Гнев Тиамат

Кори Джеймс С. А.

На экране появилась женщина немногим старше Яна. С резкими чертами лица, с бледными губами, в синем лаконском мундире. Она морщила лоб – в недоумении, а не в тревоге.

– Капитан лаконского истребителя «Восстание Шамаля» Кеннеди By к неопознанному истребителю и его эскорту. Вы совершили переход без разрешения и вне графика. Прошу немедленно отключить двигатели. Если вы нуждаетесь в помощи…

Кто-то вскрикнул у нее за спиной. Алексу послышалось: «Это „Предштормовой“» – или: «Там „Предштормовой“» – что-то вроде того. Озабоченность лаконки мгновенно

сменилась страхом и гневом. Алекс представил себя на ее месте. Краденый корабль, уничтоживший, убивший неубиваемое, показался там, где ему совершенно нечего делать. Они-то с Наоми знали, что весь запас антиматерии ушел на «Бурю», но видно было, что капитан Кеннеди в этом сомневается.

– Внимание, «Предштормовой». Немедленно отключить двигатели и передать мне управление. Попытка приблизиться к Лаконии будет расценена как враждебный акт и приведет к немедленному…

Вмешался новый голос. Теперь Алекс ясно разобрал слова. «Еще контакты. Вот этот большой». Видимо, высмотрели один из «Доннаджеров». Капитан Кеннеди перевела взгляд на другой монитор, и передача прервалась.

– Ну, – бросил Алекс, – по-моему, нас заметили.

– Похоже, у верховного консула Дуарте выдался неудачный день, а? – сказал Ян.

Наоми вывела на экран тактическую схему. Сократила просторы лаконской системы до уровня, на котором вливающиеся в нее корабли выглядели одной желтой точкой.

– Приказы? – спросил Алекс.

– Первым делом они займутся «Предштормовым», – решила Наоми. – Веди нас к газовому гиганту, только помедленнее. А мне дай направленный луч с капитаном Шелером с «Гарсии и Васкеса». Пусть изобразит, что мы готовимся дать бой, а «Неве Авивим» пусть гонит во весь дух, словно торопится сжать клещи. Как только истребитель на это купится, сменим картинку.

– Понял, – сказал Ян.

За ними проходили врата другие корабли. Сотни горящих конусов, изогнутых плавной кривой или рассеивающихся как пыль под сильным ветром.

Осада Лаконии началась.

Глава 43. Элви

Будь у нее выбор, она работала бы в другом месте. Лучше всего – в собственной лаборатории или, что тоже очень неплохо, в своей комнате рядом с Фаизом. Но все данные скапливались в университете и боксах, и приходилось отправляться туда. Поначалу ее это бесило. Прорыв случился, когда Элви наконец оторвалась от трудов Кортасара по перестройке Дуарте и обратилась к собственным записям.

Ее отчеты о мертвой системе походили на письма из прошлого. Собственные восторги по поводу настоящих стеклянных дождей на одной из полупригодных для жизни планет Харона казались теперь ребячеством. Она смотрела записи, видела свои круглые от удивления глаза и даже отчасти сочувствовала себе. Огромный кристаллический цветок с вакуумными каналами вместо жилок в лепестках, собирающий бешено флюктуирующую энергию и магнитные поля Харона, как ромашка собирает солнечный свет – если бывают тысячекилометровые ромашки. Она и сейчас допускала возможность, что кристаллические

цветы могли оказаться естественной формой межзвездной жизни. А гигантский зеленый алмаз…

Она долго его рассматривала, пока не поняла, о чем думает. Потом взяла планшет с распечатками и анализами частной лаборатории Кортасара. Ей противно было находиться с ним в одной комнате, чувствовать его за спиной, но выбора не оставалось.

– Да, – сказала Кара, взглянув на документы плоскими черными глазами. – Я это знаю.

Ксан спал. Или отдыхал с закрытыми глазами, что, с точки зрения Элви, одно и то же. Кортасар со своего места хмуро взглянул на обеих – на Кару и Элви, с разных сторон привалившихся к прозрачной стене клетки, как студентки, сравнивающие свои завтраки. И, недовольно отвернувшись, продолжил есть свой сэндвич.

– Ты мне что-нибудь можешь сказать об этом?

Кара насупилась. И даже перед тем, как свести брови, ей понадобился миг на обдумывание. А может, это что-то вроде первого кашля заводящегося мотора. Рано или поздно Элви должна все выяснить.

– Это… запись? – предположила Кара. – Неточное слово. Больше похоже на память. Больше похоже на все сразу. Так все картинки фильма складываются в рассказ, и все они существуют, хотя ты видишь только одну. Я плохо объясняю.

– Гештальт, – подсказала Элви.

– Не знаю этого слова.

Ее ручной терминал загудел одновременно с появлением сигнала на мониторе у Кортасара. Трехо уведомлял о внеурочном собрании у него в офисе через полчаса.

– Что-то не так? – спросила Кара.

– Много хозяев и мало времени, – объяснила Элви. – Я вернусь, как только смогу.

Кортасар уже направился к двери. Ей пришлось догонять его бегом. Ждавший перед лабораторией водитель умудрился совместить подобострастие с нетерпением. Холодный восточный ветер кусал Элви за уши. Это была ее первая лаконская зима, но она уже поняла, что до потепления еще долго будет холодать.

На заднем сиденье машины Кортасар скрестил руки и мрачно уставился в окно. Город сверкал, афиши возвещали какое-то культурное мероприятие. Какое – Элви не знала. На улицах полно было тепло укутанных людей. Молодая парочка, держась за руки и смеясь, побежала за машиной, но их тут же отогнала охрана.

Элви с трудом вспоминала, что, пока она с головой тонет в данных, по всей планете живут, приспосабливаясь к новым условиям, миллионы людей. В этом город походил на все остальные, где ей доводилось работать.

– Я слышал ваш разговор со старшим объектом, – сказал Кортасар.

– Неужели? – делано изумилась Элви. – Поразительно. – Она понизила голос, придав ему грубость, и изобразила марсианский выговор: – Мы думали, что это два разных дела, а дело с самого начала было одно. – Кортасар явно не узнал цитаты, и она пояснила: – Инспектор Бильгуун. Они с Дороти всякий раз ведут каждый свое расследование, а потом оказывается, что они связаны.

– Не смотрел, – отрезал Кортасар. – Меня беспокоит ваше обращение с объектами.