Гниющий Змей. Книга 1

Ахметшина Ксения

— Не залезли? — он покрутил мою голову так и этак, бесцеремонно сграбастав спутанные космы. — Ладно, потом разберёмся, пош-ш-шли, — он рывком поднял меня на ноги, раздавил сапогом снова подползшую медузу, и потащил меня следом, заставляя переходить на бег, хотя в пещере было слишком скользко для такого способа передвижения.

Но я неслась за ним следом — только голые пятки сверкали.

И не было ничего радостнее, чем ощущение чешуйчатых пальцев, сжавших моё запястье. В груди долбил барабан взбесившегося сердца,

но теперь в ритме его была надежда, а не отчаяние.

Глава 14

— Куда мы бежим? — сбивчиво крикнула я, совсем запыхавшись.

— Там впереди лестница! — не оборачиваясь, бросил мой спаситель.

— Я ничего не вижу!

— Так темно, с-с-смотри внимательнее! Ступени скоро покажутся!

И тогда я заметила: из мрака действительно проступили каменные ступени. Они поднимались ввысь и, не имея никакой опоры, непременно должны были рухнуть под собственным весом, но материя сновидений позволяет такие выкрутасы.

Мы взбирались по этой немыслимой лестнице, будто поднимались из преисподней обратно в мир живых. В легендах на такие случаи всегда дают совет: не оборачивайся. Да я и не собиралась. И вниз тоже предпочитала не смотреть.

Перед глазами маячила спина нахаша, перетянутая ремнём с продолговатой кожаной втулкой. Я могла рассмотреть каждую складку на тёмном сукне хатана, каждую чешуйку на затылке ящера. Боковые гребни плавно сходили на нет, а центральный переходил в полосу, внахлёст прикрывающую хребтину. Шею змеелюда по-прежнему охватывал сброшенный с головы отрез ткани. Засунутый за кушак фальшион не бился о бедро, как то случается при использовании свободной ременной перевязи, однако придерживать его рукой было бы удобнее, но та охватывала моё запястье, а правая держала древко глефы.

Никто не может владеть двумя священными клинками, второй просто не запечатлеется с тобой. Но ведь это сон, здесь всё возможно. И даже можно вытянуть из-за спины такую орясину, не сбросив портупею с плеча — что этот рептильный парень и проделал совсем недавно.

Мы вырвались на поверхность из глубокой дыры в земле. В небе горела полная луна — а какой ещё она может быть в мире грёз? Только вечное полнолуние, разумеется. Либо вообще ничего, так что даже этому мёртвому светилу стоит порадоваться.

Рухнув на колени от изнеможения, я наблюдала, как расщелина со скалистыми обрывами смыкается. Твердь гудела и вибрировала подо мной, осыпалось каменное крошево. Я заметила лёгкую зыбь в закрывающейся яме — будто нагретый воздух или мерцающие тени. Вот, провал затянулся, сомкнулся заживающей раной.

— Никакой лестницы ведь не было, да? — я подняла взгляд к нахашу. — Пока ты не сказал о ней, её не существовало? — проговорив это, я сразу поняла, что несу чушь. Ведь здесь всё не настоящее. Просто кажется таким реальным...

— Конечно, мы её выдумали, —

он опустился рядом, положил глефу в серую пыль и повернул ко мне жёлто-оранжевые глаза. От скудного света зрачки расширились и казались почти круглыми, как у человека. — Строго говоря, здесь ничего не с-с-существует. И одновременно очень даже существует. Ты, похоже, новенькая. Потому дам совет: когда прос-с-снёшься, напейся отвара полыни. И пей его каждый раз перед сном, тогда мозговые полипы к тебе не полезут, а если окуришься дымом, то и с остальными прощ-щ-ще общ-щ-щаться будет.

— Мозговые полипы? Эти ползучие куски желе?

— Да, да, эти самые, — с некоторой весёлостью кивнул нахаш и опёрся когтистой рукой о твёрдую почву, чуть откинувшись спиной назад и согнув ногу в колене. Поди вообще бы развалился, да места не располагали: серая пустошь, только низкие горы вдоль горизонта. — Если это желе заползёт тебе в голову, то пос-с-елится там, как дома.

Я невольно прыснула.

— Согласен, забавно звучит. Но результат будет с-с-совсем не весёлый. Лучше ис-с-спользовать зачарованную полынь, но сойдёт любая.

— Какие дивные сны мне сняться... — ладони приняли лицо в чашу, но стереть наваждение не получилось.

— Ага, и я тоже просто плод твоего сновидения, — в голосе рептилии прозвучала едкость. — Будешь? — мне протянули невесть откуда взявшуюся флягу.

Самую обычную: из лакированного дерева, с притёртой пробкой.

Выдернув её, я нюхнула содержимое. В нос ударил мощный спиртовой дух с непонятными колкими нотками. Я уже на собственном опыте убедилась, что обоняние и вкусовые ощущения здесь очень даже работают, так что отпила с опаской.

Единого глотка хватило, чтобы горло обожгло расплавленным свинцом, а голова превратилась в колокол, по которому хорошенько вдарили билом. Чудовищная жгучесть почти превратила меня в огнедышащего дракона, я хваталась за грудь, из глаз брызнули слёзы.

— Ох, ты ж... зараза... — скрючившись перечным стручком, я вернула отраву хозяину.

— Не проснулась, — выдохнул тот, а на лице появился оттенок усмешки, что в исполнении рептилии выглядело жутковато.

— Так ты опять пытаешься меня разбудить? — я возмущённо подняла на негодяя покрасневшие глаза. Тот спокойно отхлебнул из баклаги, да втиснул пробку на место.

Меня от одного вида передёрнуло. Сивуха оставила во рту горькое послевкусие и незатихающий пожар, а на лице — подобающую гримасу.

— Это какое-то ваше национальное пойло?

— Обыкновенная перцовка, — пожал нахаш плечами. — Хор-р-рошая, забористая.

Как бы сейчас пригодилась крынка молока... Собственно, а почему нет? Если получилось создать лестницу, то почему бы не выдумать и глиняный сосуд с белым наполнением? Да и фляга у змеелюда в руках возникла из ниоткуда, и теперь так же пропала.