Голому рубашка. Истории о кино и для кино
Шрифт:
— Моложе тебя лет на пять-восемь, — сказала Доррис.
— Симпатичная?
— На мой вкус — да, — твердо сказала Доррис. — Похожа на латинку, но лучше. Глаза черные-черные, у латинос такие не бывают. У наших бывают такие глаза, — сказала Доррис.
Сама она была негритянкой.
— Такие глаза — это наши! Вай-вай-вай, как обидно! — хлопнул здоровой рукой по кровати Володя. — Я, как назло, полутруп!
— Про труп лучше не говорить здесь! — сказала Доррис.
— Тьфу-тьфу-тьфу! —
— Подруга иногда приходит к ней, не очень часто. Больше никто, — сказала Доррис.
— Доррис, передай, пожалуйста, привет Сабине от земляка, тоже армянина. Не говори, что у меня на шее такой ошейник, скажи так, перелом один и кое-что по мелочи, и попроси у нее эту кассету или диск, вот где эти песни записаны — я позвоню другу, он мне привезет проигрыватель. Вай-вай, какая вещь, сто лет не слышал! — сладострастно закрыл он глаза. Правда, эта песня — азербайджанская, но очень хорошая. И стал подпевать:
Даглар кызы рейхам.
Рейхам, рейхам!
— А почему музыку выключили? — спросил он, поняв что поет уже без сопровождения.
— Наверное, уборку закончили и дверь закрыли. Я передам ей твою просьбу, — сказала Доррис и вышла из палаты.
Володя снова запел эту азербайджанскую песню, отстукивая здоровой рукой ритм по постели. Окончив петь. Володя смотрел на беззвучный телевизор, а потом взял лежащий под подушкой мобильный телефон и набрал номер.
— Сережа, я тебя уже замучал своими просьбами, прости, дорогой! — начал он.
— А куда от тебя денешься? — отвечал ему Сережа. — Завтра я к тебе приеду, говори, что привезти…
— Мне нужен портативный проигрыватель для кассет и компакт-дисков, — сказал Володя.
— У нас есть такой, — сказал Сергей. — У Зары…
— Нет, у Зарочки не бери, — сказал Володя. — Лучше купи мне в «Бест-бае», я видел там такие…
— Да она сейчас только «Гембоем» занята, не нужен ей проигрыватель, — сказал Сергей. — А диски какие принести?
…Сабина слушала азербайджанскую мелодию, и взгляд у нее был очень грустный. А что хорошего? Нога ее в гипсе на специальной растяжке была приподнята, ключица сломана и потому там тоже был бандаж. А за окном все кружил самолетик, рекламируя стейки для здоровых людей.
Открылась дверь и вошла Доррис:
— Сабина, в нашем отделении лежит мужчина, говорит, твой земляк, из Баку, — сказала она.
— Азербайджанец? — спросила Сабина.
— Нет, армянин. Володя..
— И здесь армяне! — усмехнулась Сабина. — Как он сюда попал?
— А так же, как и ты, после автомобильной аварии.
— Бери! — Сабина выключила кассетник. — Я уже наслушалась.
— Ты зря грустишь, — сказала Доррис. — Доктор сказал.
что все у тебя будет окей. Нормально нога срастается…
— Будем надеяться, — улыбнулась ей Сабина.
— Представляешь, Серый, отличная баба-армянка рядом в палате, а я как новорожденный — весь спеленутый!
Открылась дверь и вошла Доррис с портативным кассетником.
— Сабина дала тебе послушать, — сказала Доррис, устанавливая кассетник на прикроватную тумбочку. — Она говорит, что ей пока не нужно.
Доррис включила кассетник и раздались звуки «Шалахо».
— Слышишь, Сереж, она мне переслала свой проигрыватель. Узнаешь нашу музыку? Ша-ла-хо! Джан-э-джан! Пока, Сереж, я тебе перезвоню!
Володя отключил телефон и обратился к Доррис.
— Ты сказала ей, что я армянин, да?
— Да, — сказала Доррис:
— А она что?
— Она говорит: «Надо же! И здесь армяне!».
— Шутит! — усмехнулся Володя. — А не спросила, какой я из себя?
— Нет, — сказала Доррис.
— А что со мной? — продолжал интересоваться Володя. — Тяжелый я или нет?
— Не спросила, но раз музыкой интересуешься, значит, в порядке, — объяснила Доррис.
— Ничего, значит, не спросила про меня? — уточнил Володя. — Ну, как я у тебя про нее: приходит ли ко мне жена, сколько мне лет, симпатичный ли я?
— Нет, ничего не спросила. Сразу отдала мне проигрыватель, сказала: «Отдайте ему, я уже наслушалась».
— Ну и на том спасибо, — сказал Володя. — Передай от меня ей благодарность. Скажи, я — ее должник!
— Хорошо, передам! — сказала Доррис. — Больше ничего не надо?
— Надо, — сказал Володя и достал из-под подушки свой бумажник. — Купи, пожалуйста, цветы, самые дорогие и красивые из тех, что продают у нас внизу, и отнеси ей. Скажи, от Володи-земляка, с пожеланием скорого выздоровления! Сделаешь, Доррис-джан?
— Сделаю, — забрала деньги Доррис.
…Сабина лежала в палате и смотрела на свою ногу в гипсе, висящую на тросе.
Вошла Доррис с букетом красных роз.
— Ой! Какие красивые! — вырвалось у Сабины.
— Это тебе подарок! Чтобы ты скорее выздоровела, — сказала Доррис, наполняя принесенную с собой вазу водой и устанавливая в нее цветы. — Земляк твой тебе прислал, Володя.
— Зачем мне его цветы? — удивилась Сабина. — Тоже мне, кавказские штучки!
— Володя очень обрадовался, что ты ему свою музыку дала послушать, — сказала Доррис. — Решил и тебе сделать приятное…