Год дракона

Civettina

Вовка рассказывал, что они бывают трех типов: паразиты, хищники и пришельцы. Первые проникают в душу человека и год за годом пожирают ее. Хищники тоже не прочь были полакомиться тонкой энергией, но они, как и положено хищникам, убивали ее носителя. Пришельцы же – существа, приходящие из других миров, – охотились за душами с разными целями. Кому-то душа нужна была, чтобы перейти на новый этап развития и завершить метаморфозы, кто-то крал души и уносил в свой мир, где они считались самым сильным источником энергии.

С первыми двумя категориями, по словам Вовки, драконы расправлялись без труда. Точнее, с паразитами без труда, а хищники могли оказать сопротивление или сбежать, но драконы, как правило, справлялись с этим. Пришельцы

были сильны и хитры, и не всегда в схватке с ними дракон выходил победителем.

Еще брат рассказывал про лиг, называя их богами. Это была людская терминология, которую драконы придерживались, чтобы не выделяться из толпы. Боги контролировали людей вот уже много столетий и несли ответственность за их души. Для этого у лиг существовала целая инфраструктура: планировщики, которые следили за численностью и эффективностью развития людской расы; охотники, которые отыскивали и убивали тварей; ловцы, которые собирали души умерших и внедряли их в новые тела согласно предписаниям планировщиков; ангелы, которые охраняли души, принадлежащие их клану от посягательств лиг-соседей. Однако все вместе они занимались единым делом – выращивали людские души, чтобы создавать из них себе подобных. Драконы в этом процессе нужны были для того, чтобы облегчать задачу. Подобно собакам, отгоняющим от отары овец волков, драконы отпугивали хищников и паразитов. Правда, те тоже не терялись и изобретали все новые способы нападения, сбивались в стаи, становились более агрессивными и отчаянными.

В принципе мир, о котором рассказывал мне Вовка, был довольно стройный, видимо, тот, кто его придумал, не один год провел в проработке деталей. Да я и не горел желанием пошатнуть веру брата. Я думал, как мне вести себя, когда у него начнется обострение, а оно должно было вот-вот начаться, ведь наступала весна. Я тайком разрабатывал план действий на случай, если Вовка начнет метаться по квартире, гоняясь за невидимыми демонами или как там их.

Мне не хотелось вызывать психиатрическую бригаду. Во-первых, я боялся, что брата закроют в больнице на несколько месяцев. Тогда я останусь один в незнакомом городе, да еще и в статусе беглого детдомовца. Прожив восемь лет в мире, который был замкнут сам на себе, я не знал многих нюансов мира настоящего, и потому боялся его. Пока рядом был Вовка, самостоятельная жизнь не пугала меня, но что я буду делать, если его заберут в психушку, а я останусь совсем один?

Во-вторых, сдав брата врачам, я до конца своих дней буду чувствовать себя предателем. Я точно знал, что Вовка никогда бы так не поступил со мной, но при этом я знал и еще одно: он во много раз сильнее меня. Не только физически, хотя и это немаловажный фактор, когда живешь в одном доме с буйнопомешанным. Вовка был силен духом, чего нельзя было сказать обо мне. Например, мне сейчас было столько, сколько было брату, когда умерла бабушка, и я не представлял, как бы я сейчас остался один с двумя младшими братьями. Даже мысль об этом вызывала у меня панику, а Вовка оказался один на один с жестокой реальностью – и не дрогнул.

Нет, определенно я не годился для роли главы семьи. Я был способен лишь быть подмастерьем: приготовить еду, постирать, сделать уборку, купить продукты, вовремя оплачивать счета. Поэтому я и мучился этой двойственностью: мне нравился сказочный мир драконов и тварей, но стоило мне вспомнить, какой недуг породил эту необычную вселенную, у меня сжималось сердце и подрагивали руки.

Чтобы чувствовать себя уверенней, я упрашивал Вовку поскорее приступить к занятиям практической стрельбой. Умение стрелять нужно было мне вовсе не для того, чтобы пальнуть в брата, когда у него начнется буйный припадок. Мне просто хотелось чувствовать себя защищенным, и оружие, а главное – умение им пользоваться – давало такое ощущение. К тому же я не оставлял надежды обзавестись пистолетом, который стреляет дротиками с транквилизатором. А пока же на все

мои приставания по поводу похода в тир Вовка отвечал:

– Сначала к Горынычу съездим.

