Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)
Шрифт:
– Стоп! – резко осадил ее Борис. – Прежде всего, я предлагаю тебе успокоиться и трезво взглянуть на ситуацию!.. Успокоилась? Отлично. А теперь скажи, что ты решила?
– Что я могу решать, когда от меня ничего не зависит? Всё идет как идет.
– Но ты же сама читала в Интернете, что детские лейкозы лучше всего лечат в Германии. Вот и доктор Шварцкопф… или как его там… говорит…
– Борис! Шестьдесят пять тысяч евро! И это только за саму операцию! А сколько времени уйдет на восстановительный курс, не берется сказать никто!
– Значит,
– Примерно шестьдесят пять стоит наша питерская квартира. А где мы возьмем остальное?
– Достанем. Заработаем. Вернее, я достану и заработаю.
– Как?
– Руками. Если получится, то и головой.
Смутная тревога плеснулась в глазах Катерины.
– Борис, в последнее время меня не покидает чувство страха.
– За Ленку? Ну, разумеется.
– Не только за Ленку. Но еще и за нашу семью. Персонально за тебя.
– В таком разе я предлагаю разделить ответственность, – не слишком весело усмехнулся Бугаец. – Ты будешь бояться за семью. А персонально за себя я буду бояться самостоятельно. Договорились?
– По-твоему, это смешно? – печально покачала головой Катя.
– По-моему, это разумно. Ну, так что ты решила?
Катерина молчала. О том, что пересадка костного мозга является «последней надеждой» для больных с тяжелыми формами рака крови, она знала. Но до тех пор, пока у нее оставалась пусть крохотная надежда на то, что диагноз в последний момент может подвергнуться корректировке, она и слышать не хотела о трансплантации.
– Давай не будем торопить события? – наконец выдавила она. – В конце концов, диагноз окончательно еще не поставлен.
– Мне кажется, ты просто всеми силами оттягиваешь час принятия решения, – пожал плечами Борис. – Хотя в глубине души, сама для себя, давно всё решила.
И в этот момент у Бугайца зазвонил телефон.
– Рад тебя слышать, чертяка!.. Что? Нет, не разбудил, здесь же время на минус два от вашего. Что? Ну да, от нашего… Ленка? – Бугаец покосился на жену. – Нормально Ленка… Нет-нет, даже немного получше… Вот и я говорю… Серый, погодь секундочку, я только на балкон выйду. А то здесь, в номере, прием хреновый… Во-во. А еще говорят: заграница, высокие технологии… Я сейчас!
Борис торопливо вышел на балкон и плотно прикрыл за собой дверь…
– …От этого твоего Харлама слышно чего? Работа будет?
– Вроде как. Но недельки через две-три, не раньше.
– Фигово. Бабки край как нужны.
– Извини, дружище, то мой косяк. С негром с этим. Думал, играючись, в ресторан зайти. Вот и зашел – супу выпил.
– А с Сидором что?
– Не переживай, там всё по-людски. Аванс жене его отписал, так что не под забором закопали. Опять же семья какое-то время без щей не останется. Правда, катер
– Теперь какой-нибудь полкан ментовский рассекать станет.
– Ну, это к гадалке не ходи.
– А пока Харлам телится, какой другой халтуры часом не предвидится?
– Да общался я тут давеча с нашей доброй милицейской феей.
– И что?
– В принципе, есть одна темка. Вот только мутная и не шибко дорогая.
– Не шибко – это как?
– Штук 15–20, думаю, стрясти можно.
– В моем положении – всё хлеб. А муть в чем?
– Человек почти Божий и полностью не при делах. Вся вина лишь в том, что другому человеку мешает. Короче, с души воротит от энтой драмы.
– И что ты ответил?
– Сказал, сначала с тобой перетру.
– Считай, что перетер. Я вписываюсь!
– А подумать?
– На досуге. Когда черта по времени?
– Дня три-четыре.
– Я вписываюсь. У нас сегодня что? Пятница? Тогда в воскресенье утром мы с Максом возвращаемся. Встретишь, если будет возможность?
– Не вопрос… А сына на хрена с собой тащишь?
– К теще отвезу. Катьке здесь с малой и без того забот хватает.
– Тоже верно. Слышь, Бугай, я, конечно, доброй фее всё передам, вот только… Короче, эту тему ты уж тогда самостоятельно, ладно? Опять же гонорар дербанить не придется.
– Это с твоей стороны типа благотворительность или?
– Или. Я ж тебе говорю: с души воротит. Я лучше потом, на харламовском заказе оттопчусь.
– Ну, дело твое… Никак потихонечку сентиментальным становишься?
– Ага. Становлюсь.
– И давно за собой наблюдаешь?
– Недавно. С того самого дня, как вечерком в парке прогулялся. С Сидором… Всё, дружище. Послезавтра я вас жду. Катюшу поцелуй. И Ленку, конечно…
Глава шестая
Последний день Ивана Демидовича
Санкт-Петербург,
23 августа 2009 года,
воскресенье, 12:06 мск