Голос Лема
Шрифт:
Следующим был вертящийся виргинчик, холист, который в экуменическом духе предлагал рассматривать святые писания всех рас в качестве разделов одной книги и объяснять одни через другие, чтобы достичь наивысшего уровня аллегорезы и экзегезы. Идея сначала многим понравилась, но затем провалилась, когда вспыхнула ссора из-за того, какую книгу следует признать первым разделом Вселенской Библии.
Потом начала выступать колония озириан, которых трудно различить человеческим глазом из-за отсутствия явной симметрии. Они напоминали бирюзовые глыбы скомканных газет, слепленные морской пеной и густой тиной, на поверхности которой время от времени с шипением лопались пузыри выделяемых газов. Я не знал их смрадного языка, а потому надел наушники.
Озириане предлагали комиссии принять в
Когда пришла моя очередь, я предложил принять в качестве резолюции многократно конвергенционно открытую истину, что Бог является кругом, центр которого находится везде, а окружность нигде, но естественные теологи решительно отбросили эту идею, а кубический тауранин признал мои слова политической провокацией. Выступавший после меня имирянин предложил принять тезис, что «существование идеи Бога является доказательством существования Бога», поскольку это святая формулировка, ведь, как доказывал он, записанная линейно, она во многих языках сохраняет одно и то же значение, если ее читать прямо или задом наперед. Эриданьчик объяснил мне, что это как-то связано с одним из чудес какого-то имирянского пророка, рассказывал о специфической версии метаболизма не с того света, что-то об использовании пищи и продуктов изменения материи в обе стороны, но подробностей я не понял. Имирянина демонстративно поддержал тауранин, вызывающе раздувая в мою сторону свой плавательно-сигнализационный пузырь, но и это предложение не было принято, так как культуры большинства собравшихся давно отбросили примитивные линейные формы записи, а потому аргументация была признана неубедительной (…).
После перерыва очередной мистик долгое время многозначительно молчал, оставляя после себя ледяные сосульки на трибуне. Во время этого молчания чужой из кочевого племени цыгнян-безугольников с планеты HD 188753 A b, звезда которой видна с Земли в созвездии Лебедя, рассказал мне забавный анекдот — из него следовало, что все эти умничающие мистики попросту находятся под наркотическим воздействием местной атмосферы и потому так блаженно молчат. Мы минутку посмеялись, после чего мне пришлось отряхивать с себя липкие споры цыгнянина. Как я потом узнал, его земляки осуществляют оплодотворение и проявляют симпатию, смеша друг друга.
Мое веселье прошло, когда канцеранин рассказал мне, что цыгняне ведут ожесточенную войну с тауранинами, представителя которых я настроил против себя. «Ах, эта политика, не дает человеку ни минуты передышки», — подумал я, разочарованный расчетливостью цыгнянина, который мне понравился, несмотря на его мерзости. Очередной оратор — надменный металлист, делегат с Беллерофонта, — в поисках компромисса предложил принять минималистскую резолюцию из одного слова «Бог», а затем в подкомиссиях дописывать к ней очередные определения, которые будут иметь истинный стержень. С минуту казалось, что наконец удалось что-то закрепить, но вскоре разразилась страшная стычка между плавающим в контейнере с аммиаком округлым ретикулианином и летучим крайсианином, находящимся в прозрачном шаре, оберегающем его тело очень малой плотности от локальной атмосферы. Оба делегата обвиняли друг друга в попытках взять пробы из своих тел и шпионаже. Напряжение хладнокровно разрядил гигантский добродушный павонит, который легко раздвинул резервуары с противниками, разместив их в противоположных углах зала. Время, отведенное на пленум сектора, вышло, и комиссия, к радости негативных теологов, разошлась, так и не приняв окончательной резолюции.
Как я вскоре узнал, подобное творилось и в других комиссиях сектора, так что очередной Конгресс
Затем Ксантус, воспользовавшись пропуском переводчика, решает принять участие в Галактической научно-технической конференции, которая была организована после закрытия Конгресса, чтобы дать возможность выступить немногочисленным ученым, одновременно являвшимся и теологами. Инаугурационные дебаты сопровождались более-менее закамуфлированными колкостями относительно достижений Теологического конгресса, научные работники весьма дружно определили продемонстрированные во время теологических дискуссий суждения как лишенные какой-либо познавательной ценности, а сагиттарианин, который начал говорить о согласии веры с разумом и комплементарности двух истин, был брутально заглушен криками и назван фанатиком. Ксантус несколько удивлен этим, так как из буклета конференции узнал, что мероприятие должно проходить в духе «дружбы, мира, толерантности, диалога, открытости, плюрализма, научной разумности и доброжелательного скептицизма». Но вскоре выясняется, что действительность заседаний постоянно отходит от программных деклараций. На следующий день семинарист-десантник наблюдает яростные споры, касающиеся плана принятия универсальной шкалы научных степеней, во время которых отдельные делегации демонстрируют всевозможные ритуалы и университетские традиции.
«Особенно забавными были либране, которые академическую иерархию отзеркаливали пространственно: у профессора размеры лба и головы были увеличены почти на метр, докторанты носили шапки с козырьком, а ассистенты ходили, приседая. В конечном счете многочасовые дебаты по вопросу унификации научных степеней не дали никаких результатов».
На третий день дисциплинарная комиссия рассматривает жалобу пикторианских ученых на миранчиков, от которых вместо обещанных научных работ получили только библиографию. Затем, после отсрочки дела, во время раздела грантов из Галактического центра науки доходит до драки. «В толпе мелькнул профессор Уттке, ведущий фалангу наших на штурм кафедры президиума, хитростью занятой отвратительными персеянами. Он молотил лазерным эпидиаскопом, любо-дорого было посмотреть».
Когда наконец удается навести порядок, обнаруживается, что нигде нет каринианина. Ловкий Ксантус с помощью охранных роботов быстро выясняет, что аквиланский делегат во время суматохи похитил бедолагу и связанного перенес в свой номер, намереваясь тайно увезти его на родную планету для проведения научных опытов. «После перерыва дисциплинарная комиссия единогласно лишила аквиланчиков выданных им грантов и разделила их среди наиболее пострадавших в потасовке делегатов, что несколько успокоило ученых».
Во время нескольких следующих дней конференции Ксантус смертельно скучает, потому что они заполнены многочасовым оглашением вводящих в каталепсию целые сектора рефератов, подготовленных кандидатами, претендующими на получение высших научных степеней. В заключительной части конференции, занятой открытыми дискуссионными дебатами, семинарист уже не может принять участия, поскольку ввязывается в опаснейшее состязание с лучшими в Галактике шпионами драконийцев. Ставка в игре — бесценные звездные карты секторов галактического пространства, расположенных вблизи центральной черной дыры.
Доведя это рискованное предприятие до счастливого конца, используя в качестве хитрого оружия обычный тальк, Ксантус вместе с остальными членами делегации возвращается на Землю, везя с собой внушительные трофеи, за которые получает многочисленные награды и премии.
ЕСИДА БРАТ — один из персонажей научно-фантастического романа Доминика Видмара «Теологический конгресс» (2003), появляющийся также в романе «Рукопись, найденная на противне» (2006). Молодой, «весьма уверенный в себе и немного нахальный» любитель фантастики и науки, автор киносценариев, продюсер, писатель, обжора, теннисист, теинист и никотинист. Есида любой ценой хочет попасть в состав Земной делегации, летящей в Галактический центр культуры на Теологический конгресс.