Он жил на Волге – в сутках езды от нас. Вовка собирался гнать и днем и ночью, чтобы сократить время по максимуму. Но для этого ему необходимо было подготовиться.

– Пойдешь сегодня со мной на охоту? – спросил он.

Я вспомнил, как он предложил мне это в первый день. Тогда мое любопытство вступило в жесточайшую схватку с робостью и обязательно победило бы, дай я ему больше времени. Но я усилием воли прервал поединок и отказался от предложения. Сейчас мой страх двумя ударами вырубил любопытство – я даже глазом моргнуть не успел, однако, призвав на помощь волю, я проигнорировал победителя. Решение это было продиктовано необходимостью быть в курсе событий. Я просто обязан был узнать, на кого и как охотится Вовка, даже если увиденное шокирует меня. Мне нужно было понять, как далеко зашел брат в своих забавах, и оценить степень их опасности для меня.

Мы вышли из дома в первом часу ночи. Меня удивляло, что Вовка не взял ничего, что обычно берут с собой охотники – оружие, патроны, компас, карты. Возможно, все снаряжение уже лежало в машине, но меня стала мучить смутная догадка, что брат называет охотой процесс, далекий от выслеживания дичи.

– Сегодня ты будешь стажером, – серьезно говорил брат, пока мы пересекали двор. – Просто смотри, запоминай и учись. У меня будет мало времени на теоретическую часть, поэтому все вопросы задашь позже.

– А сейчас можно? На кого мы будем охотиться?

– Еще не знаю. Кто первый подвернется, – бесхитростно ответил Вовка. – Вообще, лучше тренироваться на ком-нибудь попроще, скажем, на паразите. Но я не уверен, что ты его увидишь.

Я ничего не сказал. Мне нужно было морально подготовиться к охоте на сказочных существ. Не каждый день с таким сталкиваешься.

Мы ехали на машине в рабочий район.

– Нет какого-то конкретного места, где ловить тварей, – делился со мной брат. – Люди слабые везде – и в заводских районах, и в фешенебельных, но на окраинах их проще провоцировать. Для тренировки самое то. Люди, одержимые паразитами, как правило, выпивают или принимают наркотики, чтобы заглушить душевную боль. Но со старыми алкоголиками я не связываюсь. Из них, конечно, очень просто вытряхнуть тварь, но душа таких людей слаба и больна, а значит через день-два-три они снова станут жертвой другого паразита. Спасти таких людей нельзя, или я просто не знаю, как это сделать, поэтому нацеливаюсь на молодых – у них есть шанс. При этом выбираю такого, чтобы был не сильно пьян. Во-первых, чтобы разозлить и разбудить в нем паразита. Когда тварь чувствует опасность, она побуждает человека к агрессии. Во-вторых, мне хочется, чтобы человек помнил процесс избавления, чтобы задумался об этом и сделал какие-то выводы.

– И многие делают выводы?

– Я не слежу за судьбами тех, кого спасаю от тварей, – признался Вовка. – У меня нет на это времени. Но с некоторыми я случайно пересекался какое-то время спустя после охоты. Все эти люди были чисты. Это внушает мне оптимизм.

Мы кружили по району, пока, наконец, не заметили двух подвыпивших парней. Оба были в спортивных штанах, кроссовках и спортивных утепленных куртках. На головах – неизменные вязаные шапки. Вовка резко притормозил у ночного ларька, что стоял в десятке метрах от парней.

– Сиди в машине, чтобы ни случилось! – бросил брат и вышел.

Я смотрел, как он, изображая пьяного, обогнул джип, опираясь на багажник, нетвердой походкой подошел к ларьку, с минуту возился, вытаскивая якобы застрявший в кармане куртки бумажник, а когда выдернул его, то вместе с ним на дорожку упали и золотые часы. Парни, с интересом наблюдавшие за Вовкой, тут же активизировались. Но когда они прошли половину расстояния, брат заметил пропажу, сматерился и, придерживаясь за решетку ларька, подобрал часы.