Год жизни
Шрифт:
—Алексей Степаныч,— поинтересовался Черепа
хин,— а как же они пробирались, эти землепроходцы? Сами по себе или их казна посылала?
— Всяко, Никита Савельич. Были такие, что попросту скрывались, уходили подальше от царского глаза. А многих посылало московское правительство, снабжало оружием, грамотами-, инструкциями. «И буде река, то смотреть, каковы у тое реки берега, и есть ли на них какие выметы, и есть ли какие угожие места и лес...» На кочах, на лодчонках, верхом, пешком пробирались вперед, искали новые землицы, замерзали, помирали голодной смертью, погибали в боях, но не отступали, несли свою дальнюю службишку, помня о родине. А ведь какое время было тогда, Никита Савельич! Ни самолетов,
Черепахин хотел еще о чем-то спросить Шатрова, но в это время трижды пронзительно заверещал свисток. Взрывники, подпалив бикфордовы шнуры, побежали врассыпную.
— Ну, сейчас она, матушка, ахнет,— пробормотал Черепахин.
Потянулось напряженное ожидание взрыва.
...Нина рано освободилась от дежурства в больнице и решила прогуляться по лесу. Вылазка оказалась удачной. Девушка нарвала красивый букет цветов, сплела венок на голову, выкупалась в прохладной воде маленького лесного озерца, а потом целый час просидела возле муравейника, увлеченная наблюдением за рыжими муравьями. Больше всего насмешило Нину «доение» тлей. Едва удерживая смех, она смотрела, как, подбежав к тле, муравей ощупывает ее усиками, потом гладит и похлопывает по спинке, заставляя тлю выделить на кончике брюшка капельку жидкости. Слизнув ее, муравей отправляется к соседней тле. Нагляделась Нина и на то, как, встретив голодного муравья, его сытый собрат отрыгивает капельку пищи, чтобы накормить встреченного.
За всеми этими развлечениями время протекло незаметно. Взглянув на часики, Нина заторопилась. Обойдя густые заросли кедрового стланика, она спустилась с сопки и, чтобы сократить путь, пошла к поселку не по дороге, а прямиком через полигоны.
На опушке леса девушка заметила красные флажки, но не поняла их значения. Не остановил ее и сторож, поставленный у границы оцепления. Уверенный, что здесь, вдали от дороги, появиться некому, он пригрелся на солнце и незаметно для себя задремал.
Весело напевая, Нина быстро шла вперед. Внезапно где-то далеко в стороне раздался приглушенный свисток. За ним второй, третий... Неясная тревога овладела девушкой. Сама не зная почему, она смолкла, пугливо оглянулась. Знойная тишина, пустынность полигона вдруг показались ей зловещими, полными какого-то особого грозного предзнаменования. И в этот момент Нина увидела, как впереди из травы выскочили два человека,
замахали ей руками Девушка остановилась, обернулась назад. Далеко, у самой кромки оставленного ею леса, тоже стояли люди, отчаянно махали руками, красными флажками и что-то кричали.
— На-а-а...а-ад! Бе-е...и-и-и! — донеслось до Нины.
Тогда, окончательно уверившись, что ей грозит какая-то беда, вдвойне страшная своей неизвестностью, девушка побежала, но не назад, а вперед, к тем двоим, что были ближе к ней, спотыкаясь о комья земли и не чувствуя боли.
С того времени, как прозвучал свисток, и до той секунды, когда Шатров увидел человека среди минных камер,прошло около минуты. Шатров знал, что длина бикфордовых шнуров была рассчитана на четырехминутное
Не глаза — вдруг остановившееся сердце сказало Алексею, кто бежит к нему из последних сил, кто обречен на смерть в дымном грохоте, который сейчас потрясет землю. И тотчас же сила, более могучая, чем древний инстинкт самосохранения, властно толкнула его вперед.
— Куда? Назад! Вернись! — кричал Черепахин.
Но Алексей, не помня себя, летел навстречу Нине. Только ее он видел перед собой. Он не услышал взрыва, лишь почувствовал, как тяжко вздохнула под его ногами земля, и в ту же секунду перед ним метнулись огромные, расширенные ужасом глаза Нины. Сбив ее с ног, Алексей упал сверху, всем своим телом прикрывая девушку. А разметанные взрывом валуны и пудовые камни поднялись ввысь, в поднебесье, остановились там на мгновение и устремились книзу, все ускоряя падение, метя в оказавшийся на полигоне крохотный живой комочек...
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ВОЗМЕЗДИЕ
1
Все лето Лаврухин не купался. Он питал отвращение ' к воде, плавать не умел и мылся только в бане, да и то в исключительных случаях, когда на него начинали коситься окружающие,— дурной запах давал себя чувствовать. Но однажды, возвращаясь с участка, насквозь пропыленный и потный, понаблюдав, с каким наслаждением ребятишки плещутся, кувыркаются, ныряют в воде, он вдруг ощутил нестерпимый зуд во всем теле и решился.
Выбрав мелкое местечко, Лаврухин разделся, смочил водой неприятно белую впалую грудь, на которой треугольным лоскутом отпечатался загар, осторожно окунулся, заткнув предварительно уши, и вылез. Длинные волосы повисли на шее, прилипли к щекам и придали Лаврухину самый разнесчастный вид. Немногим лучше было и его самочувствие. Наступил август, ночи стали длинные, прохладные, и вода несколько остыла. Лаврухину же с непривычки она показалась ледяной. .
Опасаясь простуды, он выпил дома целый стакан не-разведенного спирта, но даже это испытанное средство не помогло. Через три дня в самом секретном месте вскочил чирей. Не успел он прорваться, как появился второй. Лаврухин выходил из себя, страшно ругался, бегал к бабке, мазался ихтиолкой, но ничто не помогало. Чирьи высыпали дружно, как грибы после теплого моросящего дождика. То в одном, то в другом месте Мефодий Лукьянович обнаруживал подозрительную красноту кожи. Вскоре появлялся прыщик. Он нахально разрастался и быстро превращался в полноценный чирей.
Понемногу напасть миновала, но и теперь, идя по участку, Лаврухин держал голову косо, как будто подсматривал за кем-то. Один чирей все еще гнездился на шее, у самого ворота. Толстые губы недовольно выпячивались вслед за носом, и казалось, Лаврухин собирается хрюкнуть.
Невеселые мысли одолевали начальника участка. Терпение Крутова лопалось. «Сроку тебе — неделя. Если ты, мякинная голова, не дашь декадный план, загоню в шахту простым рабочим. Лопатой будешь руководить!»— заявил Игнат Петрович на последней планерке. Было над чем призадуматься! Лаврухин знал характер Крутова. Игнат Петрович не бросал слов на ветер.
«Дать декадный план». Легко сказать! А как это сделать? Мефодий Лукьянович перебрал немало разных способов, но ни один не годился. Галган посоветовал приписывать понемногу добычу в ежедневной рапортичке, но и этот вариант сразу же отпал. Золото — не пески, которые всю зиму сваливают у шахты. Поди узнай, сколько кубометров вчера добавилось в отвале! А с золотом так: сколько сдал сегодня в кассу, на столько и документ получи.
В довершение всего на прииске иссяк запас взрывчатки. Нечем стало взрывать готовые шурфы. Вечная мерзлота в них оттаивала, они начинали обваливаться. Под угрозой оказался целый полигон. Экскаваторщики забили тревогу.