Год черной собаки
Шрифт:
– Хорошо.
– Эдерс встал.
– Но в последний раз. Спускайтесь вниз, вам действительно следует подкрепиться.
В холле за столом Уваров что-то оживленно рассказывал Мартину, помогал мимикой и жестами. Оба покатывались от хохота.
– О чем речь?
– Доктор сдвинул брови, сел и указал Грегу на стул рядом.
– Миша поведал о своих наблюдениях за оленями в Канаде, - ответил негр.
– Он туда ездил по делам.
– И что же смешного вытворяют эти животные?
– Эдерс налил Грегу
– Понимаете, доктор, - начал тот, - я даже не представлял. Оказывается, олень не в пример лошади очень несообразителен. На водопой его гоняют все лето по одной и той же тропинке. В какой-то момент, не помню, то ли по причине среза рогов или еще почему, но некоторое время ему нельзя пить. Тогда пастух ставит поперек тропинки жердь на двух тоненьких подставочках. Олень доходит до нее, смотрит - путь закрыт, поворачивается и идет обратно. Вы представляете, он не додумывается обойти жердь стороной. До того глуп.
– Мне кажется - это не глупость, а дисциплинированность, - возразил Эдерс.
– Он видит запрет, как знак на пути автомобилиста, и подчиняется ему безоговорочно. Мне остается сожалеть, что некоторые люди не обладают логикой оленя. Я бы поставил кое-кому перекладину на пути к бару, пусть поворачивает и направляется куда положено.
– Но я-то додумаюсь ее обойти, - вставил Грег, - вашу жердь.
– Судя по ответу, вы намерены продолжать в том же духе, хотя несколько минут назад клялись в обратном?
Грег молчал, помешивая ложечкой кофе.
– Что же вы молчите, как Валаамов осел!
– вскипел доктор.
– Извините за резкость.
Неожиданно Уваров громко захохотал.
– Ваш смех, Миша, неуместен и неприличен, - скривился Эдерс, - этим вы поддерживаете слабость Фрэнка, как бы пассивно одобряете - это нечестно и непорядочно.
– Простите, милый доктор, но мой смех не имеет к Фрэнку и его слабостям никакого отношения.
– Уваров продолжал смеяться, вытирая выступившие слезы.
– Что ж, смех без причин? Тогда вам бы следовало обратиться к...
– Да нет же, доктор. Он имел отношение к вам, вернее, вашему сравнению.
– И что в нем смешного?
– Эдерс насупился.
– Дело в том, что у прорицателя Валаама никогда не было осла. У него имелась ослица. И отличалась она не тем, что молчала, а как раз наоборот, вопреки сородичам, вдруг заговорила человеческим языком. Вы же, наверное, имели в виду буриданова осла, сравнение с этим животным приписывают французскому философу-схоласту Жану Буридану, как пример парадокса абсолютного детерминизма в учении о воле: осел, помещенный на равном расстоянии меж двух одинаковых охапок сена, должен умереть от голода, ибо не сможет решить, какую из них предпочесть.
– А откуда это знаете, вы же безбожник?
– Изучал научный атеизм, интересовался
– Меня не трогают сейчас ваши библейские и философские притчи. Я мог кое-что перепутать - суть не в этом. Я пекусь о здоровье Фрэнка и удивляюсь, что близкие ему люди так легко относятся к столь пагубной привычке. Вы не представляете по некомпетентности, к каким трагическим последствиям это приведет и не только его, но его жену, их будущих детей, не исключено - внуков. Вместо того, чтобы трубить тревогу и спасать его, вы легкомысленно посмеиваетесь и сводите на нет мои воздействия.
– Полно вам, - умиротворяюще произнес Мартин.
– Ему нужно было вчера выглядеть пьяным. Очевидно, увлекся и переборщил, убеждая в своем состоянии соглядатаев.
– Да что в конце концов за тайны мадридского двора!
– вскричал Эдерс. В чем дело? Кто-то слоняется вокруг, что-то вынюхивает, может, собирается нас прирезать, как ягнят, а мы в неведении! Эдак накроют мешком и уволокут, а ты и знать ничего не знаешь! Просветите нас наконец?
– Сейчас, сейчас.
– Грег нетерпеливо потряс, ладонью.
– О вас же заботились. Не хотели пока тревожить и портить самочувствие.
– Нет уж, сделайте одолжение. Испортите. Нам весьма не безразлично, что творится вокруг.
– Несколько недель назад Мартин заметил за нами слежку.
– Слежку? Боже мой, только этого не хватало.
– Доктор вытаращил глаза и вытянул губы трубочкой.
– Значит, слежку?
– Самую настоящую. Один тип интересовался моей скромной персоной: человеком без кисти и глаза. Мы договорились с Мартином: как тот снова объявится, он меня сразу предупредит. Вчера этот субъект дал о себе знать...
После завтрака, когда Грег сидел в своей комнате, вбежал взволнованный и запыхавшийся Мартин. На коротком носу поблескивали мелкие капельки.
– Этот... Рыжий... появился.
– Он перевел дыхание.
– Агента я предупредил - быстро договорились. А с этим сейчас беседовал. Наплел ему сорок бочек арестантов, как вы мне поручали.
– Как он отреагировал?
Негр пожал плечами.
– Никак. Хмыкнул недовольно. Будто я виноват, что вас тут нет. Затрудняюсь сказать, поверил или нет.
– Где он?
– Фрэнк вскочил.
– На шоссе. Кажется, что-то испортилось в его машине. Вон посмотрите, белый "рено" у обочины.
– Он подвел Грега к окну и слегка отодвинул штору.
У шоссе приткнулся "рено" цвета "белая ночь" с поднятой крышкой капота. Наполовину закрытый ею, в моторе копошился мужчина.
– Та-ак. Ступайте к себе, я им займусь.
– Вам помочь?
– Не стоит. Идите, Мартин, и не обращайте на него внимания, будто вас ничего не касается. Делайте все как обычно. Не беспокойтесь, со мной будет полный порядок.