Голая суть
Шрифт:
— Раньше ты со мной разговаривал совершенно по-другому.
И она запрокинула лицо, глядя ему прямо в глаза и тем самым откровенно предлагая себя поцеловать.
Руки его вцепились в отвороты халата, и вдруг она ощутила, как кончики его пальцев впились в непристойно-розовую монограмму «СМкк» на шалевом воротнике — монограмму, которую она все время собиралась заменить.
— Ты все еще носишь мое кольцо, но ты никогда по-настоящему не принадлежала мне, Скай. Ты лишь сдавала
— Это несправедливо.
— Возможно, зато точно. Признайся. Я социальный аутсайдер. Индеец. Нечто новенькое.
Она оторвала его пальцы от монограммы.
— Я встречалась с массой обычных парней. Ну, может быть, не совсем обычных. — С типами из семей, где полным-полно «старых» денег. Само собой, ему она в этом не признается.
— С «синими воротничками»? — Он медленно качал головой.
— Мужчины, с которыми я встречалась, работали.
— У них у всех были шелковые галстуки, а в кейсах они носили «Уолл-стрит джорнал».
Она открыла было рот, чтобы возразить ему, но как можно отрицать правду?
— Уверен, что кое-кто из твоих друзей-мужчин занимались настоящим делом, но сколько среди них было различных этнических типов?
Он опять ее уел. Пока она не встретилась с Логаном, она ходила на свидания только с англосаксами, «белыми англосаксонскими протестантами в костюмах», как он их звал.
Он понимающе ей подмигнул.
— Я был другим. И потому ты сочла меня неотразимым.
— Вызывающим.
— Из плоти и крови.
— Неистовым.
— Сойдемся на слове «неистовый». Ты, Скай, проделывала со мной такое, на что никогда бы не решилась с другим мужчиной. Такое, что могло бы так и остаться только фантазией.
Она ощутила, что ее опять бросило в жар.
— У меня не было фантазий.
— Ты была удивлена, может быть, даже слегка напугана, что тебе хочется быстро и сильно. Твои вялые англосаксы никогда не вызывали у тебя подобных ощущений и желаний. Ты страстная женщина, но тебе потребовалось понюхать кожаную одежду, чтобы расправились складки твоих кружев.
— Терпеть не могу, когда ты так разговариваешь.
— Неправда. Это тебя возбуждает. И заводит.
— Врешь.
— Ты, что, отрицаешь очевидное? Ты же меня хочешь. Хочешь прямо сейчас, — бросил он ей вызов.
— Прекрати!
— Если бы я тебя сейчас пощупал, то обнаружил бы, что ты уже вся влажная от желания.
Она натянула халат на подбородок, пытаясь не думать о том, что его слова пробудили у нее внутри типично женский, мокрый ответ.
— Независимо от того, что ты думаешь, у тебя больше никогда не представится шанса пощупать меня.
— Плохо дело, тебе требуется внимание. А куда
— Ах, ты, хвастун…
— Я вовсе не хвастаюсь. Я говорю о том, что происходит между нами. Искры. Пламя. Мгновенный порыв. Ты помнишь, Скай, что такое порыв?
Да, она помнила бешеное пламя, помнила то, как она впивалась ногтями ему в спину и не отпускала. Она помнила, как дрожала потом, как сплетала ноги с его ногами и туго их обнимала, чтобы подольше удержать внутри введенную им жесткую радость. Господи, да, конечно, она помнила, но в данную минуту ей хотелось все забыть.
— Да, твои золотые волосы все еще способны ослепить «костюмы», но они все равно не узнают тебя настоящую. Горячую, тяжело дышащую женщину. Со сколькими «костюмами» ты виделась с тех пор, как мы расстались?
— Кое-кого из них я видела время от времени.
— Не пудри мне мозги. Я знаю, что этих так называемых «друзей из общества» как ветром сдуло, как только у тебя кончились деньги. Даже Си-Си понял это перед смертью.
— Сукин ты сын! Папа до самой смерти был вместе со своими настоящими друзьями… — С теми немногими друзьями-храбрецами, которые не побоялись его навещать. Она старалась скрыть от отца масштабы постигшего их финансового краха, но он знал, как глубоко они увязли в долгах. И тогда-то его воля к жизни стала иссякать.
— Твой отец готов был встретить лицом к лицу все, что угодно, кроме нас с тобой.
— Он знал, что я подаю на развод.
— Это наверняка скрасило ему последние дни.
Ей показалось, будто ее ударили в живот. Она подалась вперед, пытаясь выровнять дыхание, затем выпрямилась и поглядела на него в упор.
— По правде говоря, папа был рад нашему разрыву.
— Он, конечно, предпочел бы, чтобы ты вышла замуж за одного из «костюмов».
— Но я влюбилась в тебя.
— И вышла за меня замуж прежде, чем Си-Си получил возможность тебя удержать. — Логан поднял руки, широко расставив пальцы и обратив к ней ладони. — Он, наверное, должен был переворачиваться от одной мысли о том, что эти руки индейца племени Осаге касаются твоей белой кожи. А ребенок, которого ты вынашивала? Мой ребенок. Индеец в качестве зятя — одно дело, но внук-полукровка…
— Он так обрадовался, когда я рассказала ему, что жду ребенка.
— Трагедия заключается в том, что ты и вправду в это поверила.