Год жизни
Шрифт:
— Чур меня, чур!
Алексей, торжествующий, налетел с разгона, обнял и девушку и березу, на мгновение коснувшись горячей щекой лица Нины.
Есть!
— Пустите, Алексей Степаныч. Устала я. Голова кружится.
Алексей послушно разжал руки, помог Нине сесть на траву и сам опустился рядом.
— Ау-у-у! — донеслось с полянки.
— Это нас зовут,— встрепенулась Нина.
— Пусть зовут. А мы спрячемся. Бежим! — вскочил Алексей.
Держась за руки, они побежали в глубь леса, беспричинно смеясь.
— Ау-у-у! — послышалось еще раз, но уже глуше.
— Не нужно, Алексей Степаныч,— замедлила
И опять Алексей тотчас же подчинился Нине. Эта радостная готовность исполнять каждое желание девушки удивила самого Шатрова. Никогда раньше он не испытывал с такой силой подобного чувства. Казалось, его воля целиком растворилась в воле Нины. И это не только не было досадно, но, наоборот, создавало ощущение особой близости к Нине, как будто Алексей добровольно принял ее руководство над собой и этим стал в новые отношения к девушке, отличные от тех, которые связывали ее всеми остальными людьми.
Внезапно Нина остановилась, присела на корточки и осторожно раздвинула траву.
— Смотрите, Алексей Степаныч, какая прелесть!
Под кустиком голубики, в густом разнотравье, спряталось хрупкое гнездо из листьев, мха и мелких веточек. Три пушистых комочка копошились в гнезде. Алексей шагнул вперед, и сейчас же Нина предостерегающе подняла руку. Трепетные пятна теней скользнули по загорелой коже ее плеч.
— Не трогайте, а то родители оставят гнездо. Ах вы, мои маленькие!
С ласковой, доброй улыбкой Нина рассматривала крохотные существа, такие трогательные в. своей полной беспомощности, а Алексей стоял сбоку, в свою очередь любуясь девушкой, выражением необыкновенной доброты по всей ее фигурке, в гибких руках и особенно в лице, исполненном нежности.
Налюбовавшись на птенцов, снова пошли к полянке. Но еще дважды Нина останавливалась. В первый раз ее внимание привлекло облако необыкновенной, ни с чем не сравнимой белизны. Насквозь пропитанное солнечным светом, оно стояло в небе округлое, девственно чистое. В другой раз Нина задержалась, чтобы получше рассмотреть причудливо изогнутую молодую березку. Придавленная упавшей на нее лиственницей, березка все-таки выжила, обогнула замшелый ствол лиственницы и поднялась кверху, распустив зеленые кудри. «Как она тонко понимает красоту природы, как чутка к ней!» — подивился про себя Алексей. Он сознавал, что, не обрати Нина его внимание на облако, березку, он наверняка прошел бы по лесу, не заметив их красоты.
И еще одним удивила в этот день Нина своего спутника. Там, где он видел просто траву, она различала десятки знакомых ей цветов и злаков, называла их по именам, объясняла Алексею особенности и ценные качества лекарственных растений.
— Вон крушина, видите? Как Пышно разрослась! А это иван-чай. Сколько его тут!
— Откуда у вас, Нина Александровна, такое знание ботаники? — не выдержал Алексей.— Вы же в общем городская жительница, врач, а знаете столько растений, что мне просто стыдно за свое невежество.
— Ну что вы! — застеснялась Нина.— Шутите? А цветы я всегда любила. И начала с изучения лекарственных растений по ботаническому атласу,— мне же как врачу это просто необходимо! — а потом так заинтересовалась флорой, что стала все подряд запоминать. Смотрите, какая прелесть! — перебила себя Нина, показывая Алексею на гроздья каких-то темно-фиолетовых колокольчиков.
На полянке,
— А где Тарас с Клавой? — удивилась Нина.
— Там! — неопределенно махнула Дуся.— Наверное, целуются. А как вы, не теряли время даром? — дерзко добавила она.
Нина густо покраснела. Алексей тоже смутился, укоризненно покачал головой.
Дуся ошибалась. Между Тарасом и Клавой шел
серьезный- разговор. Плетя венок из ярко-оранжевых жаркое, Клава допытывалась:
— Ты вправду любишь меня, Тарас?
— Люблю! — только и ответил Тарас, сидевший напротив на низеньком пеньке. Ему хотелось сказать очень многое о своей любви, но он не знаЛ слов, которыми можно было бы описать все, что творилось в его душе.
— А за что ты меня полюбил? — продолжала спрашивать Клава.
— Разве это можно объяснить, за что? — в затруднении пошевелил пальцами Тарас.— Ты — хорошая, красивая. Лучше всех на свете. Как же тебя не полюбить? — искренне удивился Тарас.
— Но ведь есть девушки куда красивее меня,—настаивала Клава.
— Н-ну, не знаю... Не видал таких. Все равно ты лучше всех,— убежденно повторил Тарас.— Я ведь без тебя жить уже не могу! — вырвалось у него.
Обратно тронулись только к вечеру, когда начали сильно донимать комары. Алексей и Нина все время разговаривали между собой, но впоследствии Алексей никогда не мог вспомнить, о чем они говорили. Слова не имели для них почти никакого значения. Гораздо больше значили взгляды, легкие касания рук, внезапный румянец на щеках.
Клава в венке из жарков и Тарас, держась позади, шли молча.
Пробираясь через бурелом, Алексей оцарапал ногу. Ранка оказалась пустячной, но Нина разорвала свой кружевной платочек и сделала перевязку.
В эту ночь Алексей долго не мог заснуть. Он распахнул окно, сбросил на пол жаркое одеяло. А в другом доме широко раскрытыми глазами смотрела в темноту Нина, пытаясь понять, что происходит с ней.
9
Шатров лежал на животе в густой траве и перетирал крепкими зубами сухую былинку. Рядом улегся Черепахин. Подперев руками подбородок, он любовался сердитым шмелем, который ползал по цветку молочая в поисках нектара. Оба ожидали массового взрыва, который
должен был выбросить за контур нового полигона толстый слой земли и открыть доступ к золотоносным пескам. Крутов обещал женсовету построить на новом полигоне промывочный прибор и отдать его в безраздельное пользование женщинам.
Разговор то замирал, то снова возобновлялся, неторопливый, прерывающийся, как огонек в тлеющем костре. Говорили о прошедшем спортивном празднике, о предстоящем взрыве, о богатствах сибирской земли.
— Да, богата наша Сибирь! — с чувством произнес Шатров.— Сказочно богата. И под землей и на земле — всюду сокровища.— Невидящими глазами он уставился вдаль, помолчал и после паузы задумчиво добавил:— Как подумаешь о Сибири, ей-богу, хочется, Никита Савельич, шапку снять перед землепроходцами. Герои! Кто открыл для России весь этот огромный край? Василий Поярков, Ерофей Хабаров, Тимофей Ермак, сотник Дежнев...