Гнозис. Чужестранец
Шрифт:
Интерлюдия А. Возница
Вол ненавидел караван. Тупая сука Амалзия, упертый скупердяй Ящер, насмешливый мудила Игорь, «посмотрите какой я аристократ» Юфус со своими традициями. Каждый вечно считал его кем-то вроде осла, которому можно командовать, когда ехать, когда стоять, когда жрать, а когда можно остановиться отлить.
Он дернулся от острой боли в ноге. Чертова подагра. Если б он только знал, что она обострится, лучше бы остался сдохнуть в пустыне. Вышел бы из гребаного фургона навстречу кочевникам, так что ублюдки из каравана
Нет, конечно, он этого не сделал бы. Кишка тонка. Когда всю жизнь куда-то несёшься на полной скорости, начинаешь понимать, что на самом деле несёшься от чего-то. Только вот это что-то всё равно тебя нагоняет.
— Старик. Я говорю, мы заключили сделку с одним из капитанов. — Юфус смотрел на Вола, не моргая. — Наш уговор в силе?
— Да, в силе. Отдаю одну свою часть вам, а вы уже делите её как захотите. — Вол отчаянно потел, седые волосы прилипли к черепу и ужасно чесался подбородок, скрытый густой бородой. — Что там, скоро отплываем?
— Утром. Капитану нужно закончить здесь дела. — Ни одной эмоции на лице миексткого ублюдка. — Но корабль хороший. Дойдем быстро.
Вот тупой урод. Утром? И что, ему торчать в этой помойке до утра? Наслаждаться вонью немытых тел и блевотным соленым воздухом?
— Ладно, утром так утром. Пойду прогуляюсь тогда, — ответил Вол.
— Ага. Не опоздай.
Вол похромал в сторону Старого города. Юфус задумичво проводил его взглядом.
В Старом городе дышалось чуть свободней. Это уже похоже на жизнь, которую Вол заслуживал. Боже, сколько он трудился, сколько старался. И что получил за всё это? Мозоли на заднице, пыль, въевшуюся в кожу, да боль, скручивающую ногу, как только он оказывался чуть севернее пустыни.
Вол остановился, переводя дыхание. Парочка разодетых женщин, пройдя мимо него захихикали. Сколько он себя помнил, так всегда было. Люди говорили не с ним, стакан с выпивкой проносили мимо, его всегда ненавязчиво обделяли. Над ним смеялись и тихо ненавидели. Сначала потому что он был слишком тощим и долговязым. Они называли его Вол в насмешку. «Посмотрите, какие у него широкие плечи, какая у него силища.» Потом они смеялись над осторожностью. «Обходить оазис? Что, испугался мантикор, Вол?» Его считали бездомной собакой, привязавшейся к каравану.
Но он учился. Он тратил деньги на учителей. Изучал буквы, изучал конструкции телег, изучал карты, изучал монструозных верблюков. Он знал о движении всё, знал как крутится колесо, как оно сцепляется с грунтом, сколько силы нужно приложить, чтобы остановить повозку, а сколько — чтобы сдвинуть её с места. Он мог представить это даже если пьяным валялся в канаве.
И в какой-то момент он понял, что может менять эти вещи. Может заставить повозку ехать быстрее, может сделать так, чтобы дюны казались ровной дорогой. Он смог! Хватило воли стать Знающим.
Вол взглянул на площадь — там атлеты картинно упражнялись, наслаждаясь вниманием окружающих. А он всю свою молодость потратил на обучение и дорогу. Да и не было у него молодости, будто бы сразу из детства в старость вскочил. Черт, как же болит
Хороший солевой компресс — вот, что ему нужно. Хотя бы пару часов облегчения.
Он стал Знающим, но ничего не изменилось. Ему стали больше платить, только куда эти деньги тратить, если ты уже старик без семьи и будущего? Самое обидное, что теперь его не любили именно за его силу, за то, что он мог больше, чем другие, за то, что они не могли без него обойтись.
А хуже всего, когда появился этот упырь из другого мира. Поболтал с тем, поболтал с этим, помахал мечом немного — и все уже готовы ему задницу целовать. Небось ещё и трахает рыжую девку.
Эх, был бы он лет на двадцать моложе, он бы показал этой сучке, как нужно добывать огонь. Тьфу. А она еще глумилась над ним, типа не хочет ли он на север съездить с ними!
Вол встал перед воротами красивого дома, окруженного высоким забором. Вытер рукавом пот со лба, постарался выглядеть настолько прилично, насколько мог. Постучал, подождал, постучал снова. Почему эти чертовы рабы вечно такие нерасторопные! Стоял бы здесь какой-нибудь оратор или аристократ, так ворота были бы открыты ещё до его прихода.
Наконец, ворота открылись и появилось равнодушное лицо слуги со следами от оспы.
— Что надо? — лениво спросил раб.
— Меня зовут Вол. Мне нужно поговорить с твоим хозяином.
— Господин Садиатт сейчас никого не принимает, — едва шевеля губами ответил слуга.
— Мы с ним давние партнеры, а то, что я ему скажу, он захочет услышать, уж поверь.
— Господин не ждёт никаких посетителей, — слуга разве что не зевал между словами.
Вол ухватил за створку ворот, опираясь на здоровую ногу, а второй рукой схватил слугу за грудки. Тот оказался на удивлением тощим и слабо задергался, пытаясь оттолкнуть Вола.
— Слышишь ты, паршивое отродье, — зашипел Знающий, — беги и донеси своему господину, что пришёл его старый друг Вол, а не то я тебе кишки через рот вытащу. Ты понял меня?
Слуга послушно закивал. Как только Вол его отпустил, слуга убежал в дом, а Вол неспешно зашёл во двор, остановившись буквально в трёх шагах от ворот. Аккуратные клумбы, подстриженные деревца, дом в Клифевенском стиле, статуи львов у входа. Красиво, что не говори, разве что фонтанчика не хватает.
Садиатт, черт его подери, разбогател на торговле с северянами. И угадайте, кто водил его первые караваны? А теперь где Садиатт, а где Вол. Старик горестно покачал головой.
— Эй, Вол! Какими судьбами? — на пороге появился лоснящийся Садиатт в расшитом хитоне. С их прошлой встречи он разжирел ещё сильнее.
— Да вот, уезжаю на запад. Хотел переговорить с тобой напоследок.
Садиатт мерзко засмеялся. Лучше бы воды предложил.
— Пойдем, дружище, покажу тебе свои скромные владения.
Садиатт начал водить его по саду и рассказывать, где у него что, какого мастера за сколько мин он нанимал и какие дорогие материалы на это ушли. Вол обливался потом, каждый шаг уже давался с огромным трудом — нога будто решила преодолеть все возможные границы боли.