Год маркетолога

Симонов Игорь Львович

– Он был женат?

– Конечно, он был женат, Костя, но не в этом дело. И дети у него были, трое, все как полагается.

– Ну что ты раздражаешься?

– Я не раздражаюсь, но ты вопросы задаешь, как моя мама пять лет назад – женат, не женат, какая разница.

– Мне кажется, есть разница. Если бы он не был женат – вы бы не расстались.

– Не сердись, Костя, мне иногда кажется, что я намного старше тебя. Ты учился много, читал и много знаешь, но все, что ты знаешь, – это не про людей. Не сердись только, ладно? Нет, если бы он не был женат, мы бы все равно расстались, может быть, на год позже или на два, но все равно бы расстались.

– Почему, я не понимаю?

– А ты никогда не задавал вопрос, зачем такому человеку вообще нужна такая девушка, как я. Что ему от меня нужно?

– Я не знаю, какой он человек…

–

Очень богатый, очень сильный, очень умный, к тому же еще и образованный. Будь он хоть трижды женат – к нему очередь выстроится.

– И зачем же? – Разговор этот становился мне все более неприятен. Сейчас мне уже казалось, что Ирине он был гораздо важнее. Она словно выдавливала из себя последние капли горечи, и, может быть, ей было проще делать это вместе со мной.

– Я спросила его как-то, и он ответил: для баланса. Чем больше у человека всего есть – денег, власти, тем больше всяких обременений. Я помню, он так и сказал «обременений». Я еще тогда не понимала, что это такое, и переспросила. И он все объяснил. Вот бьешься за какую-нибудь компанию, получаешь контрольный пакет, но всегда в результате остается очень много всяких обязательств, которые надо исполнять, и обнаруживаешь, что денег прибавилось, а радости в жизни – скорее наоборот. Тогда почему нельзя все это бросить и остановиться? Остановиться нельзя, потому что ты часть системы, а система движется, и ты движешься вместе с ней. Можно выйти из системы, но я не знаю никого, кто бы сделал это по собственному желанию. А при чем здесь я? А при том, что в жизни не хватает радости. Ты являешься источником радости. Но таких источников… Нет, ты не о том. Девушек много, но тех, с кем душа отдыхает, мало… Так что, Костя, дело в том, что в какой-то момент источник радости стал превращаться еще в одно обременение. В чем, наверное, я виновата сама. Вот такая история. Теперь все понятно?

Не думаю. Это был далекий и недоступный моему сознанию мир. Но я сказал, что понятно.

– Ну и слава Богу.

Странная мысль пришла мне в голову, когда я ложился спать, по привычке раскрыв книгу очередного глобального бизнес-гуру. Теоретически, если предположить, что интерес к источнику радости у того человека длится в среднем три года, то вполне вероятно, что и Ирина, и Настя поставляли радость для одного и того же человека. И потом в результате некоего стечения обстоятельств обратили внимание на меня. Это было бы забавно. Надо будет спросить у Насти, посещала ли она концерт Лондонского симфонического оркестра и была ли в Венской опере. Если да, я хочу с ней еще увидеться? Господи, глупость какая, конечно, хочу. Нужно ли это делать, вот о чем надо думать.

Глава шестая

Американская компания всегда в первую очередь американская. Имея множество отделений по всему миру, они называли себя раньше международными, а теперь, следуя модным тенденциям, называют глобальными, но по сути все равно остаются американскими. То же самое, кстати, можно сказать и о французских, шведских, а уж тем более японских и южно-корейских. Хотя в американской компании иностранцу гораздо легче сделать карьеру, чем в европейской.

Что объяснимо, если иметь в виду американскую историю и их отношение к иммигрантам. Но при этом ближний круг всегда будут составлять американцы, причем среди них обязательно будут такие, для кого самое дальнее путешествие за границу – это полет в Лондон. На основе нескольких ужинов в лондонских ресторанах они делают вывод, что с Европой, в общем-то, знакомы. А раз с Европой знакомы, то и остальной мир тоже не загадка. Разве что Китай. Вот только Китай еще непознанным и остался. Но про Китай лучше вообще не думать.

