Голому рубашка. Истории о кино и для кино

Эйрамджан Анатолий

— Со мной это на Палметто случилось, — сказал Володя. — Ехал я с Халии, одному испанцу хотел машину продать — мы с Серегой ее восстановили, стала как новенькая. Бьюик-«скайларк». Испанцу машина понравилась, немного поторговались и договорились, что он на следующий день приедет с деньгами и заберет ее. Еду я на этом бьюике назад, а впереди меня едет вэн с прицепом, видела, наверное, такие прицепы, как ящик на двух колесах. Видела, да? Так вот еду я за этим прицепом, думаю про испанца, мол, может, зря уступил ему в цене, а краем глаза понимаю, что этот прицеп что-то слишком заносит, то влево, то вправо и, знаешь, прямо так быстро-быстро, как нитку на челноке швейной машинки. Тоже видала, уверен. «Как бы

не оторвался этот прицеп!» — подумал я — и что значит черный глаз у меня! Тут же прицеп оторвался и как снаряд полетел на меня. Я хотел увернуться и не совсем успел — в один момент все произошло! Скорость была у меня не меньше 80 миль! А что получилось — ты видишь. Говорят, на вертолете меня сюда везли. Без сознания я был. Впервые в жизни — столько лет за рулем, весь Азербайджан объехал, в Москву на машине ездил, туда-обратно два раза, в Ереван, Тбилиси, Ростов — ни разу ни одного аксидента, как здесь говорят. Но по статистике, рано или поздно это могло случиться, верно? Вот и случилось. Зато теперь, по той же статистике, могу спокойно ездить — снаряд в одну и ту же лунку не попадает! Это и тебя касается, Сабина-джан…

— Я теперь даже не представляю, как за руль сяду, — призналась Сабина. — А без машины здесь никак нельзя…

— Ты помни про эту лунку и снаряд, — сказал Володя тоном лектора. — Таких совпадений практически не бывает. По теории вероятности… Да, я твою кассету принес, — достал он из кармана кассету и положил рядом с проигрывателем. — Большое тебе спасибо — просто праздник души!

— А у меня еще есть, — сказала Сабина. — Возьми, в ящике стола… Или ту, что в проигрывателе…

— С удовольствием. — Володя потянулся к проигрывателю. — А можно послушать?

— Пожалуйста, — разрешила Сабина.

Володя нажал клавишу, и заиграла азербайджанская мелодия.

— «Джан-э-джан!» — по гурмански закрыл глаза Володя и даже стал подпевать.

— Тебе что, и азербайджанская музыка нравится? — строго спросила Сабина.

— Да, — растерялся Володя. — Конечно, армянская лучше, но их музыка тоже ничего. С детства ведь я слышал эту музыку, — сказал он, как бы оправдываясь. — Целый день по радио, потом на свадьбах — у соседей, у друзей, родных, знакомых… У вас в Ереване все по-другому, а наш Баку был как котел, в котором варились все нации — русские, армяне, азербайджанцы, грузины, евреи… И кто какой национальности для нас вообще не имело никакого значения… И все говорили на русском…

— Поэтому вы — ненастоящие армяне! — сказала Сабина. — Шуртывац! — повторила она на армянском.

— Вот потому я и приехал сюда, потому что здесь все шуртывац! — сказал Володя. — И англичане, и немцы, и поляки, и французы, и даже русские! Кто мне здесь скажет про то, какой я армянин? Никто, кроме тебя. Или любого другого ереванца. Кто скажет, что я — лицо кавказской национальности? Никто, а если кто скажет — получит! Армяшка — не скажут. Чечмек — не скажут. Чушка, чурка — пусть только попробуют! Хачик? За это я просто один такой шалбан отвешу — на всю жизнь запомнят! — Володя разволновался.

— Прости, я шутя это сказала, — примирительно сказала Сабина.

— А кстати, почему у тебя кассета с азербайджанской музыкой? — сообразил вдруг Володя. — И откуда ты знаешь азербайджанский? Ты же у нас не «шуртывац»!

— У нас соседи были азербайджанцы. И музыка мне их всегда нравилась, — сказала Сабина. — Кстати, как и еще очень многим ереванцам. В машинах, в домах целый день раньше приемники были настроены на бакинскую радиостанцию, все армяне слушали азербайджанскую музыку и говорили: «Сами азербайджанцы, конечно, наши враги, а вот музыка у них хорошая!». Смешно, правда?

