Год дракона
Шрифт:
Акулина ахнула, а ее муж расстроенно покачал головой.
– Очнулся ото сна Владыка и зовет животину свою. Раз зовет, два зовет – не отзывается пес. Тогда Владыка отправился икать его, а когда нашел растерзанное тело, то заплакал горючими слезьми. Ничто уже не могло вернуть к жизни непутевую псину. Делать нечего. Подобрал Владыка все, что осталось – лишь голубой, как озеро, глаз пса, положил за пазуху и отныне везде носил с собой. В память о погибшем преданном друге.
– Так как же камень украли? – чувствуя, что задор повествования идет на убыль, Степан снова подбросил в огонь беседы дровишек, а в кружку рассказчика подлил браги.
– Известно как, – отвесив головой поклон, Нестор принял полный сосуд. – Много
– Голь на выдумки горазда! – не без гордости вставил Степан.
– Это ты верно подметил, – Нестор подкрепился брагой. – Нашли эти хитрые людишки великана. Силушки в нем было – на целую артель, а вот ума бог не дал. Злодеи-то и подговорили его вызвать на бой Владыку. Набрехали дуралею, что станет он королем королей, коли одолеет древнего бога. Поверил он в басни-то, пришел в горы дремучие и давай Владыку на бой звать. Оскорблял его словами гадкими, насмехался. Не стерпел Владыка такого обращения да и вышел к обидчику.
– Давай бороться, – молвит тот. – Кто кого на землю повалит да удержит до заката, тот и будет отныне владыкой мира.
Согласился древний бог. Снял шубу свою лохматую да косоворотку, золотом расшитую, дабы в пылу не повредить одёжу. Вышли биться они с великаном на самую большую поляну. Богатырь-то, слышь, хоть и дурень был, но смекнул, что не одолеть ему Владыку за так. И придумал он перед битвой подпилить самое крепкое да могучее дерево, чтобы им противника-то и оглушить.
Так и случилось. Сошлись силачи в схватке, а великан тут же прикинулся слабым. Опрокинул его Владыка на землю, сам сверху навалился и держит. А в это время злодеи, что камень надумали украсть, дерево подпиленное-то и повалили. Упало оно точнехонько на темечко Владыки. Тот и рухнул, как подкошенный. В глазах у него помутнело, разум притупился, а великан уселся на него сверху и ждет, когда солнце сядет. Пока детина противника к земле прижимал, мошенники, слышь, одёжу-то Владыки перетряхнули и камень тот отыскали. Да и наутек.
Степан раздосадованно хлопнул ладонью по колену, а Акулина, не прекращая замешивать опару, покачала головой, осуждая грабителей. Нестор Петрович остался доволен настроением слушателей и заговорил, приободряясь:
– Пришел Горный Владыка в себя. Глядь, а солнце уже почти спряталось за деревьями, только маленький краешек алеет над верхушками. Встрепенулся он, скинул с себя зазнавшегося дурня да так к земле прижал, что тот по пояс в землицу-то и ушел. А как солнце село, обратился великан в камень. Владыка же облачился в свою одёжу. Глядь – а камня-то и нет! Смекнул он, чьих это рук дело, бросился в погоню. Да только где там! Грабителей и след простыл.
– Так и не нагнал их? – расстроился Степан.
– Как знать… Владыка, знамо, рассвирепел и наслал на горы бурю невиданную, с градом и ливнем, с громом и молниями. Но настигла ли кара преступников – то неведомо. А еще в заводской слободке поговаривали, что грабители те перебили друг дружку из жадности. И так остались лежать в лесной глуши, зверью на трапезу. И коли кто к камню близко подбираться начинает, то Горный Владыка сразу снегопад обрушивает али ливень какой, дабы камень-то схоронить поглубже. Видать, демидовские дороги шибко близко подошли к тому месту, где песий глаз лежит. Не хочет Владыка, чтобы он снова оказался в людских руках.