– Глобальные компании обожают заключать глобальные соглашения с другими глобальными компаниями. Глобальные соглашения заключаются по всем видам деятельности, по которым на рынке присутствуют глобальные компании. Если бы в мире существовала глобальная компания, занимающаяся чисткой туалетов, то она бы чистила туалеты во всех офисах IBM, HP, PWC, Boeing и так далее по всему миру. И в этом случае у гипотетической компании «WCWC [15] – The WC company. После нас вы не почувствуете своего запаха», например в России, был бы account manager [16] , отвечающий за PWC (прошу не путать с WCWC), в смысле, отвечающий за

то, что в PWC всегда чистые туалеты. Он бы подчинялся в России начальнику всех глобальных account manager’s в России и одновременно глобальному менеджеру, отвечающему за чистоту туалетов PWC во всем мире. Вдумайтесь в эту мысль и постарайтесь понять ее смысл. Здесь есть смысл. Это называется матричной структурой, где по одной оси функциональная зависимость (от туалетов PWC во всем мире), а по другой – операционная (от всех глобальных туалетов, то есть нет, от всех туалетов глобальных компаний в России). В принципе, ничего сложного. Сложность возникает тогда, когда появляется третье измерение. То есть, например, люди, которые чистят собственно унитаз, и люди, которые моют в туалете полы, находятся в разных подразделениях компании, и очень трудно понять, чей участок работы важнее. Тогда получается, такая матрица совсем не двумерная и надеяться на чистоту туалетов не приходится, и сотрудники PWC проклинают своих коллег из WCWC, забывая при этом, что они проводят там аудит примерно с тем же качеством, как те чистят.

15

World Cleaner Water Closets – Глобальная компания по очистке туалетов.

16

Менеджер по работе с клиентами (англ.).

Все смеялись. Андрей любил на совещаниях развлекать себя и сотрудников рассказами об идиотизме американских компаний вообще и своего собственного начальства в частности. После этого обычно следовал переход к реалиям нашей жизни.

– Так вот, – продолжал Андрей, – следует признать, что мы с вами находимся в ненамного лучшем положении, чем эти ребята-говноотсосы, – приношу извинения за слово «отсосы», оно некорректно, особенно в присутствии дам, да, впрочем, и молодых людей тоже, – тут уже кто как: кто прыскал, кто хохотал, кому-то действительно не нравилось. Нас было в переговорной семеро, не считая Андрея, но считая двух женщин.

– Так вот, имели мы нормальный контракт с Сити-банком, который, как известно, никогда не спит [17] , потому что давно умер, и всем было хорошо. Какая сумма контракта? – спросил он у Маши.

– Два миллиона.

– С маржой.

– Тридцать пять процентов.

– Не так, чтобы очень, но контракт нормальный. Теперь наши большие белые братья, которых раньше нигде, кроме России, в City не пускали, решили прогнуться окончательно, а City в Европе говорит им: да, заключим глобальный контракт, если цены в России будут такие же, как в Европе, в результате чего мы получаем контракт в полтора миллиона с маржой в пятнадцать процентов, что не окупает накладных расходов, то есть будем работать в минус. Tele-conference’сов [18] на эту тему было уже с десяток, теперь решили в Лондоне совещание устроить.

17

Игра слов – рекламный слоган Сити-банка “City never sleeps” – «Город никогда не спит».

18

Телеконференция (англ.).

– Они на этих совещаниях последнюю прибыль сожрут, – мрачно сказала Маша.

– Да, – подтвердил Андрей, – но ехать надо. Я предлагаю поехать товарищу Константину. И вообще, они давно хотят, чтобы мы глобальные контракты вывели в отдельное подразделение, так вот мы и скажем, что Костя у нас теперь не только marketing, но и global accounts. Как вам идея?

Это было сказано после того, как остальные вышли и в комнате остались мы втроем. Никто не любит, когда у него отбирают часть полномочий, но история с global accounts была настолько нудной, насколько и неблагодарной, поэтому Мария отреагировала без эмоций.

– Нет проблем, только человека я не дам, человек у меня еще другие вещи делает.

– У ты кака-а-а-а-я, – засмеялся Андрей. – Не дам, а? Вот все смелые стали, развели, понимаешь, демократию… Хочу дам, хочу не дам.

– Да, – без улыбки сказала Мария. – Не хочу и не дам.

– Все, все, вообще чувство юмора с вами потеряешь. «Не хочу и не дам», – передразнил он, забавляясь двусмысленностью сказанного, которая дошла наконец и до Маши.