— Грустно, — сказал Володя. — У меня ведь полно друзей-азербайджанцев, если бы не они — меня бы живым из Баку не выпустили!

Честное слово! Когда все это в Баку началось, ребята сразу приехали ко мне, и, когда погромщики пришли и начали стучать в мою дверь, Ариф — чемпион, между прочим, Европы по вольной борьбе, открыл дверь и говорит: — «Кто тронет моего друга — будет иметь дело со мной!». И рядом с ним встали Тофик, Адыль, Фикрет и Рустам. Все мастера спорта по вольной борьбе, известные в республике люди, и каждый человек 5–6 из тех, что пришли за мной, запросто мог взять на себя. Ну и я столько же. А тех человек 15 было. Извинились они и ушли. А мне уже Серега позвонил, у Сереги родной брат — полковник, в Сальянских казармах его часть находилась. Так брат за Серегой и его семьей на бронетранспортере приехал, хотя это тогда в Баку было тоже опасно, забрал их, и все заехали за мной. И, представляешь, когда мы ехали на морвокзал к парому, на броне сидели мои друзья-азербайджанцы. И потому наш бронетранспортер везде пропускали без слов, никто в нас даже не пытался бросить гранату или бутылку с коктейлем Молотова, или даже выстрелить. Доехали до морвокзала как на правительственном «ЗИЛе»! А мои друзья потом Серегу и его брата до Сальянских казарм точно так же проводили, сидя на броне. Теперь скажи, если они вдруг приедут сюда, как я их здесь встречу? Как Серега их встретит? Он, я тебе говорил, хоть и русский, но понятия у него кавказские! Джан-э-джан! — опять страстно зажмурился Володя, когда певец- баяти закончил неимоверную руладу. — Сагол! — радостно воскрикнул он по-азербайджански.

— Я дарю тебе эту кассету, — сказала Сабина.

— Ты что! — отстранился здоровой рукой Володя. — Я не могу у тебя принять такой подарок. Тебе ведь тоже нужна эта музыка. Если разрешишь, я попрошу Серегу, и он сделает копии с твоих кассет. Не возражаешь?

— Пожалуйста, — согласилась Сабина. — Ты прав, так будет лучше. А пока можешь взять послушать.

— Спасибо, — сказал Володя. — Когда уезжали, даже мысли не было, что надо захватить с собой еще и музыку, скажи?! Не до музыки было. И все эти годы я практически и не думал про музыку, а как услышал тогда звуки из твоей палаты — так понял, чего мне здесь не хватает!

— А мне моя подруга Рануш принесла эти кассеты прямо в аэропорт Шереметьево. Я тогда еще удивилась, для чего мне кассеты, не на пикник ведь еду? А она далеко смотрела, оказывается.

— Все-таки как я мог видеть твое лицо, не могу понять! — опять удивился Володя. — Ты мне веришь, клянусь, вот как на тебя сейчас смотрю, вот так и видел!

— А еще кого-нибудь так видишь? — спросила Сабина.

— Нет, больше никого. В смысле, не вижу тех, кого я не знаю, — сказал Володя.

— А тех кого знаешь, видишь? — спросила Сабина.

— А чего их видеть, если я знаю, как они выглядят, — сказал Володя. — А мне ведь никто не описывал, как ты выглядишь, — ни Доррис, ни Серега… Говорили симпатичная и все. А я как тебя представил по голосу — такой ты и оказалась… Ты, как врач, как можешь это объяснить?

— Только так, что у тебя открылись в результате стресса телепатические способности, — сказала Сабина.

— А давай проведем эксперимент, — предложил Володя. — Ты задумай какой-нибудь предмет, а я попытаюсь увидеть его, угадать. Идет?

— Хорошо, — согласилась Сабина. — Я сейчас задумаю. В-се, уже задумала. Можешь отгадывать.

— Проигрыватель, — сказал сразу Володя.

— Нет, — с сожалением сказала Сабина. — Попробуй еще раз.

— Так! — Володя собрался, напрягся, задумался. — Мой костыль!

— Нет, — сказала Сабина. — Не расстраивайся. Видно, у тебя только в определенные моменты это получается.

— А можно я возьму тебя за руку и еще раз попробуем. — спросил Володя.

— Ты хочешь уловить идеомоторные рефлексы? — спросила Сабина.