… — Голос его сорвался, и он снова заплакал.
Подождав немного, демон сказал:
— Мм должны спешить, чародей. Я могу потерять контроль над этим телом.
Пуг кивнул, и они вышли из пещеры.
Маркос и Миранда уже должны быть на месте.
Пуг произнес заклинание, и внезапно они оба стали невидимы. Пуг поднялся ввысь и обнаружил, что плыть по воздуху на самом деле гораздо легче, чем ходить по земле.