Голоса потерянных друзей
Шрифт:
Меня охватывает дурное предчувствие:
— И что, пришли тебе деньги? Или хотя бы известие от мистера Госсетта, что он поймал-таки сына?
— Больше не было никаких вестей ни от папы, ни от его стряпчего, мистера Уошберна. И теперь папин агент в Новом Орлеане все твердит, что письмо, которое есть у матушки, недействительно — если вообще не подделка. И пока не найдут подтверждающих документов — или самого папу, — ничего сделать нельзя.
— Не с тем ли мистером Уошберном мисси хотела тебя свести в доме на берегу реки? — пытаюсь я соединить в голове все детали, но теперь, когда в деле появилось имя Лайла, трудно вообразить благополучный финал. —
То же происходит и теперь, и я замечаю, как ее плечи слегка вздрагивают и она отводит взгляд. Значит, Джуно-Джейн помнит что-то такое, о чем не желает говорить.
— Думаю, Лавиния знает об этом мистере Уошберне не больше моего. И когда она обещала, что он придет на ту самую встречу у реки, он на самом деле находился в Техасе, — говорит она и холодно смотрит на мисси. — Лавиния упомянула его имя только для того, чтобы заманить меня в западню. Вот только план был нарушен, и ее саму предали.
Внутри у меня все сжимается: неужели мисси и впрямь могла так поступить со своей единокровной сестрой?
Джуно-Джейн продолжает остригать волосы. Блики полуденного солнца вспыхивают на лезвии ножа и скачут по корням деревьев, мху, пальмовым листьям.
— Я буду спрашивать о папе в джефферсоновском порту и загляну в контору мистера Уошберна, а потом решу, что делать дальше. Молю небеса, чтобы он оказался честным человеком, который и знать не знал о том, что Лавиния воспользовалась его именем. А еще молюсь о том, чтобы папа нашелся целым и невредимым.
Эта девчонка и понятия не имеет, о чем говорит! Но хватит уже болтовни. Пора в путь. До темноты осталось всего несколько часов.
Я поднимаюсь и направляюсь к лошадям, но почему-то останавливаюсь и оборачиваюсь:
— И как же ты собираешься ехать в Техас? — зачем я об этом спрашиваю, мне тоже невдомек. — Деньги у тебя есть? Уж поверь мне: промышлять воровством на судах — не выход. За это мигом отправят за борт, уж я-то знаю.
— У меня есть лошадь.
— И что же, неужели ты ее продашь? — как-никак она любит своего скакуна, а тот — ее.
— Если придется. Ради папы, — тихо отвечает она, и голос ее срывается. Джуно-Джейн сглатывает и сжимает губы.
Мне вдруг приходит в голову, что из троих детей, пожалуй, только она по-настоящему любит старика Госсетта, а не ждет от него подачек.
На какое-то время мы умолкаем. Я чувствую, как бурлит в жилах кровь, как она стучит в ушах, словно взывая ко мне, что есть силы.
— Мне, пожалуй, тоже надо в Техас, — слышу я свой голос, вот только такое чувство, будто говорит кто-то другой.
«Всего один сезон на участке издольщиков, Ханни, последний, — и земельный надел в Госвуде твой. Твой, Татин, Джейсонов и Джонов. Ты не можешь вот так их бросить, оставить без пары рабочих рук! Кто будет им помогать с шитьем и вязанием, кто станет зарабатывать деньги? Как же они расплатятся за землю?»
Но тут мне вспоминаются квадратики на газетных листах. Мама! Мои родные!
Джуно-Джейн уже не стрижет себя. Она проводит лезвием по ладони — без нажима, так, что кровь не появляется, видна только алая царапинка.
— Так, может… отправимся вместе?
Я киваю — и она кивает в ответ.
Мисси Лавиния громко всхрапывает. Я поворачиваюсь к ней — она лежит на мягком, влажном ковре из мха и крепко спит. Мы с Джуно-Джейн обмениваемся взглядами, не в силах отделаться от
А с ней-то нам что делать?
Потерянные друзья
Уважаемая редакция! Я ищу свою матушку и хотел бы, если возможно, разузнать хоть что-то о ее местоположении. Зовут ее Мэлинда Джилл. Нас разлучили в 1843 году, в округе Уэйк, Северная Каролина, когда мне исполнилось годика три, не больше. Хозяином нашим был полковник Оаддис (мой родной отец), который потом перепродал нас Израэлу Джиллу. Нрав у моей матушки был строптивый, так что Джилл вскоре ее перепродал, а меня оставил себе. Она попала к преподобному Пьюрфайлу, который увез ее в Розвилл, где он содержал гостиницу. Когда Израэл Джилл забрал матушку у полковника Оддиса, мы жили в Роли, Северная Каролина, а потом Джилл уехал со мной в Техас. Буду признателен за любые сведения о матушкином местоположении. Писать мне в Сан-Фелипе, Техас, на имя мистера К. Г. Грэйвза.
Генри Клэй
(Из раздела «Пропавшие друзья» газеты «Христианский Юго-Запад», 2 августа, 1883)
Глава шестнадцатая
Бенни Сильва. Огастин, Луизиана, 1987
Я стою у фермерского рынка, смотрю, как паркуется голубой пикап Натана Госсетта, и никак не могу отделаться от чувства дежавю. Разница, пожалуй, лишь в том, что в этот раз я намного сильнее волнуюсь. После долгих бесед с Сардж в стенах моего дома и нескольких телефонных звонков невероятные планы наконец приняли четкие очертания, но без содействия Натана большая их часть вряд ли сможет сбыться.
Неужели всего неделю назад я караулила его, чтобы получить разрешение на то, чтобы пробраться в поместье Госвуд-Гроув? Он и сам тогда не понимал, что таится за дверями, ключ от которых мне разрешили взять. И я надеюсь, что сумею ему все растолковать.
Пожалуй, выспаться перед таким днем не помешало бы, но мы с Сардж допоздна продумывали план действий и искали волонтеров. Теперь я надеюсь, что кофеин и волнение придадут мне необходимой бодрости.
Я сжимаю и разжимаю кулаки, встряхиваю кисти рук, точно спринтер, которому предстоит бежать сто ярдов. Победа точно будет нашей. Я готова отстаивать свою позицию и, если понадобится, пустить в ход лесть. Впрочем, действовать придется быстро. Сегодня утром мне непременно надо быть в школе: моих подопечных из девятых — двенадцатых классов ждет весьма необычная встреча, которая стала возможной благодаря моей новой подруге Сардж.
Если все пройдет хорошо, на днях встреча повторится, только уже с участием учеников седьмых и восьмых классов. Ну а если удача будет на нашей стороне, моих учеников ждет увлекательное путешествие, которого никто из нас не мог себе представить еще какую-нибудь пару недель назад. Встреча, которая, как свято верит мечтатель внутри меня, посеет в их душе благодатные зерна. Сардж относится ко всей затее куда менее оптимистично, но, во всяком случае, готова помочь.
Заметив, что я решительно шагаю ему навстречу, Натан резко замирает, вытягивает губы в трубочку, шумно выдыхает. Мышцы скул напрягаются, а крошечная ямочка на подбородке исчезает, точно ее и не было. На его лице уже проступает щетина, хотя легкая небритость Натана совсем не портит.