***
Сказ этот и тогда-то сильно тронул душу Степана, а уж сейчас и подавно
– Так что ж ты думаешь, камень этот… песий глаз, у нас на пути лежит? – подытожил рассказ товарища Кожемякин.
– Бес его знает, – признался Степан. – Только я давеча думал над словами старика. И вот что выходит, брат: дурень тот, что Владыку на бой вызвал, он, значит, в каменную глыбу обратился, так?
– Ну, так.
– Как место для новой дороги разведывали намедни, так там, за Черной речкой, если в гору идти в обход ельника, то там поляна есть. Мертвая поляна. А посередь ее скала стоит. Черная такая, гладкая – что твой богатырь. У скалы той, слышь, даже башка имеется.
Иван задумчиво нахмурился. Глыба и впрямь стояла в лесу. Самолично он ее не видел, но мужики рассказывали, да бабы, что по малину и чернику в лес глубоко захаживали. Говорили, что будто и взаправду она похожа на тулово мужеское, которое по пояс в земле увязло. Только человек этот огромный. Коли рядом встать да руку высоко надо головой поднять, то до макушки ему не дотянуться. Бабы еще сказывали, что вокруг той скалы не росли ни цветы, ни ягоды – только мох да трава жухлая.
– Что ежели те разбойники, что камень у Владыки увели, неподалеку лежат? – предположил Степан. – Народ много чего сказывает, но правды никто не знает. Вдруг Владыка покарал воров прямо там? И начнем мы дорогу строить да и наткнемся на глаз песий? И тадысь Владыка на нас осерчает.
Иван промолчал, задумчиво глядя перед собой. Суеверия он не жаловал по разным причинам. Отчасти из-за того, что каждый рассказчик по-своему сказывал: может, выдумывал, а может, и забывал чего. Как правду узнать, если у всякого люда свое толкование? Окромя этого, считал Иван подобные россказни бабьим уделом. Мужик, как думалось ему, должен быть тверд рукой и умом, а суеверия ум размягчали. Да и не негоже взрослому мужику тешить себя сказками про Горного Владыку. Посему всяких былинных персонажей Иван считал хоть и славными героями, но все же давно умершими. К тому же он, веровал в Господа Иисуса Христа и силу знаний, почитал людей ученых да грамотных. Смог же какой-то Ломоносов изобрести машину, чтобы за солнцем подглядывать! Эдак скоро и тайн не останется.
– Как я думаю, ничего не случится, – после долгого молчания ответствовал Иван. – Никакого камня мы не найдем. А глыба… это просто скала. Стоит себе – и пусть стоит.
Мурашова такой ответ малость успокоил, но все-таки ерзать на месте он не перестал.
Дорога свернула к реке, и мужики заговорили о рыбалке, о наживке, какая пойдет для леща, а какая и для щучки сгодится.
Вскоре выглянули из-за деревьев первые хибары строительного поселка. Поначалу, когда только пошли в разработку новые карьеры, заводчик Демидов хотел поставить здесь перевалочную пристань. Задумал он камни по реке сплавлять, как лес сплавляют, а тут место удобное: Черная речка поворачивается, можно большую пристань выстроить, да вот беда: мелеть стала реченька. Баржу груженую уже не пустишь. Так и забросили поселок. Зато как дорогу новую начали прокладывать, так Глуховы и надумали снова заселить его рабочими. Чтобы люд не гонять из деревень каждый день, не тратить понапрасну время. Однако сейчас рабочие были отпущены на сенокос и поселок почти пустовал. Никто не жил в нем окромя Архипа, его косой жены и Федора Глухова со слугой Митькой. Митьке надысь стукнуло четырнадцать лет, но он казался взрослее своих лет, был силен, расторопен и на все руки по хозяйству мастер: мог и печь истопить, и крышу подлатать, и силки на лесных горлиц ставил, и сам же готовил из них ароматную похлебку для барина – так уважительно он называл Федора Николаевича.