Голая суть

Перри Бонни Дж.

— Боюсь?

— Вот именно. — Она поглядела на него в упор. — Почему ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой? Только не говори, что думаешь, будто я спешу вернуться и заняться журналом.

— Ты хочешь правду?

— Да, — заявила она.

— Когда я сказал, что пау-вау — дело семейное, я знал, что говорил. В течение трех дней мы придерживаемся старинных порядков и правил. Принятых у племени Осаге.

— Ты имеешь в виду перья и типи?

Он кивнул.

— Удобств будет маловато.

— Значит, правда заключается в том, что

ты полагаешь, я не смогу вести походного образа жизни в лесу?

— Пау-вау — это не туристический поход, Скай. Это духовное путешествие в глубь времен. Путешествие, связанное с прошлым племени Осаге.

Она упрямо вздернула подбородок. Этот упрямый вид ему был очень хорошо знаком.

— Знаешь что, Логан? Ты думаешь, я расплывусь, как масло на горячем тосте, если мне придется несколько дней пожить походной жизнью. Но знаешь, что больше всего меня бесит? То, что ты сноб. Задравший нос предубежденный сноб.

Она повернулась и направилась в коридор.

Он догнал ее в три прыжка, схватил за руку и повернул лицом к себе.

— Черт, подожди одну-единственную минуту и послушай. Никому, даже тебе, не позволено обзывать меня и уйти безнаказанным.

— Тогда докажи, что я неправа.

Он ничего не ответил. Она расставила ему западню при помощи его же собственных слов. «Ну, и что же ты собираешься делать, человек из племени Осаге? Оставлять за ней последнее слово? Ты сказал, что пау-вау — дело сугубо семейное. Но она ведь твоя жена, пусть даже только на бумаге». И он отпустил ее руку. Он предупредил ее, как нелегко будет на пау-вау, и все равно она настаивает на поездке с ним. Возможно, ее все-таки стоит взять с собой.

— Представь себе, как тебе будет весело, если я должна буду брать свои слова назад за завтраком, обедом и ужином, Логан.

— Представляю. И предвкушаю. Перспектива весьма соблазнительна.

— Значит, я могу ехать?

Он прошел мимо и схватился за чемодан, стоящий у парадной двери. Пушистые розовые комнатные туфли проследовали за ним.

— Хочу, чтобы ты запомнила одно, Скай.

— Что же?

— А то, что ты сама на это напросилась.

Он бросил чемодан на диван и раскрыл его.

— Минутку. Что ты делаешь?

— Никаких чемоданов.

— Почему?

— На моем «Харлее» для них нет места.

Глаза у нее широко раскрылись.

— А я-то думала, что мы поедем на грузовике.

— Ошибка. — Откинув крышку, он стал перебирать аккуратно сложенные штанишки и лифчики, большинство из которых он узнавал наощупь. Даже с закрытыми глазами он мог сказать точно, что за белье он берет в руки. Ведь покупал все это он сам.

Он поглядел на белую ночную рубашку. Они прозвали ее «кентерберийским ночным нарядом», как только Логан купил ее в магазине «Викториаз-сикрет». Он взял пальцами кружевной рукав и стал его разминать. Он знал эту ткань и помнил прикосновение летящего хлопка и пышного шейного кружева. Когда они в последний раз занимались любовью, на Скай была именно

эта рубашка. Более традиционную ночную одежду она стала носить на шестом месяце беременности. И у нее не было ни малейшего понятия о том, что творила с ним эта ночная одежда.

Зато тело его помнило и отреагировало надлежащим образом. А когда чисто мужская реакция прекратилась, на ее место пришла иная, когда он вспомнил, сколько дней и ночей они провели врозь. Исчезло возбуждение, осталась боль. Боль, которая отдавалась внутри все сильнее и острее, точно ему в живот кто-то всадил охотничий нож с широким лезвием.

И он заставил кулак разжаться.

Проверять ее чемодан было не самой умной мыслью, пришедшей ему в голову, просто он мог быстрее, чем она, отобрать вещи. Когда он добрался до кружевных штанишек и парного к ним лифчика, то остановился.

— Это берем.

И кинул ей в руки.

— Мало.

— Но мы едем только до вечера воскресенья.

— На три дня?

— Верно. На пятницу, субботу и воскресенье. Будем общаться с природой. Но, по правде говоря, ты права. Нам надо взять что-нибудь еще. На вот, возьми на смену. — И он кинул ей узенькие хлопчатобумажные трусики, белый лифчик и запасную пару носков.

— Где твоя косметичка? — спросил он.

— Наверху.

Размашистым шагом он пробежался по лестнице вверх и вниз и пристроился на нижней площадке. Раскрыл «молнию» сумки и стал быстро просматривать ее содержимое.

— Зубная щетка. Паста. Щетка для волос. — Он по очереди называл каждую из вещей, которую передавал ей. — Дезодорант.

Она поймала дезодорант одной рукой.

— Вы та-ак любе-езны!

— А раз уж я такой хороший парень… — Он показал пластиковую бутылочку увлажнителя кожи и кинул ей. — То разрешаю взять и это.

— А дальше что? — саркастически спросила она.

Он натянул носки и сапоги.

— Обувай сапоги и влезай в кожаную куртку.

— А можно мне взять смену одежды?

— Бери спортивную майку «Сен-Луи кардинал», если хочешь.

— И больше ничего?

— Это все, что поместится в седельные сумки. Одна сторона твоя, другая, куда пойдет и термос — моя. — Он ждал, что она запротестует и откажется. Скай же не сделала ничего подобного. Надела носки и натянула один сапог.

— А что у тебя в матерчатой сумке? — спросила она, прихлопнув левой ногой, чтобы сапог сел, как следует.

— Мои вещи.

Не говоря ни слова, она села на корточки, раскрыла «молнию» сумки и высыпала всю одежду на пол.

— Вот это. — Она кинула ему белую нижнюю майку.

Он дал майке упасть между ними.

— Одну минутку.

Она вытащила ярко-красные короткие и узкие шорты.

— Обязательно бери это. Они таки-ие тво-и. Ты сказал, что берем только по одной паре носков, верно?

Свернутые в клубок носки полетели ему в лицо.

— Поскольку у меня уже есть зубная паста, — продолжала она, — тебе будет нужна только щетка. Что еще?